Прикусываю нижнюю губу, на верхней выступают капли пота, мое тело уже не поддается контролю, бедра помимо воли поднимаются навстречу каждому заходу могучего, гладкого члена. По всему телу волнами разливается тепло, до самых кончиков пальцев на руках и ногах.

Еще сильнее вцепляюсь в спину Кадира. Смотрю на его лицо, на лоб, покрытый испариной, натянутые жилы, стиснутые зубы. Его ягодицы работают неустанно, поднимаясь и опускаясь, как неутомимый поршень. Основанием ладони он продолжает возбуждать меня, давя большим пальцем на клитор, высекая искры из моих глаз. Закрыв глаза, выгибаю шею. Кадир утыкается в нее носом, царапая щетиной, обдавая горячим тяжелым дыханием, не прекращая вламываться в меня, даря невиданные ощущения, разрушая, и в то же время, делая меня полной.

Перед глазами проносится вдруг яркая вспышка, потом еще одна, все тело содрогается, словно внутри лопается пружина. Шейх откидывает голову назад и выдает громкий звериный стон.

Когда судороги проходят, мы не находим больше сил для слов. Не можем даже пошевелиться, Кадир так и остается во мне, прижимая сильно к своей груди, лишь немного повернувшись на бок, освободив от тяжести своего веса. И я не хочу отстраняться. Я опустошена, во мне словно все с ног на голову перевернулось. Я не ожидала этой ночи, такой страсти, такого напора…

Закрыв глаза, проваливаюсь в небытие, в глубокий сон в котором нет сновидений. Лишь ощущение бесконечного умиротворения…

- Ты сегодня выглядишь очень усталой, дорогая, - говорит за завтраком Талия, внимательно разглядывая меня.

- Да… я плохо спала, - краснею, потому что Кадир, разделивший с нами эту трапезу, смотрит на меня с насмешкой. Чем смущает еще больше! Ну неужели ему обязательно быть таким притягательным? Он убивает меня своим обаянием, разрушает все мои защитные стены. Мне страшно от того, что понимаю – скоро я останусь перед ним абсолютно беззащитной. Уже сейчас сердце трепещет при одном только взгляде на этого мужчину…

И бесполезно напоминать себе, что мое приключение временно, что я лишь прихоть…

- Ты поедешь сегодня к отцу? Я могу подвезти, - предлагает шейх.

- О, я тоже очень хотела бы познакомиться с твоим отцом, - говорит Талия. – Но Нафиса устроила мне тяжелую ночь, она видимо перекупалась, ей было нехорошо… Спасибо огромное, шейх Эль Дин, за врача, которого вы прислали к нам утром.

Смотрю на Кадира с огромным удивлением. О да, он очень рано встал, я еще спала. Но не думала, что занимался тем, что помогал моим гостям. Внутри словно затрепетало что-то. Защекотало в горле…

- Я поеду, да. Позволь только загляну к Нафисе, - отвожу взгляд от шейха, пытаясь скрыть свои эмоции.

- Она спит, - вмешивается Талия. – Не волнуйся, все уже хорошо. Надеюсь мы с Нафисой сможем поехать с тобой завтра…

- Я заеду через два часа за тобой, прогуляемся по городу, сходим в мой любимый ресторан, - говорит Кадир, когда его джип останавливается возле больницы. – Передавай отцу пожелания скорейшего выздоровления. Скоро он сможет приехать во дворец.

- Спасибо.

Он не касается меня, не целует – это не принято здесь. Но смотрит взглядом любовника, таким глубоким, проникающим под кожу, заставляя меня трепетать.

Захожу к отцу в палату, но его нет – ушел на процедуры. Хожу из угла в угол, думая, что же делать. Как решиться привести сюда Талию? Сейчас мне идея кажется ужасной. О чем я вообще думала, когда планировала такое?

О том, что если буду задавать прямые вопросы, отец уйдёт от них. Он все больше демонстрировал какие-то провалы в памяти и очень странные смены настроения. Поэтому спрашивать его далёком прошлом, почти не имело смысла. Он пугался в датах… Поэтому я видела единственный вариант: увидеть этих двоих рядом, понять в чем заключается правда. Так странно, я ещё ни в чем не была уверена, но уже считала Талию своей матерью. Наверное, это была потребность в чьей-то поддержке, в женском тепле и сострадании которого я была лишена так долго. Талия дала мне все это. Но сейчас я почти готова отступить. Все и так налаживает. Папу скоро выпишут. Он приедет во дворец и там встретится с Талией…

- Привет дочка. Ты сегодня припозднилась. Думал не придешь. Думал совсем старика забыла, - ворчливо произносит отец, заходя в палату.

Смотрю на него, и понимаю, что уже не смогу рассчитывать, как раньше, верить в его силу. Произошедшее сломило его, он стал совершенно другим, часто уходил от прямых вопросов и заискивал перед шейхом. Словно понимал свою зависимость от Эль Дина. Папа превратился в слабака, его характер становился все более неприятным, но я говорила себе, что теперь мой черёд, как дочери, заботиться о нём и защищать его.

В этот момент говорю себе, что не буду сталкивать его с Талией. Пожертвую собой, своей жаждой правды. Эта женщина и так мне родная. Но если она моя мать… это разобьет мои отношения с отцом вдребезги.

Стоит мне так подумать, как за дверью раздаются голоса, слышу знакомую интонацию. Замираю. В голове мелькает тысячи вариантов действий, все идиотские, но пошевелиться все равно не могу.

- Простите ради Аллаха, Виталия, дорогая… Меня на машине за лекарствами привезли…

И я решила тебя найти… Талия возникает на пороге, ее голос вдруг резко обрывается. Она выглядит потрясенной. Проследив за ее взглядом, понимаю, что она смотрит на отца. Впрочем, мне уже в ту секунду, когда она замолкает все становится ясным.

Не свожу взгляда с папиного лица, он заметно бледнеет, выражение испуга застывает словно каменная маска. В палате виснет длинная пауза, по моим щекам текут слезы.

Я так любила отца, верила ему, он всегда был для меня самым важным человеком в жизни, но как простить, что он своими руками лишил меня другого, не менее важного человека. Уверил что мама умерла. Заставил безумно страдать, познать боль потери так рано…

- Николай… - голос Талии скрипучий, как у старухи. Она закрывает глаза, и я бросаюсь к ней, чувствуя, что она сейчас упадет.

- Боже… Боже мой… - бормочет Талия. Забыв о том, что сменила веру. – Моя дочь… Моя дочь… Она моя дочь, Николай? Моя Ника? Ты… Чудовище… Я…

- Талия, пожалуйста, давай выйдем. Поговорим снаружи. Мне очень жаль, - чувствую себя абсолютно беспомощной. Лицо отца сереет, я не знаю, к кому бросаться. Он оседает на постель, не произнося ни слова. Я чувствую себя чудовищем. Если кому-то из них сейчас станет плохо, никогда себя не прощу.

- Как ты посмела вернуться? Ты… тварь неблагодарная! Как посмела, Татьяна? Как? Как ты посмела? – начинает вдруг кричать отец.

Он вскакивает с кровати с неожиданной прытью, отталкивает меня в сторону, я едва не падаю, успеваю сохранить равновесие в последнюю секунду. Когда снова оказываюсь рядом, руки отца стискивают шею Талии… Татьяны. Именно так звали мою мамочку, которую я оплакивала столько лет.

- Папа, хватит, прекрати! – пытаюсь отцепить его руки, но в нем будто проснулась невероятная сила, вижу, как сереет лицо Талии, начинаю кричать, срывая голос, орать, визжать. Толкать отца, царапать его плечи.

Я и сама на грани обморока, мне безумно страшно за Талию, отец явно не в себе. Когда в палату вбегает врач, медсестра и еще какой-то мужчина, я уже почти отключаюсь. Кто-то из них ловит меня. Вокруг шум, крики, вбегают еще люди.

- Мамочка… Как моя мамочка?  - спрашиваю слабым голосом, вдруг осознав, что я уже в другой палате.

 - Все хорошо.

- Девочка моя, - вдруг позади раздается голос.

Резко сажусь и оборачиваюсь. На другой кровати лежит Талия, под капельницей.

- Что с тобой? Почему тебя положили под капельницу?

- Сахар упал. У меня диабет, ничего страшного. Это давно у меня. Научилась справляться. А тут такое… потрясение.

Соскакиваю с кровати, подбегаю к Талии и падаю возле нее на колени.

- Прости меня… Я ужасно поступила, знаю.