Наташу положили в клинику. Меня навещал Леха — брат жены. Родители ее, наверное, в произошедшем винят меня. Они ни разу не позвонили и не спросили, как я себя чувствую. Возможно, переживают за дочь и им не до зятя, который в ближайшем будущем станет бывшим.

Зато мама и Полина обрывали телефон, чередуясь, приходили проведать. Я замечал, с какой интонацией они говорят друг о друге. Поля все еще с опаской относилась к маме, а вот родительница с теплотой отзывалась о Поле. Я даже не сомневался, что рано или поздно мама сменит гнев на милость.

Родительницу беспокоило, что Поля плохо ест и спит, а еще ее настораживало, что Полина каждый день принимает таблетки. Как объясняла Поля — у нее часто болит голова. Это было ненормально. Необходимо сходить к врачу, а не глотать обезболивающее горстями. Я тоже не большой любитель докторов, но иногда без их помощи не обойтись. Рассуждаю я логично, но сам прямо сейчас глотаю две обезболивающих таблетки. Можно и без них обойтись, но напрягает дискомфорт, который вызывает рана.

Никто кроме Андрея не знает, что я сегодня выписываюсь. Появлюсь дома, женщины обрадуются, мама поворчит, но смирится. Мне хотелось к семье. Соскучился по Маше, прошло несколько дней, а будто год дочь не видел. Привязался к ней за короткий период времени. Поля присылала короткие видеозаписи, но их было недостаточно.

Сажусь в такси, откидываю голову на спинку сидения. Окно приспущено. Общаться с таксистом нет желания, прикрываю глаза. Теплый ветер бьет в лицо. Слушаю музыку, достаточно неплохой современный репертуар.

Так и уснуть можно. Звонок мобильного заставляет открыть глаза.

— Привет. Уже сбежал из больницы?

— Да, еду домой.

— Через меня сможешь проехать?

— А что случилось? — спросил, а потом вспомнил, что мама Поли каждый день приходит к офису и ждет до вечера. — Она снова пришла?

— Да. Тебя караулит.

— Понятно. Сейчас буду.

Адрес запретил ей давать, поэтому женщина до сих пор не знает, где мы с Полиной и Машей живем. Что-то ей точно надо, раз она не отстает.

— Может тебе бронежилет надеть? Мы тут с Ирбегом посовещались…

— Да идите вы! Шутники.

— Мы ее в кабинет тогда проводит, не на улице же вам разговаривать. Досмотрим заодно. — сбросил вызов, водителю назвал новый адрес.

О том, что со мной случилось, мы не распространялись. Знали только моя семья и начальник безопасности компании. Ах да, еще и родственники Наташи, но те никому не скажут, даже под пытками.

Я без особого энтузиазма собирался с ней встретиться в тот день, когда на меня с ножом набросилась жена. Чем настойчивее себя вела мать Полины, тем сильнее мне хотелось узнать, зачем она меня ищет. Явно не просто так. Возможно, что ей срочно понадобились деньги?.. Тогда их нужно искать, а не сидеть весь день у дверей компании. Может, желает увидеть дочь? Извиниться?

Полине я не хотел об этом сообщать. Я знаю, что с матерью и сестрой она не общается. Родительница ежедневно ей названивает, Поля не берет трубку. Спрашивал, когда она приходила ко мне в больницу. Полина до сих пор зла и обижена. Я ее понимаю.

Поднялся на нужный этаж. Не заходя к Андрею, направился в свой кабинет. Пора покончить с этим делом. Секретаря у меня не было, потому что я не бывал в офисе. Открыл одну дверь, вторую…

Мать Полины стояла ко мне спиной, обнимала себя за плечи, смотрела сквозь панорамные окна на город.

— Добрый день, — поздоровался и прошел в кабинет. Женщина вздрогнула и обернулась. Мне казалось, что за то время, что мы не виделись, она похудела, осунулась. У нее и тогда взгляд был потухший, бегающий, а сейчас мне показалось, что она очень устала, будто у нее не осталось сил. Возможно это всего лишь маска, чтобы меня разжалобить. Пообещал себе не поддаваться.

— Здравствуйте.

— Вы хотели со мной поговорить? — холодно поинтересовался и указал ей на стул. Сам занял кресло руководителя.

— Хотела. Это очень важно. Вопрос жизни и смерти. — в глазах ее заблестели слезы. Играет? Вряд ли, но я не собирался поддаваться и идти у нее на поводу. Меня ее проблемы не волнуют. Я уже помог один раз. — Жизни и смерти Полины, — добавляет она.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Герман

Меня будто парализовало в кресле, не могу заставить себя пошевелиться, хотя все органы чувств обострены. Ее заявление заставляет сердце пропустить удар. В голове нарастает гул из слов и образов, которые меня все это время настораживали. Ощущение, что я знаю, о чем пойдет речь, но никак не могу ухватить эту мысль.

— Что с Полиной? — выдавливаю из себя слова. Мне не понравится то, что я сейчас услышу, но я хочу знать правду!

— У нее опухоль. — смотрит мне прямо в глаза, подбородок дрожит.

«Не верю!» — хочется крикнуть, но в голове уже складывается общая картина. Вот почему она пьет горстями таблетки…

Опухоль?! Опухоль мать ее!..

В груди жжет так, будто в рану засунули каленое железо. Потерялся от этой новости. Не ожидал. Не получается переварить и принять информацию. Мозг, словно старая операционная система страшно тормозит. Мать Полины рыдает, утирает влажным платком слезы с опухших глаз.

— Может воды? — единственное, что могу предложить. Сам бы выпил что-нибудь покрепче…

Машет головой и начинает говорить:

— Я не враг Полине. Как только врачи стали подозревать у нее опухоль, я квартиру стала продавать, а тут Валя учудила, чуть в тюрьму не загремела. Виновата я перед ней. Ох, как виновата! — из ее сумбурного рассказа я мало что понимал. Мне хотелось узнать о диагнозе Полины, но я не перебивал женщину, видел, что той надо выговориться. — Не знала, что делать, где просить помощи. Плохо поступила! Нет мне прощения! Машеньку вам отдала только потому, что Полина о вас всегда очень хорошо отзывалась. Простите, бога ради. Дочку мою только спасите.

«Спасти?..»

Опухоль — невидимый враг… Не знаю, как с ним бороться, но сделаю все, чтобы Полина поправилась. Женщина смотрит на меня умоляющим взглядом. Становлюсь суеверным, поэтому вслух обещаний не произношу. Мне вообще не хочется говорить, но нужно выяснить все о болезни Поли.

— Расскажите подробнее о ее диагнозе. Где у Полины опухоль? Какая стадия? Что говорят врачи? — включается наконец-то мозг.

— Опухоль в голове, — я прикрываю глаза, пытаюсь принять эту новость. Не получается! Мать Поли, словно заколачивает крышку гроба, в котором находятся мои уверенность и надежда. Меня эта информация ставит на колени, я словно проигрываю схватку до того, как начнется бой. А она в это время продолжает: — давит на зрительный нерв, Полина теряет зрение. Ей противопоказаны любые нагрузки и нервные переживания. — женщина, как может подробно рассказывает о диагнозе дочери. Она будто пребывает в прострации. Говорит так, будто у нее не осталось ни сил, ни чувств. Я пытаюсь во все это вникнуть, но упускаю какие-то моменты. Сказать, что я в раздрае — ничего не сказать.

Мне не хочется ее ни в чем обвинять, но все равно злость пробивается изнутри. Опускаю взгляд, чтобы она не поняла. Зная о том, что у Полины возможно рак головного мозга, она забрала Машу и продала! Неизвестно как на Поле сказалось это потрясение! Сам тоже хорош!

Вспоминаю, как вел себя с Полиной. Набросился с обвинениями, поставил условия. Невыполнимые условия! Не нужно быть врачом, чтобы понять элементарные вещи — Полине нельзя рожать. Она согласилась, чтобы быть с Машей. Как же выворачивает душу осознание своей вины!

Я готов отдать все деньги, лишь бы она жила!

— Операцию лучше делать, как можно скорее. Опухоль растет. Несмотря на то, что она доброкачественная, ее нужно удалять.

«Доброкачественная! — это слово внушает призрачную надежду. Цепляюсь за него, как утопающий за соломинку. Не спрашиваю о том, какие прогнозы делают врачи. Уверен, мать Полины может в деталях все рассказать, но мне хочется услышать мнения специалистов. Лучших специалистов в России и мире.