Сноб все сказал, ей тоже нечего добавить. Разве, что она ни о чем не жалеет. Один день — неплохой подарок судьбы.

Шагнула к выходу. Туда, где подпирал косяк двери Ши Вон.

— Стоять.

Он серьезно? Думает, она собачка, чтобы выполнять его команды?

— Я не договорил.

Неужели? Сноб начинает путаться в словах.

— Сам отойдешь? — спросила у Ши Вона. Тот едва заметно побледнел, но с места не сдвинулся. Упрямо мотнул головой. Дурак. Она на мгновение задумалась о несвойственной ей вещи: как убрать препятствие, не слишком ему при этом навредив.

— А через меня ты тоже пройдешь? — зараза смотрел прямо в глаза без малейшего намека на испуг. Двое идиотов — тьфу, а не преграда, но если она покалечит художника, потомки ей этого не простят.

— Я смотрю, веселие продолжается, — третий подошел, вставая за спинами друзей, — вы так кричали, что и мертвого бы подняли. Что-то случилось?

— Сунан у нас случилась, — мрачно пояснил Ши Вон.

— Рискованно, конечно, мы даже втроем ее не остановим, — верно оценил диспозицию Джунг Су, — но я с вами.

И не смотри на меня так. По глазам вижу, у тебя хватит упрямства удрать из отеля прямо так. Без денег, документов, в одном платье. Или скажешь, я не прав?

Он был абсолютно прав. И от этого хотелось кого-нибудь убить. Так сильно, что она сжала кулаки, сдерживаясь. И глаза защипало совсем не к месту. Что лучше — рыдать или убивать, Сунан так и не решила, потому как из-за спины раздалось уверенное:

— Вчетвером справимся. Убивать ты нас не станешь, а пару синяков я переживу.

Хмыкнула насмешливо. Представила его пару синяков и ее в глупой сваре, а не драке.

— А если их будет больше, чем два?

— Ты же профессионал.

Подошел, обнял, точно и не говорил об убийстве. Троица героев деликатно отвела взгляды.

— Хоть десять поставь, только не уходи вот так. В ночь.

Она повернулась. Заглянула в черные глаза, ища там ответ.

— Я лучше умру, но не позволю тебя обидеть. Поняла?

Нашла. И почему-то не обиделась. На сердце стало тепло и спокойно, как бывает в лесу после грозы. Улыбнулась. Дотронулась до его щеки, легко стукнула по кончику носа.

— Ты — дурак, — объявила опешившему парню.

— Дурак, — согласился он, — и еще пожалею об этом, но по-другому с тобой не хочу.

Солнечные лучи пробивались сквозь опущенные жалюзи, намекая, что время близится к полудню, а кое-кто бездарно просыпает отпуск в нескольких метрах от моря. Сунан пошевелилась, поморщилась от стрельнувшей в голове боли. Кому-то было хуже — слева послышался протяжный стон. В ногах что-то шевельнулось. Точнее кто-то. Потому как оттуда донеслось тихое ругательство.

Вчерашний день и вечер, а особенно ночь крутились калейдоскопом в голове и хотелось нажать стоп, чтобы отмотать по кадрам. И почему лишь утром, когда голова трещит от похмелья, в ней возникает здравая мысль: «Пить — вредно». Что ей стоило прийти часов на десять пораньше? И кто был тот «мудрец», предложивший:

— Давайте скрепим мир? Трубку курить, как индейцы, не будем, а чарку с вином по кругу пустим.

Кажется, это был Джунг Су. Парни идею дружно поддержали, а ей было все равно. В душе ворочался стыд: сама пришла к парню в спальню, еще и выставила себя ветренной, легкомысленной дурой. И не важно, что четверка упорно делала вид, будто ничего странного не произошло, и в спальню к Мин Ену каждый вечер девицы наведываются. Совесть так просто не уговоришь перестать тебя грызть.

Ее отпустили переодеться и принять душ. «Отпустили» ха! Ши Вон без зазрения совести напросился в комнату:

— У меня кондей не работает. Я посмотрю настройки твоего?

Она, посмеиваясь, разрешила. «Смотрел» он ровно до ее выхода из душа. А когда она появилась, одетая в короткие шорты и топ, вытирая полотенцем волосы, парень сглотнул и отвел взгляд.

— Сунан Чи, — произнес сквозь силу, избегая смотреть на нее, — я хотел извиниться.

— Не надо, — остановила.

— Нет! Надо! — выкрикнул и тут же сник. — Я испортил твои планы. Ты вправе злиться, ненавидеть, но злись на меня. А с Мин Еном… Уверен, вы еще будете вместе. Он найдет выход.

Вот этого она и боялась. Продержаться бы до Нового года. Уехать в Гонконг на каникулы и придумать повод, чтобы не возвращаться до окончания учебного года. Может же она заболеть?

А Ши Вон.

— Глупый, — подошла ближе, взяла за руку, поймала взгляд парня, в котором чернотой плескалась боль. Ведь не хотела, а сердце затронула. Красивый, смелый и богатый. Хорошо во всем и слишком для нее. А она не настолько сволочь, чтобы портить ему жизнь. Мин Ен — другое дело. Сноб — точно молодой побег бамбука. И после их разрыва, не станет долго горевать. Встряхнется, выпрямится и будет жить дальше.

— Прости меня, — прошептала. Он понял. Прикрыл глаза, скрывая полыхнувшие эмоции. Криво усмехнулся, разом взрослее.

— Разве ты виновата в том, что красива? Или в том, что выбрала его? А за меня не переживай. Справлюсь. Только не пугай больше, хорошо?

Мог ли хищник обещать, что не станет есть мяса?

— Конечно, — согласилась, улыбкой скрывая ложь.

— Где вы там застряли? — недовольно спросил Чаг Ук, возникая на пороге. — У нас все готово.

Парни ухитрились где-то раздобыть фрукты, и столик в гостиной смотрелся празднично: ананас, манго, бананы, клубника и шоколад. В бокалах с вином искорками отражались горящие свечи. Снобы умели создавать романтику. Или это было извинением?

Под чарку приспособили стеклянную вазу.

— Не бойся, я ее мыл, — перехватив взгляд девушки, пояснил Джунг Су.

Пить из вазы ей не доводилось. И слишком поздно она поняла, что, когда пьешь из большой посуды, пьешь больше, чем обычно.

— За доверие! — тост от художника. Не смог удержаться от намека на ее, Сунан, обман.

— За нашу дружбу! — пожелание от Джунг Су. Боялся, что четверка рассорится из-за нее.

— За тебя. За то, что ты есть и сейчас с нами.

Ши Вон. Единственный, у кого хватит наглости прийти к семье и попросить свободы для нее. Надо будет проследить, чтобы не оставить подсказок проницательному парню и не навести на Гонконгский след. Что-то ей подсказывало: Ши Вон возникнет на ее пути, стоит только Мин Ену свернуть с него.

— За любовь, которая преодолеет все преграды.

Мин Ен решил намекнуть на счастливое будущее. Сказочно мило. Увы, сказки живут лишь на страницах книг. А ведь она дала ему шанс быть счастливым, пусть и на короткое время. Гордец. Не захотел.

— Не кори себя. Понимаю, ты хотела, как лучше, но я так не могу. Ты нужна мне — целиком и полностью.

И когда сноб оказался рядом, да еще и обнимая за плечи? Определенно, ваза с вином коварна.

— Я уже поняла, какой ты мечтатель, — положила голову ему на плечо и попросила: — Прости, что решила за тебя.

— Мы в этом похожи, — потрепал ее по голове Мин Ен, — так что не извиняйся.

Потом они долго болтали ни о чем. Строили планы на завтра. Ваза опустела. Мир был достигнут, а на третьем, нет, пятом бокале, Ши Вон, наконец, решился спросить:

— Скажи, ты убивала?

— Сегодня была близка к этому, — призналась честно.

Мин Ен закашлялся, и она вежливо похлопала его по спине. Сноб напрягся, засипел и… кашлять перестал.

— Все время забываю, какая ты, — отдышавшись, проговорил.

— Какая? — приподняла брови.

— С прекрасным чувством юмора, — художник с улыбкой салютнул ей бокалом, — помнишь, как первый раз заявила, что добавила в еду яд?

— И вы поверили? — заинтересовалась.

— Ты была убедительна, — пожал плечами Чан Ук, — а если серьезно, у тебя глаза не убийцы.

Сунан фыркнула и подумала: «Вот так живешь-живешь. Работаешь на семью. Готовишься к карьере в триаде, а тебе заявляют, что ты не убийца».

— Я и не буду им. Для этого у нас существуют специальные люди.

Успокоились. Расслабились. Не станет она портить столь чудесную ночь рассказом о выпускных испытаниях. О том, что верность семье должна быть доказана кровью. Не только чужой, но и своей.