– Физиологически она женщина репродуктивного возраста, физически – ребенок, психологически и морально – зрелое разумное существо, способное на принятие самостоятельного решения. Она ничего не боится и имеет восприимчивость, вульгарно обозванную в нашем мире дурацким словом «экстрасенсорика». Кинолог назвал бы это верхним чутьем, а литератор – чуткостью. И если хоть чуть-чуть ощутит в тебе отклик на ее чувства, ты получишь все. Один твой теплый взгляд в ее сторону – и восторг любви будет достигнут.

– Черт, знал бы, взял бы на учения ящик презервативов. Постой, откуда такая искушенность? Ну-ка, рассказывай.

– Не я, Рипа введет тебя в курс дела. И угораздило тебя на малявку глаз положить! Ведь на острове есть свободные женщины. – Вообще-то Славка слегка дразнится. По-человечески он рад, что эти двое вызывают друг у друга интерес. – Короче, это не шутки. И если велит вам доктор совокупляться в ее присутствии тем способом, который она укажет… ну, в общем, мужик, ты понял. Пока зачет не сдадите, даже и не думай о сладеньком.

– Не, ну вы извращенцы. – Даже непонятно, чего в Мишкином голосе больше, восторга или изумления. Это… бли-ин, куда я попал?

– Короче, мужик, когда разберешься в своих сексуальных принципах, дай знать мне или Рипе. Инстинкт размножения не должен Гайку изувечить.

– Да нечего и разбираться. Как с вами связался, еще ни о чем не пожалел. А слушай, Галочка, она что, действительно так ко мне относится?

– Ты на топор смотри, запорешь ведь сейчас хлыст, Ромео. Никто вас неволить не станет. Поговорите, о чем следует, но в пучину страсти рушиться извольте под медицинским контролем. Тебе, конечно, не впервой, а у нее весь опыт из порнофильмов и разговоров ихних, уж не знаю, какими словами они парней обсуждают. Сам понимаешь, информация неполная. Короче, повторяю очередной раз, если уговоришь, веди ее в медкабинет.

– Так нет у нас такого кабинета, – улыбается Мишка.

– Вот и теши бревно, чтобы построить.

Вверх по Малой сходили Гайка с Тинкой на долбленом челноке. У Славки за них душа не болела. Палатка, два спальника, солдатский котелок. Почти цивилизованный туризм. Хороший офицерский компас и добротно нарисованный на изрядном листе оберточной бумаги план местности позволили найти ближайшую точку русла, отстоящую от Ранчо, как окрестили место первичной дислокации мотострелкового взвода. Вместо полутораста километров пешего пути оставалось чуть больше шестидесяти. Правда, по воде потом опять сто пятьдесят – вьется русло. Во времени выигрыша не получалось.

Сентябрь близился к концу. Появлялись желтые листья, редкие пока. День сравнялся по длительности с ночью, что позволило наконец привязаться к датам привычного календаря. И стало беспокойно за морских путешественниц.

Славка плетет лапоть. Это уже четвертая попытка за сегодня, кажется, тоже неудачная. Рядом Маркович ковыряется с генератором, а два солдата и Васька месят ногами глину. Только что опробовали летку-енку, разочаровались и перешли на греческий танец, кажется, «сиртаки» называется. Один из ребят до армии был танцором, непонятно, почему оказался в боевом подразделении. И вот парни, положив руки друг другу на плечи, выделывают ногами хитрые кренделя. Хорошо пошло, ритмично, и путаться перестали. И ленточка луба в лапте встала на нужное место, вот оно, оказывается, как надо.

А одноногий Денис отвлекся от плетения корзины, и подкладывает дрова в обжиговую печь. Вообще-то главная его забота – слушать постоянно включенную на прием рацию, но Рипа пристально следит за тем, чтобы парень не скучал. А ведь жестоко получилось с танцем на глазах юноши, потерявшего ногу. У них тут много чего жестоко. Мишка, как узнал, что его боец выжил, все порывался набить тому лицо. До сих пор как увидит паренька – бледнеет от ярости.

Тамара, Вера, и Тинка возвращаются из полей. Неважно сейчас пшеничка трусится. Колоски расположены не компактными участками, а по одному, на расстоянии метр или более друг от друга. Иногда встречается пучок, иногда на протяжении километра ни одного не находится. Своего рода охота. Последнее время зерно набирается плохо. Зато овес порадовал. Думали ведь, что он уже совсем отошел, сами-то два месяца назад успели только на посев собрать, а тут вдруг – словно вторая очередь поспела. Предполагается, что после созревания его, в середине лета, произошел пересев. Так сказать, второй урожай.

Однако раз девчонки пришли, пора обедать. А потом женщины вернутся в поле, солдаты – на стройку, а Славка ляжет спать. И Васька. У них на эту ночь очень серьезные планы на реке. А почему все тянутся к копьям?

Встал и выглянул за угол. Человек идет со стороны низовьев, знакомое что-то в его облике. Семен Аркадьевич. Один и без охраны. Надо выйти навстречу. Вежливость лишней не бывает. А Волчку сегодня лишняя рыбка за то, что предупредил. Не лает, конечно, ворчит только. Но после случая с гепардом от людей не прячется, держится рядом, даже пару раз наступали ему на лапу, попадался под ноги.

Обед идет заведенным порядком. Присутствие гостя за столом ничего не меняет. Отварная рыба, хотя и надоела, но больше ничего они себе позволить не могут. Только печеную, что практикуется на ужин для разнообразия. Даже коптильня не достроена. Делать металлический ящик для горячего копчения Славка запретил, жалко стальной лист на такое дело расходовать, а проверку печи они начнут только через два дня. Зато на завтрак часто едят овсянку – много теперь этого добра припасено, не зря они три дня «всей деревней» ощипывали тот ложок. Теперь до весны хватит, если через день по ложечке каши на нос. И даже на Ранчо два мешка отправят следующей арбой.

Последним на своем костыле приковылял Денис.

– Из куреня сообщили, что вернулись девчонки с моря. Какой-то ламинарии полную лодку приволокли. – Этот парень всегда садится с краю, подальше от своих сослуживцев, не жалуют они его. – Еще есть масса новостей, которые выложат при встрече.

– Это, похоже, морская капуста. Ох, и надоест она нам за зиму, – счастливо улыбается Рипа.

Славка думает о керамических бочках для ее хранения.

– Получится все с генератором, я уже сообразил, как его приладить. Скворечник сделаю. Так что можно возводить вышку, – врезается в разговор Маркович.

Славка припоминает, где еще в ближней пойме торчали над зарослями деревья подходящих размеров.

– Не пойду после обеда собирать пшеницу, – заявляет Тинка. – Ты ведь первую пару лаптей уже сплел. Вот надену их и пробегусь по пойменному лесу. Чует мое сердце, грибы должны пойти. Помнишь на картинке дубовики? В верхних участках на границе со степью, где палая листва с земли не смывается, они должны встречаться.

Славка просто счастлив от того, что даже в случае удачного промысла, затруднений с сушкой грибов не будет. Навесу без разницы, рыбу под ним вялят или грибы. Хоть тонна влезет без проблем. Теперь ведь еще нужно думать о трех десятках ртов, которым тоже растительная пища потребуется. Человек существо всеядное.

– Еще с Ранчо сообщили, что появились павианы. Парни теперь, кроме копий, кистени носят. Говорят – твари наглые, налетают гурьбой. Правда, наши им ввалили как следует, когда те попытались стог разорить, – продолжает докладывать новости одноногий. – Но стая двинулась на юг, в нашу сторону. Голов тридцать, они оценили.

– Совсем, слушай, Африка. – говорит Маркович. – Нам тут бы еще гиппопотама в речку, и продыху бы не было от напастей всяких.

– Хорошо хоть крокодилов в реке нет, – подключается бровастый «танцор». – Кстати, я видел в деревне, что кур кормят рубленой крапивой.

– Кур у нас нет, крапивы тоже, – замечает Тамара.

– Зато уток здесь хватает, – улыбается солдат. – А крапиву я видел в пойменном лесу. Она сейчас уже пересохла и осыпается, так что есть ее никого не заставишь. Но ведь будет следующий год.

Снова Славка делает зарубку себе на память. И кандидатура главного птицевода наметилась.