На другой день сенсационную новость опубликовала французская «Пари-суар», и затем ее подхватила вся мировая пресса. При этом высказывалась догадка, что Гитлер вручил Буркхарту для передачи Чемберлену письмо с предложением присоединиться к походу Германии против СССР.
Закулисные контакты англо-французской дипломатии с Гитлером в те самые дни, когда в Москве шли переговоры о заключении трехстороннего пакта, вызвали необычайное возбуждение мировой общественности. Новостью бурно возмущались народные массы в Англии и Франции. Планы мюнхенцев – воспользоваться Буркхартом для подготовки сделки с Гитлером – оказались сильно подмоченными.
Лишь после окончания войны, когда были опубликованы секретные архивы германского МИД, стало ясно, насколько бесцеремонно Гитлер морочил голову своим англо-французским партнерам. Его «намек» на стремление предотвратить катастрофу путем прямых переговоров с англичанами, сделанный в момент, когда решение напасть на Польшу было уже принято, рассчитывался на то, чтобы еще раз сыграть антисоветской картой и получить свободу рук для уничтожения очередного противника, Как раз в те дни прибыли в Москву военные представители западных держав, и германская дипломатия прилагала отчаянные усилия воспрепятствовать заключению оборонительного пакта.
Вечером 11 августа, когда Буркхарт из «Адлерхорста» спешил в Базель, итальянский министр иностранных дел Чиано, в тот же день встречавшийся с Риббентропом в его замке «Фушль»[98], расположенном в получасе езды от Оберзальцберга, сделал такую запись в своем дневнике: «Его решимость развязать войну непреклонна. Он отвергает любое решение, которое могло бы удовлетворить Германию и в то же время дало бы возможность избежать вооруженного конфликта».
Приведенная запись нисколько не означает, будто Чиано являлся противником агрессии. Дело в том, что в 1939 г. Италия еще не была готова к большой войне и не спешила с ее развязыванием. Тем более, как пока зал Мюнхен, многого можно достигнуть путем «переговоров». Шантаж – вот средство, которое приносит легкие победы при минимальном риске!
На следующий день Гитлер принял Чиано. На этот раз спектакль имел совершенно иные цели и был поставлен в других декорациях. При появлении министра в зале «Бергхофа» Гитлер был погружен в изучение многочисленных карт, разложенных на столе. Стремясь укрепить дух партнера по «оси», он выступал в облике «опытного стратега». Свыше часа, водя пальцем по воображаемым фронтам и оперируя специальными терминами, «фюрер» поражал неподготовленного к такой беседе Чиано познаниями в военной области. Он заявил о своем намерении в ближайшее время напасть на Польшу. «Доказав» неуязвимость Германии на западе, Гитлер перешел к восточным границам.
«На Востоке, – говорится в записи беседы, – речь идет не о том, чтобы оставаться в обороне. Здесь надо перейти в наступление, и как можно скорее. С таким расчетом, чтобы сделать нападение возможным в любой момент. Фюрер не уточняет размеры сил, сконцентрированных против Польши, но намекает на один миллион человек. Он делает единственное уточнение, что в Восточной Пруссии находятся очень закаленные дивизии, в том числе несколько моторизованных. Когда наступит момент нападения на Польшу, а такой момент представится, когда возникнет крупный инцидент или в силу того, что Германия потребует, чтобы Польша уточнила свою позицию, германские силы будут одновременно брошены в наступление со всех участков границы к сердцу Польши по заблаговременно намеченным маршрутам. Польские силы в настоящее время недостаточны для того, чтобы противостоять, даже кратковременно, такому нападению. Авиация очень слаба, артиллерия – посредственная, противотанковые средства отсутствуют совершенно. С точки зрения метеорологических условий наиболее удобным временем является период, начиная с настоящего момента до 15 октября».
Зная завистливость Муссолини, на протяжении многих лет переживавшего из-за слабости Италии в военном отношении, что не позволяло ему водрузить на Балканах знамена «нового Рима», Гитлер предложил итальянскому партнеру последовать его примеру и захватить Югославию. Мысль была высказана в форме некоего «теоретического постулата», которым должны руководствоваться агрессоры.
«Говоря в общем плане, – продолжал „фюрер“, – самым лучшим было бы, если бы фальшивые нейтралы были ликвидированы один за другим. Это можно было бы сделать сравнительно легко, если бы один из партнеров оси прикрывал другого каждый раз, когда тот занят ликвидацией ненадежного нейтрала. Для Италии следует, по-видимому, рассматривать Югославию как одного из таких ненадежных нейтралов».
Опытный артист, Гитлер не преминул, сделать на этом вопросе особое ударение. Следует отметить, что и сам Чиано реагировал на высказанную рекомендацию весьма живо. «Гитлер советует Италии воспользоваться первым же подходящим случаем для расчленения Югославии и оккупации Кроатии и Далмации», – уточнил он в своей записи.
Чиано высказал опасение, что ликвидация Польши вызовет выступление западных держав. Гитлер решительно возразил. Франция и Англия, заявил он, несомненно, предпримут театральные жесты против Германии, но не пойдут на войну. С абсолютной уверенностью «фюрер» утверждал: конфликт будет локализован, и Германия сможет без особых осложнений свести счеты с Польшей. Тем самым она окажет большую услугу державам «оси», поскольку всякое укрепление одного из ее членов означает усиление итало-германского политического блока в целом. Категорический тон Гитлера делал безнадежной попытку Чиано заставить его прислушаться к точке зрения Муссолини о желательности некоторой оттяжки войны.
…В декабре 1943 г., ожидая в тюремной камере исполнения смертного приговора[99], Чиано сделал последнюю запись в дневнике. Он снова мысленно вернулся к своей поездке в Зальцбург в 1939 г., вспомнил некоторые подробности встречи с Риббентропом. После переговоров, состоявшихся утром, собеседники совершили, в ожидании обеда, прогулку по парку. Беседа не клеилась. Продолжая отстаивать свою точку зрения, что западные державы позволят Германии без помех разделаться с Польшей, Риббентроп предложил Чиано пари: коллекцию старого немецкого оружия против картины итальянского мастера. Наступило молчание.
– Все же, Риббентроп, чего вы хотите, Данциг или коридор? – спросил Чиано.
– Ни того, ни другого, – ответил Риббентроп, уставившись на него холодным взглядом. – Мы хотим войны! (6)
Притча о «спасательном круге»
В первых числах августа посольство СССР в Лондоне устроило завтрак в честь английской и французской миссии, направлявшихся в Москву для переговоров. Состав миссий не мог не вызвать разочарования. Несмотря на важность вопроса, они не включали крупных должностных лиц. Главой британской делегации назначили престарелого адмирала Дрэкса, не имевшего никакого оперативного отношения к вооруженным силам Англии. Зато, правда, он был близок ко двору и славился своей неприязнью к Советскому Союзу. Труд» но было подыскать более неподходящую фигуру. Политические наблюдатели сделали из этого соответствующие выводы.
«К продолжению переговоров о пакте с Россией, – сообщал в Берлин 1 августа германский посол в Лондоне Дирксен, – несмотря на посылку военной миссии, или вернее, благодаря этому, здесь относятся скептически. Об этом свидетельствует состав английской военной миссии: адмирал, до настоящего времени комендант Портсмута, практически находился в отставке и никогда не состоял в штабе адмиралтейства; генерал – точно такой же простой строевой офицер; генерал авиации – выдающийся летчик и преподаватель летного искусства, но не стратег. Это свидетельствует о том, что военная миссия скорее имеет своей задачей установить боеспособность Советской Армии, чем заключить оперативные соглашения».
