В период между 1919 и 1928 гг. Фуллер проявлял особую активность в получении официального одобрения на эксперимент – создание постоянной британской танковой бригады. Путем немалых усилий и использования им ради достижения поставленной цели различных постов, которые ему приходилось в то или иное время занимать, к 1927 г. он добился формирования экспериментального общевойскового соединения, ставшего по сути моделью будущих бронетанковых, или механизированных, дивизий. Однако острый язык и неумение расстилаться перед начальством не позволили Фуллеру занять командную должность в сформированной его стараниями части К 1928 г. откровенность этого талантливого и признанного автора военных исследований и сторонника радикальных идей сослужила ему скверную службу. Фуллер впал в немилость. Его идеи нашли больше понимания не на родине, о за рубежом, а именно у немцев, которые к тому же уважали его за симпатии к фашизму.

Лишенный возможности дальнейшего продвижения по ступеням служебной лестницы в армии в 30-е годы. Фуллер окунулся в журналистскую работу и в политику, не брезгуя некоторой шпионской деятельностью в пользу старых немецких «друзей». Ввиду имевшихся у сограждан сомнений в его лояльности, Фуллер не получил никаких официальных назначений во время Второй мировой войны, но занимался разработкой довольно оригинальной, однако фактически так и не задействованной системы освещения CDL (речь идет о ток называемой «световой обороне канала», Conal Defence Light. – Прим. пер ). Подобно другим пророкам, он не нашел подлинной оценки в своем отечестве, однако удостоился все же некоторого признания заслуг в конце жизни.

Вечером 20-го немцы организованно отошли с Флекьера, достигнув перед отступлением своих целей – срыва развития британского наступления. 21-го британцы не смогли сколь-либо заметно продвинуться из-за больших потерь в танковых частях. Пехота же вымоталась, резервы отсутствовали (множество народа уже погибло на фронтах, других же пришлое!» отправлять на усиление войск в Италии»), кавалерия же оказывалась практически бессильной, стоило у врага застрочить единственному пулемету. На протяжении следующих шести суток, когда немцы спешно подтягивали подкрепления для затыкания бреши, прорванной в их обороне (вследствие чего едва не отдали приказ об отводе войск из Арраса), поскольку бронетехники стало меньше, сражение стало развиваться по традиционному уже для боевых действий на западе шаблону. Однако противостояние показало, что в будущем господство на поле боя будет принадлежать боевым бронированным машинам, а лошади наконец-то избавятся ел- прямого участия в наводящих на них страх битвах.

Как показало время, в боях под Камбре 20 ноября участвовали все основные составляющие сражений будущего: бронетехника, действующая без предварительной пристрелки артиллерия, дымовые завесы, пулеметный огонь, интенсивная поддержка с воздуха, в то время как пехота применялась больше для зачистки позиций противника, чем в качестве возглавляющей наступления силы. Случившееся можно назвать революцией в военном деле, правда и немцам тоже довелось привнести в нее собственный вклад, причем на том же «игровом» поле, 30 ноября, когда они сумели отбить у противника многое из того, что потеряли 20-го числа. К гибкому применению артиллерии они добавили и свое слово. применив усовершенствованную пехотную тактику, выразившуюся в инфильтрации на вражеские позиции так называемых штурмовых групп в виде сводных отрядов из частей самого разного назначения, кроме танковых и кавалерийских. И все же уязвимость немцев обуславливалась отсутствием у них танков, что отличало бои под Камбре от будущих столкновений этой войны.

Вместе с тем, если немцы и не располагали еще своими A7V, они уже имели подвижную противотанковую установку высокого потенциала – 77-мм полевую пушку, смонтированную для отражения атак авиации на способной передвигаться платформе, – наследницу пушки Эрхардта 1906 г., предназначавшейся для уничтожения аэростатов наблюдения. И вот одно такое орудие из батареи, спешно переброшенной в Маньер из Камбре 20-го, вступило в поединок с танком на дистанции 500 м, в итоге уничтожило объект, израсходовав 25 выстрелов, и дожило до следующей стычки трое суток спустя, когда британцы попытались осуществить последний прорыв к Ьурлонскому лесу. В ходе обороны селения Фонтен довольно большое количество таких установок приняло участие в столкновении с бронетехникой, они вывели из строя пять танков и в значительной степени способствовали тому, что продвижение в итоге остановилось. Немецкие зенитчики с таким энтузиазмом посвятили себя исполнению новой роли, что главному командованию пришлось даже издать специальную инструкцию с напоминанием, что основной задачей орудий противовоздушной обороны является уничтожение самолетов.

Камбре стал местом взлетов и падений как для британцев, гак и для немцев. Бои показали британской стороне наличие у нее громадного технического преимущества над врагом, который едва ли мог преодолеть разрыв и тем более вырваться вперед в 1918 г. В то же самое время, зная, что окончание военных действий в России позволит немцам перебросить крупные подкрепления на запад, союзники осознавали, что их ослабленная пехота в 1918 г., вполне возможно, не сдержит натиска противника, даже если тот будет продолжать воевать в традиционной манере. Британцы опасались, что в обороне танки могут оказаться куда менее эффективными, чем в наступлении, хотя во время неприятельской контратаки под Камбре 1 декабря бронетехника немало сделала, чтобы остановить продвижение противника. Со своей стороны немцы, очнувшиеся от этакой технической и тактической летаргии под воздействием «танкобоязни», как они это называли, не могли не испытывать удовлетворения оттого, что новая тактика их артиллерии и пехоты показала себя на западе ничуть не хуже, чем прежде – хотя и на меньшем уровне – под Ригой и – в гораздо больших масштабах – в Италии. Успех позволял им надеяться, что последняя попытка выиграть войну, которая остается им на западе до того, как американцы сосредоточат во Франции достаточное количество войск для вступления в войну в 1918 г., может принести успех, причем в независимости от того, будут или не будут принимать участие в наступлении немецкие танки.

Они бы так не благодушествовали, если бы знали, что некто по фамилии Фуллер морщил лоб в раздумьях, изучая донесения, стекавшиеся из мест боев в штаб Танкового корпуса, и извлекая важные уроки из приобретенного опыта. Он уже набрасывал план, которому предстоит фундаментальным образом изменить военное дело и в изрядной мере определить судьбу немцев в противостоянии в Европе.

РЕАКЦИЯ НА ТРИУМФАЛЬНЫЙ ВЫХОД ТАНКОВ ПОД КАМБРЕ последовала довольно энергичная, несмотря на сдержанное отношение со стороны тех, кто не чувствовал себя в силах повести прогресс в темпе галопа, тогда как рысь – если уж пользоваться кавалерийской терминологией – представлялась более подходящей в том, что касается тактического развития, особенно перед лицом технических трудностей. Безнадежно отстававшие в бронетанковой гонке немцы, которые построили всего 20 A7V, «приватизировали» 40 британских Mk IV, доставшихся им в виде трофеев под Камбре, и передали их в распоряжение зарождавшихся собственных танковых войск. В Италии с 1912 г. существовал заметный интерес к бронеавтомобилям, что послужило источником вдохновения и в отношении создания танков, правда образцом итальянцам служила французская разработка. Американцы, которые поначалу не обратили особенного внимания на танки, ухватились за идею и сформировали Танковый корпус под началом полковника С. Рокенбаха. В США приступили к производству танков и даже в голос заговорили о том, чтобы сделать оружие массовым и с помощью его выиграть войну. Американцам не хватало собственных танков, и поначалу они полностью зависели от французских и британских машин. За счет них комплектовалась танковая бригада США полковника Паттона, которая вступила в боевые действия в 1918 г.