Но можно предположить, что существовал третий этап развития жизни. Если вселенная вечная, то у природы есть сколько угодно времени, чтобы перепробовать все возможные комбинации молекул (большинство — неудачные, но некоторые крайне успешные) и прийти к нынешней сложнейшей химической структуре жизни. В математике существует простая аксиома: если что-то может произойти, то на бесконечном отрезке времени это неизбежно произойдет. Я думаю, что это не совсем правильно. Наверное, есть бесконечные системы, не содержащие всех возможных вариантов — для природы это более естественно. Но все же эта теорема может привести к интересным мыслям. Раз жизнь возможна, то ее появление в вечной вселенной может оказаться достаточно распространенным явлением. Тогда жизнь могла появиться во многих уголках вселенной громадное количество раз. Конечно, многие скажут: хотя вселенная бесконечна во времени, она ограничена в пространстве, поэтому имеется не так уж много подходящих мест для появлении жизни. Но обращаясь к читателям, хорошо знающим физику, я хотел бы спросить: насколько наше представление о конечном объеме вселенной вытекает из теории большого взрыва? И я должен согласиться, что жизнь может вымирать, прекращать свое существование, что, к примеру, может когда-нибудь произойти и с нашей планетой, но есть одно утешение. Наша теория вечной вселенной позволяет с определенностью предположить, что мы не одни в космосе.

Теория большого взрыва? Мир ее праху.

(Рассказывает Шура)

Холлихок Фарм — недавно открытое заведение, расположено на оконечности продолговатого острова, в проливе Джорджия между материковой частью Канады и островом Ванкувер. Его часто сравнивают с Эзаленом — похожим заведением на острове двести километров южнее Сан-Франциско, и хотя есть много различий, очевидно, что Холлихок Фарм создавали по образцу Эзалена.

Каждое лето там проводится серия конференций и встреч. Обычно они посвящены разным темам, представляющим проблематику Нью эйджа: самоанализ, толкование снов, опыты над сознанием — все то, что сейчас интересует людей, уставших от цивилизации. По образцу Эзалена здесь ведут натуральное хозяйство — выращивают все, что нужно для питания, и местная кухня не имеет себе равных. Залы для семинаров отделаны с большим вкусом, в большом фойе стоит рояль и всегда горит огонь в камине, комнаты для участников конференции выдержаны в спартанском духе. Рядом с домом — большой сад с огородом, который обеспечивает кухню продуктами. В саду все лето цветут цветы. Даже компост и канализация сделаны с таким умом и умением, что у их создателей можно поучиться.

Мы с Алисой прилетели туда на гидроплане из Сиэтла в августе 1988 года. Алиса летела в такого типа транспортном средстве всего второй раз. Когда-то мы сплавлялись по горной реке на плотах, и для того, чтобы добраться до отправной точки нашего путешествия нам нужно было воспользоваться шестиместным самолетом. Алиса немного нервничала и попросила сидеть у иллюминатора, но все места в самолете отвечали ее просьбе. Мне в тот раз предложили занять место второго пилота, так как когда-то давно я умудрился получить все необходимые знания для управления подобным самолетом. Я тешил фантазию, представляя, как бы я спас самолет в непредвиденной ситуации (например, сердечный приступ у пилота — и глупый пассажир, случайно знающий, как посадить самолет). Пока мы летели над горной грядой, я внимательно изучил панель приборов и не нашел только стрелку перегрева карбюратора. Я спросил, где она находится, и пилот объяснил, что в современных самолетах такой стрелки не бывает. После этого я решил не задавать больше вопросов и молча наблюдал, как пилот уверено ведет самолет, и иногда почесывает лоб острым концом штурвала. Приземление прошло так гладко, что мы его практически не заметили.

Но вернемся в Канаду. В один из последних дней конференции меня попросили провести небольшой семинар по связям между психохимией и процессами старения и восприятия времени. Я был вынужден признаться, что хотя все три темы меня очень интересуют, я никогда не задумывался о связи между ними. В конце концов, я решил, что старение и восприятие времени — уже достаточно обширная тема для лекции, и поэтому на этот раз я обойдусь без химии.

На семинаре присутствовала довольно большая аудитория, и в целом моя лекция прошла гладко. Я назвал ее "три фотографии", и построил конспект соответственно. У меня, конечно же, не было фотографий с собой, поэтому мне пришлось описывать их словами. По ходу описания выяснилось, что картинка на всех фотографиях одна и та же, только сняты они в разное время. Я обрисовал фотографии во всех деталях. На них были запечатлены люди разного возраста, от детей до стариков — по крайней мере три поколения.

На первой мне десять лет. Я в гостях в доме лучших друзей моих родителей. Хозяин дома — лектор сравнительной лингвистики Калифорнийского университета, насколько я помню со слов матери, его звали Рейко Раче. Он был внештатным сотрудником университета, знал шестнадцать языков, из них шесть — в совершенстве. Его считали дон жуаном. Ходили слухи, что он не может пройти мимо любой незамужней женщины. А иногда интересуется даже замужними. В центре фотографии непринужденно расположилась группа взрослых. Они что-то оживленно обсуждают. Все они — люди, достигшие успеха в жизни, люди, высоко стоящие на социальной лестнице. Слева от них на полу расположились дети — я среди них. Рядом со мной мои сестры Надя, Таня и Оля, мои двоюродные брат с сестрой Терри и Салли, и сын хозяина — Джимми. Мы играем в Монополию. В правом углу фотографии сидят старики — бабушки и дедушки — предыдущее поколение. Они не принимают участия в оживленной беседе. Их уважают как старейшин, прародителей, но в данный момент они не имеют влияния на происходящее. Я так хорошо запомнил эту картинку из-за того, что именно в этот момент я разработал математическую формулу подсчета шансов в Монополии, и теперь имел небольшое преимущество над сверстниками.

Та же самая картинка, но только через двадцать лет. Изменились декорации — на заднем плане кирпичные здания и аккуратные газоны — дело происходит в университете Колби штат Нью-Гэмпшир во время большой научной конференции. Теперь я — в самом центре фотографии, в окружении своих коллег. Все мы — восходящие звезды современной науки, и я стараюсь завести удачные знакомства, и может быть, эти люди помогут мне в моей научной карьере. За нами на лугу дети играют в мяч. Они приехали на конференцию вместе с родителями и не понимают всей важности данного собрания. А рядом, в углу фотографии, стоят старики — старая гвардия, ученые, сделавшие весомый вклад в современную науку. Мы уважаем их за научные достижения, но теперь они воспринимаются только как осколки далекого прошлого. Я очень рад видеть их на конференции, я признаю их заслуги и выражаю им свое восхищение, но я не с ними. Я среди тех, кто сейчас движет научный прогресс, и старики кажутся мне усталыми и скучными.

И, наконец, та же фотография здесь в Канаде. Те же группы людей, то же их расположение. В центре — молодые ученые-энтузиасты, стоящие на пороге великих открытий в области науки и психологии. Они определяют сегодняшнюю реальность и могут влиять на завтрашнюю действительность. Рядом с ними их дети. Я видел сегодня в фойе, как два мальчика играли от скуки в шахматы. Их сюда привезли родители. А я теперь среди тех, кого уважают за прошлые заслуги, но кто в данный момент не принимает участие в основной активности.

Какая интересная подборка фотографий: Беркли, Новая Англия и, теперь, Канада. Картинка одна и та же, только я в ней выступаю каждый раз в новой роли. Ничего, кроме моего положения на фотографии в принципе не меняется. Сначала я — ребенок, потом — главный герой, потом — сторонний наблюдатель.

Интересный подход к пониманию человеческой жизни. Многие рассматривают ее в постоянном движении: явление героя (или антигероя) понимается через его рождение, жизнь и смерть. Но можно смотреть на процесс истории, как на знаменитую картину Брейгеля, где слева — младенец, сосущий молоко матери, в центре — пьяный раздолбай, а справа — дряхлый, беззубый, сгорбленный старик. И человеческая жизнь — просто движение по этой картине слева направо. Только костюмы меняются, и всегда одни из них будут в моде, другие будут устаревшими или экстравагантными.