Я посетил большие города, возникшие там, где некогда были пустыни; я вижу электропоезда, где вчера прокладывали путь в песках верблюды; я вижу живущие полной жизнью города, выросшие на вечной мерзлоте. Я обошел огромные города, вставшие из руин, — Ленинград, Киев, Сталинград, я посещал дворцы, вставшие на месте прежних лачуг. Я беседовал с рабочими и крестьянами, ощущал их гордость творчества, познал их любовь к своей партии и своему правительству. Эти люди — строители, любящие свою родину, и когда одно время дела пошли неправильно, именно они и их партия устранили и исправили ошибки. Эти патриоты являются в то же время друзьями всего человечества.

Всего человечества… Я побывал на четырех войнах в этом веке ужасных войн: на войне Испании против Франко, на второй мировой войне против фашизма, на войне Кубы против наемников, на войне Вьетнама против летающих крематориев B‑52. Где бы я ни был, я видел свидетельства советской поддержки свободы и независимости, бескорыстной помощи народам средствами обороны в священной борьбе за свободу и независимость. Повсюду я видел своими глазами верность Советского Союза марксистским принципам международной солидарности.

Однако я не нашел этого эпоса на страницах произведений Солженицына и, как и миллионы людей во всем мире, не могу признать его глашатаем правды. Это не провидец, это лживый пророк. В литературе и раньше встречались ему подобные — писатели, продавшие душу. Тридцать сребреников выросли в наши дни сложных процентов в миллионы долларов, хранящихся в безмолвных сейфах Швейцарии.

Солженицын отправился туда, где ему место: в компанию тех, кто стремится навредить Стране Советов. Но эта компания вырождается. Некоторое время он будет бродить среди них, и они будут оказывать ему радушный прием, пока он им будет полезен. Теперь его с распростертыми объятиями приняли бы власти Чили или сторожа тигровых клеток Тхиеу. Но неизбежно наступит день, когда он станет живым призраком, человеком, испытавшим самую худшую судьбу — гражданскую смерть.

Имя Ганса-Иохима Шлегеля хорошо известно в кругах литературоведов и переводчиков Западной Германии. Несмотря на свою молодость — ему 31 год, — Шлегель считается в ФРГ видным славистом.

Среди молодого поколения литературных переводчиков с русского языка в ФРГ Шлегель считается одним из самых надежных. Он гарантирует качество перевода. Заказы от крупных издательств поступают к нему довольно часто. Но принимает он далеко не все. И не только из-за недостатка времени…

Недавно главный редактор мюнхенского издательства «Шерц» господин Вёрнер предложил Шлегелю перевести «один еще не известный на Западе текст Солженицына», который издательство «намеревается выпустить в свет вслед за „Архипелагом Гулаг“».

Шлегель выразил сомнение в целесообразности такого шага, заметив, что кампания, развернувшаяся вокруг последней книги Солженицына, играет на руку противникам международной разрядки, в необходимости которой он, Шлегель, твердо убежден.

— Если этого не сделаем мы, сделают другие, — ответил главный редактор. — Мы руководствуемся чисто деловыми принципами и не можем отказываться от столь доходного дела.

— Я придерживаюсь другого мнения, господин Вёрнер. Как вы относитесь, например, к тому, что Солженицын и другие советские диссиденты высказываются в поддержку чилийской хунты и прочих реакционеров?

— Чили, Чили! До Чили далеко, — отмахнулся Вёрнер. — Я пригласил вас не для политических диспутов. Господин Шлегель, вы известный переводчик с русского. Я предлагаю вам выгодный заказ: за гонораром дело не станет. Деньги здесь не вопрос. Заказ срочный, время не терпит. Если возьметесь, попрошу вас лишь сохранить все в строгой тайне.

— А если не возьмусь?

— Тогда я вынужден буду обратиться в отдел переводов радиостанции «Свобода». Будет не так качественно, зато безотказно. Но надеюсь, что тайну вы сохраните в любом случае.

Нет, Ганс-Иохим Шлегель не принял этот «выгодный заказ» и сохранять тайну тоже не стал. Напротив, он счел своим долгом предать эту неприглядную историю гласности.

На вопрос корреспондента АПН о том, что побудило Шлегеля решительно отклонить предложение издательства «Шерц», молодой литературовед ответил:

— Антисоветская кампания, развернувшаяся сейчас вокруг Солженицына, по моему твердому убеждению, представляет серьезную угрозу для разрядки напряженности. Опубликование текста Солженицына на руку лишь тем, кто хочет вернуться к недобрым временам «холодной войны». Одновременно инициаторы этой кампании стараются отвлечь внимание западногерманской общественности от происков внутренней реакции, от наших экономических трудностей, вызванных своекорыстной политикой монополии, от борьбы против злодеяний фашистской хунты в Чили. Вот почему я счел своим гражданским долгом проинформировать нашу общественность об этой истории, свидетельствующей, что беспринципное делячество и реакционное политиканство — две стороны одной и той же медали.

— Издательство «Шерц», — продолжил Шлегель, — выпуская тексты Солженицына, руководствуется не литературными и даже не коммерческими, а исключительно политическими соображениями. Оно само низводит себя до положения политического инструмента международной реакции, каким является нынче и бывший писатель Солженицын. Не случайно главный редактор Вёрнер говорил мне, что «деньги не имеют значения», и предлагал необычайно высокий гонорар. При этом надо учесть, что литературный труд переводчика оплачивается у нас весьма скромно.

— Высокая миссия литературного переводчика, по моему мнению, — сказал в заключение Шлегель, — заключается в том, чтобы способствовать взаимопониманию между народами. Как переводчик с русского, я стремлюсь ознакомить наш народ с теми произведениями советской литературы, которые играют подлинно важную роль в жизни страны и помогают здесь у нас преодолевать недоверие и предрассудки по отношению к СССР. То, что пишет сейчас Солженицын, не дает нам ни малейшего представления о том, как живут и о чем думают ныне советские люди. А мы должны об этом знать, если мы хотим понять друг друга, и навсегда покончить с войной как средством мировой политики.

Наблюдая за ходом антисоветских и антикоммунистических кампаний, инспирируемых на Западе, невольно замечаешь синхронизацию их кульминационных моментов с определенными этапами в международной политике. Исходя из этого, нетрудно было предвидеть, что в день выдворения Солженицына из СССР на пульте управления идеологическими диверсиями будет нажата кнопка с надписью «Общеевропейское совещание». И вот пропагандисты антисоветского толка уже торопятся услужливо выдать по радио и в печати порцию лицемерных сетований насчет «негативного влияния советской акции» на ход женевских переговоров о безопасности и сотрудничестве в Европе.

Раздражение людей, сделавших для себя из антисоветизма профессию, понятно. Они лишились «опорной базы» внутри Советского Союза. Предприятие Солженицына стало в их глазах политически малоприбыльным в тот момент, когда вместе с его выдворением оборвал свою жизнь и «черный канал» «психологической войны», сконструированный в расчете на постоянный приток псевдосвидетельств из псевдосоветского источника в Москве.

Но это как раз и тот момент, когда искренние сторонники разрядки и сотрудничества, и прежде всего в Западной Европе, вправе задать вопрос: а не наступил ли предел манипулированию общественным мнением в угоду неизлечимой мании?

Отягощенные недугом антисоветизма и антисоциализма политики и пропагандисты не хотят расставаться со своей «слабостью» — навязчивой идеей продиктовать другим народам изменения в социальном строе, в образе жизни. Но мало сказать «лекарю» — исцелися сам! Пришло время обратить самое пристальное внимание на ущерб, наносимый тем самым делу сотрудничества между народами Европы, всему, что достигнуто на этом пути.