Не слишком-то я большой любитель ходить по горам. Остров Рея, где я рос, граничит с Северным Хребтом, но он кишит дикими грифонами, и не всякая семерка мечников рискнет отойти от замка. Когда же я стал взрослым — и учеником менестреля одновременно, путь выбирал Тив. А он был уже слишком стар и ленив, чтобы предпочесть длинному пути по равнине короткий, но тяжелый горный перевал.

Но шел я легко. «Непроходимый перевал» покорился так быстро, что я невольно начал больше доверять Аскину. Зачем гайдам объявлять местность непроходимой, если они не скрывают там что-то запретное? А что могут скрывать бессмертные? Лишь то, что относится к давним, незнакомым простым людям временам. Купол, например.

Дважды над нами пролетали охотящиеся грифоны. Но удача не оставила нас, звери даже не стали снижаться. Может быть потому, что у меня не было меча и кольчуги? Блеск оружия чудовища порой принимают за шкуру зеркальных туров, своей главной добычи…

Высохшую реку мы с Айлоком нашли к вечеру следующего дня. И прошли по руслу всего за шесть часов. Меня гнало вперед любопытство, а пса — голод. Здесь не было никакого зверья, а впереди он чуял воду и жизнь.

Вот так и получилось, что через двое суток после размолвки с гайдом Ирианом я стоял на краю болота. Айлок, совершенно остервеневший от обилия живности и ее крошечных размеров, носился вокруг, выхватывая из мутной воды жирных лягушек, а из чахлых кустиков — неповоротливых водяных крыс. Первую лягушку он все же принес мне, но дался этот поступок ему нелегко. Теперь пес наверстывал упущенное.

Впереди, до горизонта, тянулась унылая бурая равнина. Лишь вдали горбился холм — наверное, на нем и стоял Купол.

Когда насытившийся Айлок вернулся ко мне, я окончательно решил идти вперед без задержки. Ночевка на краю болота ничем не лучше ночевки посреди трясины — здесь было так же сыро, а пригодного для костра дерева я не нашел. И мы пошли. Айлок впереди, выбирая дорогу теми инстинктами, что унаследовал от береговых волков, я за ним. До темноты мы преодолели километров десять, и остановились на маленьком островке посередине болота. Здесь росло с десяток корявых деревьев, и я ухитрился соорудить из веток сухие подстилки для себя и собаки. Холм, к которому мы двигались, был уже рядом — темная громада, закрывающая звезды на юге. А вот Купола я не видел, наверное, он был скрыт холмом.

С первыми лучами солнца мы снова двинулись в путь. С кочки на кочку, иногда — по колено в грязи, иногда — по цепочкам торчащих из трясины камней. Странное болото. Словно выплеснули на скальную чашу лужу грязи, да так и оставили киснуть на века. Один раз я провалился по горло, но даже не успел испугаться — ноги коснулись твердого грунта. Все это куда страшнее выглядела с берега.

И все же зевать не приходилось. Именно поэтому я понял истину лишь метрах в ста от холма, присев на плоский теплый камень и брезгливо отдирая с одежды пласты грязи.

Холм был слишком правильной формы. Ровная поверхность бурого цвета, заросшая цепким кустарником, вырастала из грязи идеальной полусферой. Холм был дырявым — повсюду в нем темнели провалы, уходящие вглубь ходы. Холм был металлическим — из-под наросшей за двести лет грязи выступали красноватые, изъеденные ржой и ветром балки, гнутые стальные листы, еще сохранившие кое-где остатки матовой полировки.

Холм был Куполом.

И не понимать этого до последней минуты мог лишь идиот.

Метрах в десяти от Купола Айлок начал рычать и остановился. Шерсть на загривке вздыбилась, глаза стали дурными и беспощадными. Нет, явной опасности не было, я хорошо изучил его повадки. Просто пес что-то чувствовал — может быть запах давно ушедшей чужой жизни, может быть атмосферу страха, окутывающую это место. Я бы тоже с удовольствием заскулил и остановился, но долг жизни — ведь Аскин оказался прав, и любопытство менестреля гнали меня вперед.

— Сам решай, — сказал я собаке.

Айлок, продолжая скалить зубы, улегся на землю — вблизи Купола болото отступило. В его взгляде было все, кроме желания следовать за мной.

— Тогда жди, — велел я.

Мне тоже надо было сосредоточиться, прежде чем сделать последние шаги к Куполу. Я стоял, и пытался разобраться в мыслях.

Наверное, еще никто из моего поколения не оказывался в подобной ситуации. Нас учили, рассказывали о Враге и Куполе, но никто, кроме самых наивных, не принимал легенды всерьез. В мире нет места мистике. Есть Бессмертные Гайды, есть Гайды Ушедшие. Есть мечники, замки, грифоны, беспамятные. А Враг — это лишь дурное начало внутри человека, подстрекающее на скверные поступки, а Купол — символ взросления, юношеского одиночества, дружбы и любви. Не верить же в Купол, под которым было море, сорок островов, замки и мосты! Не верить же в реального Врага — из плоти, крови, и, смешно сказать! — перьев.

Но вот он, Купол. И вот оно, море, вытекшее и разлившееся болотом, по которому я прошел. «И треснули стены Купола, и ушла вода… Шли они по колено в воде, а солнце было большое и красное…»

А ведь так оно и было. И солнце наше казалось им странным — в мире Земли светит маленькое желтое солнце. Так говорят легенды, а они, оказывается, не лгут.

Рядом с Куполом я сам себе казался песчинкой. Он был слишком чудовищен, слишком огромен и нечеловечен. Детский страх перед Врагом начал просыпаться в моей душе. Если Враг — живой и реальный — добрался до этого огромного сооружения, возможно ли найти и уничтожить его? Даже грифонов, а что они по сравнению с Врагом, не ловят в логове!

За спиной зарычал Айлок, и я пришел в себя. Да, Враг создал Купол. Но люди его разрушили. Стоит ли бояться одного-единственного Врага, даже если тот вернулся в свое старое жилище?

Один из проломов в Куполе был совсем рядом. Металлические листы разошлись в месте стыка, словно что-то мягко выгнуло их изнутри. Может быть, тут рвалась наружу вода? Когда я коснулся выгнутого края, тонкий металл начал распадаться рыжей крошкой. Время оказалось беспощаднее людей. Оно продолжало рушить оставшийся без присмотра Купол.

Я шагнул в пролом, постоял минуту, пока привыкали глаза.

Переплетение решетчатых конструкций уходило вверх. Под ногами шел рельефный пол. Не из металла, не из дерева, не из камня. Может быть, какая-то особая пластмасса, вроде той, из которой гайды делают себе доспехи? Впереди, метрах в десяти, угадывалась вторая стена, тоже испещренная проломами. А все пространство между стенами занимал каркас из металлических труб. У гайда Вэйна из таких построена главная дозорная башня…

Вот это да! Никогда раньше я не задумывался, откуда берется металл, пластик, стекло, в изобилии потребляемые островами. Паруса на кораблях Солентайна шили из тонкой и прочной пластмассовой пленки, оружие для мечников ковали из металлических заготовок, сложенных в пристройке при кузне. Детей учили, что металл родится в земле… вот только никто не уточнял, где родится стекло и пластик.

Значит, вы помните про Купол, гайды?

Я шагнул — пол отозвался гулким вздохом. Наверное, бродить в этой одряхлевшей конструкции было куда опаснее, чем идти по болотам или карабкаться по горным тропинкам. Та слепая животная жизнь, что свойственна замкам и храмам, покинула Купол вместе с Врагом. И Купол умер. Я брел сквозь внутренности издохшего монстра.

Сквозь проломы внутренней стены тоже шел свет. Слабый и печальный, вызывающий ощущение мимолетности, словно горные сумерки. Откуда он, неужели под Куполом по прежнему горит маленькое фальшивое солнце?

Вцепившись в одну из труб-опор, задрожавшую под рукой, но кажущуюся достаточно прочной, я выглянул в пролом.

Пространство казалось необозримым. Нет, это все действительно было под Куполом.

Но этого не могло быть!

Исполинское блюдо. Первая ассоциация пришла откуда-то из детства. Тогда отцу исполнилось… нет, не помню, сколько лет. И повара приготовили ему торт, при виде которого я, десятилетний малыш, пришел в полный восторг. На огромном блюде вздымались кремовые горы, обсыпанные по вершинам сахаром, искусно выпеченные замки всех великих Островов теснились вокруг самого большого и красивого — замка гайда Рея. Я не мог тогда сообразить, почему отец не в восторге от такого вкусного и красивого подарка.