– Эссейл, – она задохнулась.

Запнувшись, Сола восстановила равновесие прежде, чем рухнула на пол, а потом она просто стояла там, не в состоянии сдвинуться с места.

Если бы ей не сказали, что это он, она бы сама не нашла ни одной… знакомой черты… Эссейла в лежащем на койке пациенте, лысом и иссушённом. Его кожа была белее снега, щеки ввалились, обветренные губы приоткрыты, и он едва дышал…

Ощутив давление на своих губах, Сола поняла, что накрыла рот рукой, чтобы сдержать эмоции.

Как такое произошло? Как из здорового, сильного мужчины он стал… этим?

С другой стороны, рак – та еще дрянь.

– Поговори с ним, – тихо подсказала ей Док Джейн, а потом повысила голос: – Эссейл, здравствуй. К тебе пришли.

Словно он – столетний старик в доме престарелых.

Сола опустила руку и попыталась найти слова, хоть какие–нибудь.

– Это все еще он, – прошептала Док Джейн. – Его тело может быть другим, но душа осталась прежней.

– О, Боже… что мне сказать?

– Если бы ты лежала на его месте, что бы ты хотела услышать?

Я люблю тебя. Ты не один. Я не оставлю тебя.

Сердце гулко билось в груди, и три простых предложения снова и снова звучали в ее мыслях: Я люблю тебя…

Когда он был здоровым, а она – уравновешенной, когда время казалось нескончаемой рекой, было также важно сдержаться и не произнести этих слов. Сейчас? Скорая смерть стерла все защитные механизмы, иллюзию выбора и свободу воли, придавая храбрость, которой ей так не хватало.

Заставив себя подойти к нему, Сола потянулась к его руке…

Нахмурившись, Сола отстранилась.

– Почему он обездвижен?

– Это для его безопасности и нашей…

Без какого–либо предупреждения Эссейл открыл глаза и посмотрел на нее… и Сола пораженно ахнула. Зрачки его серебряных глаз были расширены до пределов, она видела лишь черноту, а белок покраснел, словно кровь, переполнявшая его черепную коробку, просачивалась из глаз.

Он смотрел на нее сквозь боль и начал задыхаться, впалая грудная клетка поднималась и опускалась, а руки задергались в оковах.

Сола взяла его руку и сжала холодные пальцы.

– Эссейл? Я скучала по тебе.

Его губы шевелились, будто он хотел заговорить, но не издал ни звука. Его реакцией стала одна прозрачная слезинка, собравшаяся в уголке его глаза… и бесшумно упавшая на подушку.

– Эссейл, – взмолилась она. – Ты можешь остаться со мной? Не уходи пока. Останься со мной еще?

Она не знала, видел ли он ее этими глазами, но доктор была права. Эссейл понял, что это она. Он знал наверняка, что она пришла.

– Дружище, ты ранен.

Игнорируя Бутча, Вишес подался вперед, протискиваясь между передними сиденьями «Хаммера».

– Йоу, Кью, эта развалюха не едет быстрее?

Куин бросил на него злобный взгляд из–за плеча.

– Мы топим на семидесяти вместо сорока пяти[40]. И я только что дважды проехал на красный. Это тебе не «Тысячелетний сокол»[41]… чего еще ты хочешь?

– Срежь по этому парку. Перескочи бордюр и вспаши…

– В следующий раз сам сядешь за руль. А пока – захлопнись.

Откинувшись на спинку сиденья, Ви скрестил руки на груди, отказываясь встречать раздражающе прямой взгляд копа… который был направлен на него, как два лазерных луча. Вместо этого он уставился на небольшие люксовые магазинчики, мимо которых они проезжали. Предплечье начало жечь, и он повел рукой, меняя положение. Потом еще раз.

Так что, да, коп был прав, но Ви не станет смотреть, что там с его бицепсом, это он знал наверняка.

По крайней мере, не при свидетелях. К тому же, крови не было… и рукав кожанки не порван. Что там может быть не так?

Затрещал мобильный, и он прочел сообщение, поморщившись, когда рука в очередной раз взорвалась болью.

– Роф готов нас принять.

– Все на месте? – спросил Блэй с переднего сиденья.

– Да, даже Ублюдки. – Ви убрал телефон. – Поэтому… Бабуля, неплохо бы прибавить газу.

Куин оскалил зубы в зеркало заднего вида.

– Засранец, пользуйся никотиновым пластырем, если у тебя уши пухнут без табака.

Когда Куин прибавил звук у «Guns N’Roses», Вишеса подмывало послать говнюка туда, где не светит солнце, но сложно было оспорить его логику. Он на самом деле бесился потому, что охренеть как хотел покурить, и, к тому же, не мог дождаться, когда Куин вырубит этот рок. Ради всего святого, нельзя включить Брайсона Тиллера[42]?

Бутч локтем толкнул его по раненной руке, вырывая стон.

– Держи, – сказал коп.

Когда зрение закоротило, Ви взял то, что протягивал ему Бутч.

Секунду, «Никоретте»[43]?

– Когда ты связался с этим? – спросил Ви, доставая жевательную пастилку.

– Месяц назад. Я не курю при Мариссе, это стремно. Но знаешь, старые привычки живучи, а в последнее время столько всего навалилось.

Ви затолкал пастилку в рот и начал жевать. На вкус неплохо, но и с «Ригли»[44] не сравнится. Что важнее – вскоре он перестал прожигать дыру в их водителе. И да, он мог дематериализоваться в Дом для аудиенций, но Бутч был полукровкой и не умел переноситься, а Ви казалось не клевым бросать парня одного в автомобиле.

– Есть еще? – спросил он.

– Ага. Бери сколько хочешь.

Когда Бутч кинул ему всю упаковку, Ви достал все пастилки и затолкал в рот.

– Сочтемся, – сказал он через баскетбольный мяч во рту.

Бутч не ответил, и Ви посмотрел на своего соседа. Парень пялился на него с круглыми от неверия глазами.

– Что такое.

Бутч медленно покачал головой.

– Дружище, как тебя еще не размотало по салону. В пачке достаточно никотина, чтобы завалить слона.

– Не помру, – пробормотал он, когда они повернули на улицу, усеянную особняками по обе стороны.

Чуть поодаль стоял Дом для аудиенций, желтый особняк в федеральном стиле расположился на снежном участке так, словно сошел с рекламного буклета китайского фарфора и хрусталя.

Куин свернул на подъездную дорожку и направился напрямик к отдельно стоящему двухэтажному гаражу. Выйдя из машины, Ви посмотрел на окна второго этажа, вспоминая, как они затащили туда людей, пытавшихся убить Рана. Сэкстон, королевский адвокат, должным образом отомстил за своего любимого – чем изрядно удивил всех. Юристы, как правило, умело водят ручкой по бумаге, а не кинжалом – по чужому горлу, но здесь важна мотивация… и, благодаря стараниям Сэкстона, эти ребята уже не спустились на завтрак, используя любимую фразу Бутча.

Ви понравилась его работа в ту ночь, серьезно.

Подойдя к черному входу в особняк, он обогнал всех, а потом придержал открытую дверь для копа, Куина и Блэя, после чего они вчетвером пересекли кухню и направились в переднюю половину дома. Не считая додженов, орудовавших пылесосами наверху, помещения освободили по приказу Короля, гражданским перенесли встречи, а администратора отпустили домой.

Учитывая тему на повестке ночи, им не нужны свидетели.

Когда они вышли в фойе, Вишес отделился от группы и закрылся в мужском туалете, который представлял собой помещение с одной кабинкой, и стянул куртку, чтобы взглянуть на руку…

Вот же… дрянь.

Незачем было наклоняться к зеркалу. Рана в форме змеи вилась от левого плеча и до самого локтя, сияя ярко–красным цветом на его загорелой коже, как неоновая вывеска.

Естественно, первым делом он должен был потыкать ее… так, ауч. Но крови не было, а эпидермис не столько нарушен, скорее ошпарен… словно его приложили раскаленной цепью до ожога третьей степени.

Нужно показать это Джейн…

Не–а, исправился он. Не вариант. К тому же, он – медик, сам может о себе позаботиться.