Едва слышно, так тихо, что никто, кроме вампира, не смог бы уловить моих слов, я прошептала:

— Придумай что-нибудь. А мы позаботимся об остальном.

Балтазар в растерянности колебался. Лукас пнул его по ноге.

«Ну же, Балтазар, ты можешь что-нибудь придумать! Что угодно! Просто доверься нам!» Лукас заорал:

— Выкладывай! Чего хотела миссис Бетани?

— Тебя! — неожиданно ответил Балтазар. — Она пришла за тобой.

— За Лукасом? — встревоженно шагнула вперед Кейт. — Зачем им мой сын?

— Миссис Бетани винит его, — сказал Балтазар. Догадываются ли остальные, что он придумывает на ходу? Похоже, нет. — И я думаю, она… она считает, что Лукас просматривал ее документы. Она боится, что он слишком много знает. Миссис Бетани не забыла, что вы внедрили в ее школу шпиона. Это сводит ее с ума. Думаю, пожар в «Вечной ночи» был последней каплей.

Кейт вздернула подбородок:

— Значит, ты говоришь, что она напугана. В отчаянии. Решила наброситься на моего сына, потому что не знает, что ей теперь делать.

— Она точно знает, что делать, — отозвался Балтазар. — Пока Лукас Росс жив, она будет за ним гоняться. И за любым, кто с ним рядом. Так что подумай дважды, стоит ли оставаться с ним. Впредь каждый, кто связан с Лукасом, может заранее считать себя мертвецом.

Кейт холодно глянула на своего сына:

— Ты ему веришь?

— Да, — ответил Лукас, вытащил из-за пояса кол и вонзил его Балтазару в грудь.

Я услышала, как Ракель с трудом подавила крик. Балтазар охнул от боли и мгновенно обмяк, повиснув на цепях. Он был парализован.

Лукас произнес:

— Я собираюсь сам сжечь этот мусор. Бьянка, если хочет, может поехать со мной. Думаю, если она примет в этом участие, то сможет справиться с тем, что он ей сделал.

Элиза кивнула. Кейт положила руки мне на плечи, пока я вытирала глаза.

— Просто помни, — сказала она, — теперь ты свободна.

Охотники помогли погрузить Балтазара в фургон. Он выглядел по-настоящему мертвым, с этим торчащим из груди колом, и мне было не по себе. Милош посоветовал Лукасу несколько мест, подходящих для сжигания вампирских трупов, и я подумала, что он уже неоднократно делал это раньше. Меня заколотило.

Я захлопнула дверцу фургона. Лукас включил зажигание и выехал на дорогу. Через несколько кварталов я переползла на заднее сиденье, где лежал Балтазар, и спросила:

— Сейчас?

Лукас кивнул, не отводя взгляда от дороги.

— Сейчас.

Я обеими руками вцепилась в кол и вытащила его из груди Балтазара.

Как только деревяшка выскользнула, Балтазар дернулся и начал изгибаться от боли. Окровавленными руками он нащупал рану на груди.

— Что за…

— Ш-ш-ш… — Я положила руку ему на лоб. — С тобой все хорошо. Нам пришлось притвориться, что мы собираемся тебя убить, по-другому мы просто не могли тебя спасти.

— Бьянка?

— Да, это я. Ты помнишь, что произошло?

— Кажется, да. — Балтазар поморщился, заставил себя открыть глаза и посмотрел на меня. — Ты и Лукас…

— Мы тебя оттуда вытащили, — отозвался Лукас. — Слушай, времени почти нет. Есть место, куда мы можем тебя отвезти? Где ты будешь в безопасности, пока выздоравливаешь?

Балтазар немного подумал и кивнул:

— Чайна-таун. Магазин… я знаю владельца, он меня спрячет.

— Мы тебя отвезем, — пообещал Лукас.

— Спасибо, — сказал Балтазар. Его рука нащупала мою. Обычно он был таким сильным, но сейчас пожал мою руку слабее, чем это мог бы сделать ребенок. — Черный Крест… они не…

— Они не знают обо мне, — ответила я. — Лукас обо мне заботится. Я в безопасности.

Балтазар кивнул. Его красивое лицо было изуродованным и распухшим, и я пожалела, что не взяла с собой хотя бы бинтов. Даже вампиру потребуется несколько недель, чтобы исцелиться от таких серьезных ран. Вытирая кровь в уголках его рта, я попыталась улыбнуться Балтазару, но оказалось, что это очень трудно.

Наконец мы добрались до Чайна-тауна. Улица, на которую Балтазар велел свернуть, была узкой и невероятно многолюдной. Практически над всеми лавками красовались вывески на китайском языке. Мне казалось, что мы приехали в другую страну.

Лукас припарковался и оглянулся:

— Ты уверен, что доберешься сам?

— Может быть, Бьянка меня проводит?

— Это хорошая мысль, — согласилась я, легко представив себе, как Балтазар по дороге теряет сознание и попадает в больницу, где его тут же сочтут мертвым. — Я скоро вернусь.

— Я пока объеду квартал. — Лукас посмотрел на нашего пассажира. — Удачи, Балтазар.

— Спасибо.

Я вышла первой и положила тяжелую руку Балтазара себе на плечо. Он мог стоять, но с большим трудом. Дверца фургона захлопнулась, Лукас отъехал. Несколько человек посмотрели на Балтазара, точнее, на то кровавое месиво, которое он собой представлял, но никто не сказал ни слова. Это и есть Нью-Йорк.

Мы потихоньку двинулись вперед, и Балтазар произнес:

— Пойдем со мной.

— Я и так иду с тобой. Нужно найти твою лавку. Думаю, она где-то тут…

— Нет. Я имею в виду — не возвращайся с Лукасом. Я спрячу тебя здесь.

Я потрясенно сказала:

— Балтазар, мы с тобой уже говорили об этом. Ты знаешь о моих чувствах.

— Да я не о любви. — Он хромал, кровь капала на тротуар. — Теперь тебе известно, что такое Черный Крест. На что они способны. Бьянка, если они узнают правду… если хотя бы десятая часть того, что случилось со мной, случится с тобой…

— Не случится, — перебила его я. — Мы с Лукасом скоро уйдем от них. Обещаю.

Непохоже, чтобы я убедила Балтазара, но он кивнул.

Когда мы дошли до магазинчика, пожилая леди за прилавком начала что-то кричать по-китайски. Я подумала, что она предлагает позвонить в службу спасения, но тут откуда-то из глубины вышел еще более старый мужчина, почти совсем лысый. Он увидел Балтазара и поспешил к нам, и хотя я не поняла ни единого сказанного им слова (и ответа Балтазара тоже, потому что он говорил по-китайски), все равно догадалась, что он очень обеспокоен.

— Вы с ним друзья, — заметила я.

— С тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года. — Балтазар ласково погладил меня по щеке. — Пожалуйста, будь осторожна.

— Буду. Балтазар… если мы с тобой больше не встретимся…

— Все в порядке, — ответил он. — Я понимаю. Он наклонился, словно хотел поцеловать меня, и поморщился. Его губы были слишком изуродованы. Я взяла его менее искалеченную руку в свои и поцеловала в ладонь. А потом выбежала в шум и суету Чайна-тауна, навстречу Лукасу и той опасности, что ждала нас в Черном Кресте.

— Можно задать тебе личный вопрос? — спросила вдруг Ракель.

Я настороженно взглянула на нее. Я, Ракель, Милош и Дана патрулировали на Центральном вокзале. Вокруг нас суетились люди, вдоль стен размещалось множество магазинчиков, как в каком-нибудь торговом центре. Для железнодорожного вокзала тут было невероятно красиво: белый мрамор, позолоченные часы и, что мне особенно нравилось, высокий, лазурного цвета потолок, украшенный нарисованными золотом созвездиями. Однако это место никак не располагало к задушевным беседам, и я не понимала, почему Ракель выбрала именно его. Тем не менее я ответила:

— Ну конечно.

Мои опасения тотчас же подтвердились, едва Ракель спросила:

— Ты и Балтазар… как далеко у вас зашло?

— Я даже не была в него влюблена, если ты об этом.

— Но то, что Лукас сказал два дня назад, когда он… когда Балтазар… — Ракель мучительно пыталась описать то, что произошло, не употребляя при этом

слово «убийство», но так и не смогла. — Он сказал, что Балтазар пытался заставить тебя заняться с ним сексом. Я думала, что вы двое… ну… в общем, вряд ли ему требовалось тебя принуждать.

Ракель была единственным человеком, кто мог раскусить хитрость, придуманную мной и Лукасом. Я надеялась, что когда-нибудь смогу поведать ей всю правду, но не сейчас.

— Лукас разозлился. Я ему много чего рассказывала, а он вырвал кое-что из контекста и, видимо, вышел из себя. Ты же знаешь, какой у него характер.