По залу пронесся негромкий встревоженный шепот. Даже Консеннус выказал некоторое беспокойство.

— Горные крепости по всей этой черте необходимо укрепить — и как можно быстрее. Эмрис Мёрддин, я прошу тебя скакать на юг, в Кэр-Бадоникус, дабы присмотреть за работами. Опыт, что ты приобрел в Константинополе, может оказать нам хорошую услугу.

— Как можем мы быть уверены, что саксы нанесут удар именно туда? — поинтересовался Консеннус.

Арториус ответил ему вежливее, чем ожидала Бренна в подобных обстоятельствах.

— Мы сами поможем ему в этом, нападая на его фланги, перерезая линии снабжения. Мы заставим его идти на восток вдоль его нынешней северной границы, тогда как сам он предпочел бы двигаться на север. Мы переправим на север сколько сможем скота и зерна с его дороги, а что не сможем — сожжем, дабы британские припасы не попали в руки саксонских захватчиков. Срединным и северным королевствам придется возместить эти потери, дабы народ не голодал.

Перерезав их линии снабжения здесь и здесь, — острие указки дважды ткнуло в карту, — мы заставим их разорять земли, но поскольку там, куда они желают двигаться, брать будет нечего, земли им придется разорять собственные. И да простит меня Кэр-Лундейн, — добавил он, — в Кэр-Лундейне мало что может заинтересовать Эйлле, во всяком случае, пока у них как кость в горле будет торчать Кэр-Бадоникус, угрожающий Уэссексу, мешающий Седрику урвать то, что хочет он и его саксонские господа. Им нужны богатые районы Думнонии и Кэрнью. Им нужны не просто земли — им нужны еще и порты для торговли с Константинополем и Африкой, ведь они хотят итальянских вин для себя и восточных шелков для своих женщин.

Большинство мужчин в зале невольно покосились на разряженную в шелка Ганхумару. Та улыбнулась, польщенная их вниманием. Арториус нахмурился и кашлянул.

— Так вот, саксам нужны шелка с востока, а янтарь и меха — с севера. Они уже пытались нанести удар по портам на восточном побережье, что помогло бы им взять в свои руки всю торговлю с севером. Им нужны рудники Кэрнью, чтобы взять в свои руки выплавку бронзы, которую мы продаем даже самому Константинополю. И уж все силы они приложат к тому, чтобы захватить железные рудники Рейгеда, Гэлуиддела и Данотинга — не сомневаюсь, это один из поводов, по которым они рвутся заполучить место в совете Рейгеда. Железо нужно саксам, чтобы ковать оружие, и богатые железные месторождения наших северных королевств для них — что мед для мухи.

Он покосился на сидевшую в углу Ковианну Ним — не являясь формально членом совета, она представляла здесь свой влиятельный клан.

— Меня беспокоит также безопасность наших мастеров кузнечного дела — не только на севере, но в первую очередь тех, кто ближе всего к захваченным саксами землям. Глестеннинг-Тор, чьи кузнецы выковывают такие мечи, как мой Калиберн, лакомая добыча для людей вроде Эйлле. — Он достал меч из ножен, позволив лучам солнца поиграть на клинке. — Мечей у саксов вообще мало, а таких, как носят даже простые наши солдаты, — и вовсе нет. Для этого у них нет ни умелых кузнецов, ни денег, чтобы купить.

Он со звоном вдвинул Калиберн обратно в ножны.

— Нам известны их главные цели и причины, побуждающие их к захвату этих целей. Все, что нам осталось, — это запереть их у себя на юге, а для этого мы должны остановить их у Кэр-Бадоникуса. Вы обещали людей, сыновей своих и себя самих. Возвращайтесь по домам как можно скорее и присылайте мне обещанных солдат. Я подготовлю план сбора и пошлю его с каждым из вас, дабы мы не теряли времени с выступлением на юг. Эмрис Мёрддин, ты выедешь с королями Глестеннинга и Думнонии, дабы помочь со строительством в Кэр-Бадоникусе?

— С радостью.

— Раз так, если у нашего совета нет больше вопросов для обсуждения, я предлагаю немедленно приступить к делу. Кута наверняка уже приступил.

Священник, открывавший совет, наскоро благословил его участников, и те разбились на группы, обсуждая конкретные вопросы: как и где пропускать по своей земле войска соседей, и все тому подобное. Засуетились, собирая поклажу, слуги, а конюхи бросились готовить лошадей к скорому отъезду.

Моргана осталась сидеть на своем месте, обдумывая собственные действия в Айнис-Меноу и Гэлуидделе. Бренна же молча смотрела на то, как бритты готовятся к войне, и в душе ее боролись противоречивые чувства.

Первые известия о случившейся беде пришли, не успел еще Гилрой собрать вещи для обратной поездки в Гододдин. Ощущавший себя совершенно беспомощным в политической и военной ситуации шестого века Стирлинг вздрогнул от неожиданности, услышав набатный звон.

В дверях зала показался задыхающийся от бега солдат, сопровождавший мальчика лет двенадцати-тринадцати, по всей видимости, гонца — того шатало из стороны в сторону. Одежда его была сплошь заляпана грязью, да и волосы слиплись бесформенным комом.

— Набег! — прохрипел паренек. — Враги напали на селения у Лонг-Мег! Они пожгли все фермы на пять миль от Стоячих Камней!

— В самом сердце Пенрита! — прорычал Мерхион. — Жаль, мы не повесили этого саксонского ублюдка на первом же попавшемся дубу! А еще больше жаль, что ты, Анцелотис, не перерезал ему глотку, пока он лежал у твоих ног, — и черт с ними, с законами гостеприимства. Уж кто-кто, а саксы ими себя никак не связывают. — Он вскочил с места и поспешил из зала, на ходу отдавая распоряжения. А колокол все не смолкал, заполняя все пространство тревожным звоном.

Арториус встретился взглядом с Анцелотисом.

— Я должен оставаться здесь и готовить военную кампанию на юге. А твои суждения и опыт могут сильно помочь Мерхиону.

Стирлингу совершенно не хотелось оставлять Арториуса без охраны — если исходить, конечно, из того, что главной целью ИРА являлся дукс беллорум.

— Еду, — кивнул Анцелотис. — Первым делом пошлю верховых в Гододдин, чтобы там готовились укреплять крепости и собирали войско для отправки на юг. А с собой возьму большую часть катафрактов, что сопровождали меня из Гододдина, и попытаюсь отловить этого саксонского ублюдка, покуда он не натворил чего-нибудь еще. Прав Мерхион: мне надо было убить его.

В общем, через несколько минут Стирлинг уже сидел в седле, выкрикивая команды угрюмым кавалеристам-сарматам, прискакавшим с ним из Кэр-Удея. Сводный кавалерийский отряд Гододдина, Стрэтклайда и Рейгеда прогрохотал сквозь ворота римской цитадели и, разбрызгивая грязь копытами, оставил Карлайл позади. И даже Стирлинг, нервничавший из-за необходимости оставить Арториуса в такой критический момент, невольно ощутил прилив адреналина, оказавшись в гуще сияющих на солнце доспехов, и колышущегося леса копий.

Они неслись по римскому тракту на юг, в направлении Пенрита — городка в самой центре Кумбрии. Стирлингу часто доводилось бывать здесь на каникулах. Иззубренные вершины Кумбрийских гор барьером возвышались над окружавшими Карлайл равнинами, уходя на юг сквозь озерный край. От стен Кэрлойла до Пенрита было не больше двадцати миль, и, идя галопом, они одолели это расстояние за несколько часов.

По мере приближения к Пенриту по обе стороны дороги виднелось все больше разрушений. Догорали дома крестьян, а огонь продолжал бушевать, перекинувшись на окрестные леса. От некоторых деревень не осталось уже ничего, кроме груд дымящейся золы. Повсюду валялся зарезанный скот — коровы, козы, овцы, лошади и домашняя птица, — и на их трупы уже начало тучами слетаться воронье. Впрочем, куда страшнее было иное зрелище: разбросанные там и здесь человеческие тела. Крестьяне, кто безоружный, а кто успевший схватить косу или вилы. Женщины, убитые прямо в садах или огородах, с разодранными юбками — перед смертью их еще и насиловали. Дети — розовощекие мальчики и девочки с длинными косичками, изрубленные на части в лужах крови…

Чем дальше они ехали, тем крепче стискивал Стирлинг зубы в бессильном гневе. Подобно викингам, которым только еще предстояло пройтись огнем и мечом по этим краям несколько столетий спустя, саксы развлекались, вскрывая своим жертвам грудную клетку так, что легкие вываливались на спину наподобие жутких крыльев — у викингов это называлось кровавым орлом. Даже видавшим виды катафрактам становилось не по себе. В воздухе стоял густой, медный запах крови. Единственными звуками в этом царстве смерти были стук подков по каменной дороге да крики воронов, вспугнутых от их страшного пиршества.