– Но… но… – майор заколебался, и любопытному Роджеру показалось, что на обычно невозмутимом лице майора появились следы настоящей тревоги. – Но разве это необходимо? – спросил он более спокойно. – Там могут находиться личные бумаги в высшей степени конфиденциального характера. Я не могу сказать, что мне это известно, – добавил он несколько поспешно. – Мистер Стэнуорт всегда был исключительно скрытным в отношении содержимого сейфа.

– Тем больше причин осмотреть его, – сухо возразил инспектор. – Что касается конфиденциальности, никто ничего разглашать не будет… Если, разумеется, не появится какой-либо причины для обратного, – мрачно добавил он.

Джефферсон все еще колебался.

– Разумеется, если вы настаиваете, – медленно произнес он, – мне добавить нечего. Тем не менее должен сказать, что это выглядит в высшей степени ненужным.

– Сэр, предоставьте право решать это мне, – коротко ответил инспектор. – А теперь не могли бы вы сказать, где находятся ключи и сообщить комбинацию.

– По-моему, мистер Стэнуорт всегда держал связку ключей в правом кармане жилета, – монотонно, без всякого желания сказал майор, будто тема перестала его интересовать. – Что касается комбинации, должен заявить, что не имею о ней ни малейшего представления. Я не был настолько в доверии мистера Стэнуорта, – добавил он с некоторым оттенком горечи в голосе.

Инспектор ощупал упомянутый майором карман.

– Гм, теперь ключей здесь нет, – сказал он и быстрыми, ловкими движениями принялся обыскивать другие карманы. – А-а! Вот и они! В верхнем кармане! Он засунул их туда по ошибке. Но вы говорите, что не знаете комбинации? Интересно, как бы это можно было узнать? задумчиво произнес он, взвешивая на руке связку ключей.

Роджер прохаживался с беззаботным видом по комнате. Если сейф откроют, ему хотелось непременно взглянуть на его содержимое. Сейчас он остановился около камина.

– Ого! – вдруг воскликнул он. – Кто-то тут что-то жег! – Он наклонился и заглянул за каминную решетку. – Бумага! Я не буду удивлен, инспектор, если этот пепел все, что осталось от ваших улик!

Инспектор поспешно пересек комнату и присоединился к Роджеру.

– Боюсь, мистер Шерингэм, вы правы! – разочарованно заметил он. – Я сам должен был это увидеть. Благодарю вас. И все-таки, в любом случае мы должны как можно скорее открыть сейф!

Роджер снова приблизился к Алеку.

– Один-ноль – в мою пользу! – улыбнулся он. – Теперь, будь инспектор из тех типов, про которых пишут в книгах, он бы стер меня в порошок за то, что я обнаружил важную улику, которую он пропустил. Не-ет! Он мне положительно нравится!

Инспектор спрятал свою записную книжку.

– Ну что же, доктор, – быстро сказал он, – по-моему, нам тут пока делать нечего.

– Мне здесь, конечно, делать нечего, – отозвался доктор Мэтьюсон. – И если я вам больше не нужен, то предпочел бы уйти: сегодня я довольно сильно занят. Отчет я пришлю вам немедленно.

– Спасибо! Нет, сэр, здесь вы мне больше не нужны. Я сообщу вам, на когда будет назначено предварительное слушание. Возможно, оно состоится завтра. А теперь, сэр, обратился он к Джефферсона, – если вы разрешите, я позвонил бы коронеру и сообщил обо всем. А после этого, если найдется где-нибудь подходящая комната, я бы хотел расспросить этих джентльменов и вас, а также других жильцов дома о том, что им известно. Мы могли бы приблизиться к тем причинам, о которых упоминает мистер Стэнуорт.

Инспектор осторожно собрал, сложил документы и тщательно засунул их в карман.

– Значит, вам не нужна больше эта комната? – спросил майор.

– В настоящее время мет. Но я пришлю констебля, которого взял с собой, чтобы он проследил за комнатой.

– О! – произнес майор.

Роджер удивленно взглянул на майора, потом зашептал Алеку, когда они вслед за другими выходили из комнаты:

– Послушай! У меня что-то с головой или Джефферсон и в самом деле был разочарован?

– Один господь знает! – тоже шепотом ответил Алек. – Я ничего не понимаю; все что-то темнят, и ты такой же скверный, как и остальные!

– Погоди, пока мы останемся наедине. Я тебя заговорю до смерти, – пообещал Роджер.

Инспектор давал инструкции констеблю – дородному сельскому парню, который все это время терпеливо ждал в холле. Когда майор Джефферсон повел всех в малую столовую, констебль важно шагнул в библиотеку. Впервые ему был доверен такой ответственный пост, и каким бы непродолжительным ни оказалось это важное задание, уважение констебля к своей особе невероятно возросло.

Появившись на месте трагедии, он мрачно осмотрелся; с минуту постоял, строго уставившись на тело умершего, а затем очень серьезно понюхал чернильницу. Как-то раз ему довелось читать историю, в которой говорилось, будто происшествие, считавшееся самоубийством, на самом деле оказалось убийством с помощью отравленных чернил. Констебль на всякий случай поставил чернильницу на место.

– А теперь, джентльмены, – сказал инспектор, когда все четверо уселись в малой столовой, – должен сказать, что мне предстоит проделать определенную формальную работу, хотя некоторым, – он слегка улыбнулся Роджеру, она может показаться не столь важной и нужной.

– Нисколько! – быстро откликнулся Роджер. – Меня все чрезвычайно заинтересовало. Вы даже не представляете себе, насколько это может оказаться полезным, если мне когда-нибудь вдруг захочется написать детективный роман!

– Я хотел бы знать, – продолжал инспектор, – когда каждый из вас видел мистера Стэнуорта последний раз живым. Например, вы, майор Джефферсон. Когда вы видели его последний раз?

– Спустя часа полтора после обеда. Часов в десять. Он вместе с мистером Шерингэмом курил в саду. Я хотел спросить, какие распоряжения будут на сегодня.

– Совершенно верно, – соглашаясь, кивнул Роджер. – Я помню. Прошло всего несколько минут после десяти часов. Церковные часы в деревне только что прозвонили.

– Что вы хотели спросить, майор Джефферсон?

– О, ничего особенно важного. Я хотел знать, в какое время ему нужно подать машину. Я всегда старался повидать его в это время вечера на случай, если будут какие-нибудь распоряжения наследующий день.

– Попятно. И что же он вам ответил?

– Он сказал, что машина утром ему вообще не понадобится.

– Мистер Стэнуорт выглядел как обычно? Не был ни возбужден, ни расстроен? Абсолютно как всегда?

– Абсолютно.

– И он оставался таким весь день? И во время обеда?

– Конечно. Между прочим, во время обеда он был в очень хорошем настроении.

– Вы хотите этим сказать, – поспешно спросил инспектор, – что обычно он не бывал в хорошем настроении?

– Видите ли, обычно он был в хорошем настроении, но, как всякий энергичный и своенравный человек, мог, если хотел, быть крайне неприятным.

– Скажите, в течение вашей службы в качестве его секретаря вы замечали, чтобы он получал в последнее время какие-нибудь неприятные известия? Финансовые или какие-нибудь другие?

– Нет.

– Вы бы знали, если бы такое случилось?

– Сомневаюсь. Если бы известия были финансовые, он мог бы мне сказать, так как я часто должен был писать письма, касающиеся его инвестиций и тому подобного. Во всем остальном, он не поставил бы меня в известность. Я совершенно в этом уверен. Мистер Стэнуорт был очень скрытен во всем, что касалось его личных дел.

– Ясно. Он имел приличный доход?

– Очень. Вы могли бы сказать – более чем приличный.

– Короче говоря, он был богат. А как размещались его капиталы? К примеру: может быть, он вложил все свои деньги в одно предприятие?

– Вы хотите сказать, находился ли он в таком положении, что был бы разорен в случае краха этого предприятия? Нет. Я уверен, что нет. Его деньги были помещены в большое количество компаний, и, кроме того, я определена знаю, что у него была очень крупная сумма в государственных ценных бумагах.