Похоже, она никак не собиралась идти навстречу. Но Дуг не сдавался. Поднявшись со стола, он спокойно заметил:

— Занимаетесь же вы аэробикой после работы. Вполне подойдет то, что вы надеваете в фитнес-клубе. Через десять минут встречаемся у лабораторий ВР. Я переоденусь и принесу запасное снаряжение.

И, желая смягчить напряжение, добавил:

— Попросите игровую программу нарисовать на мяче мое лицо. Говорят, верное средство сорвать злость.

Губы Черил слегка дернулись, что могло сойти за улыбку.

— Прекрасно. Увидимся через десять минут.

Почему при таком количестве работы она уговорила себя на эту авантюру? Разве сейчас до игры?

Черил смущенно переминались с ноги на ногу, неловко держа стержень. Сквозь ВР-очки она видела только палочку в руке, себя в трико и кроссовках и пустую белую комнату. Переодеваясь, она твердила о необходимости иметь более широкие взгляды. Стараться быть непредубежденной. Она интуитивно чувствовала, что эту мысль ее босс посчитал бы мудрой.

— Если пропадет звук, сразу дайте знать, — отчетливо прозвучали слова Дуга в крохотных наушниках очков.

— Хорошо.

— Сезам, откройся, — услышала она, и Дуг появился в другом конце внезапно вытянувшейся комнаты в обрезанных джинсах и поношенной майке.

Ее чувства отвергали все, что утверждал разум.

— Повторите, — сказал он.

— А это обязательно?

Даже для собственного слуха голос Черил звучал раздраженно. Черт. Она достаточно остыла, чтобы попытаться навести мосты.

— Ладно, сезам, откройся.

На полу появились виртуальные линии, на стенах — разноцветные зоны, в середине — несуществующая разделительная плоскость. Стержень в ее руках превратился в то, что выглядело ручкой обычной ракетки. Однако она знала, что держит сложный электронный прибор. Стержень ловил каждый нюанс ее хватки и свою собственную позицию по отношению к комнате. Инфракрасные лучи, исходившие из ручки, шли к датчикам на стене. В других играх тот же стержень мог стать клюшкой для гольфа, или бейсбольной битой, или волшебной палочкой.

Дуг показал ей несколько приемов игры. Невидимый компьютер откликался на реплики игроков (каждый серьезный игрок настраивал его на свой голос), производя подачу мяча или меняя условия игры.

Черил была потрясена чудесами, на которые оказались способны ее ВР-очки. Маломощный источник инфракрасных лучей постоянно светил в каждый глаз; отражения этих невидимых лучей от сетчатки помогали с безупречной точностью показать, что происходит на виртуальной сцене, в какую бы ее точку она ни смотрела.

Помощь? Что еще нужно знать нашему другу-компьютеру?

Дуг мягко указал, что положение и ориентация ее головы в комнате тоже будут весьма полезны. Инфракрасные передатчики в ее очках отмечали и это.

— Хорошо, — объявил Дуг. — Довольно медлить. Начнем с первой подачи.

И велел невидимому компьютеру:

— Пуск!

С этой минуты она была слишком увлечена, чтобы думать о преимуществах своего нового занятия.

— Дерьмо! — прорычал Дик Конрад. Подобные выражения раздавались по всему коридору, сопровождаемые оглушительным ударом кулака по столу. Захватчик нагло гулял по экранам, с напором носорога уничтожая часть отчета, которую Дик готовил для возобновления гранта.

Дик сдернул очки в роговой оправе и устало потер переносицу. Голова просто раскалывалась, тем более, что он хорошо понимал подоплеку яростных воплей коллег, свидетельствующих о появлении вирусов с отложенным действием в компьютерах «БайоСайКорп». Это означало, что каждый компьютер компании и резервные копии, сделанные Бог знает когда, тоже заражены. Любой инженер за голову схватится при мысли о бесчисленных поправках, внесенных с тех пор, как отчет в последний раз распечатывали.

Он знал, насколько все это важно для Дуга. Трудно представить, как Дуг воспримет случившееся.

Даже если не брать в расчет воображение, Дик был абсолютно прав.

Би-и-ип.

Дуг, целиком сосредоточенный на прогнозах исхода матча, не сразу очнулся, услышав электронный писк. Мячи, зависшие в воздухе, не производили шума. Только через секунду он сообразил, что звук идет не извне, а из наушников в очках. В конце концов он решил, что во всем виноваты часы на руке, спешившие на пять минут: невинная уловка, позволявшая ему не опаздывать на совещания. Значит, сейчас без пяти одиннадцать.

Мяч с отчетливым стуком изменил курс — знак того, что ударивший цепко держит ракетку. Уровень новичка, на котором играла Черил, означал, что на приеме мяч двигался с одной четвертой той скорости, к которой привык Дуг. Такая медлительность давала ему время анализировать удар. Идеально. Протез делал именно то, для чего был предназначен.

Помни это, правая рука моя.

Эта мысль инициировала нейронную реакцию, управляемую посредством продолжительного действия обратной связи. Его мозг подавал нервный импульс, электрохимическую цепную реакцию, прокатывающуюся от мозга до спинной хорды и в нервные окончания. Датчики в протезе, в свою очередь, принимали сигнал. Схемы, находившиеся в руке, распознавали необычный характер импульсов, и, вместо того чтобы скомандовать мышце двигаться, сигнал приказывал протезу передать «одобрение» во встроенную память. Движения руки, которые он идентифицировал таким образом, автоматически замедлялись, когда Дуг подключал руку к лабораторному компьютеру для считывания данных.

Уже почти одиннадцать, а у него еще полно работы, которую следовало закончить перед уходом домой.

— Как ни приятно проводить время за развлечениями, я все же должен…

Неожиданная боль пронзила руку. Дуг в ужасе уставился на пальцы, с агонизирующей силой сжавшие ракетку. На какое-то ошеломляющее мгновение протез продолжал посылать по руке противоречивые ощущения нестерпимого жара и ледяного холода, легчайшей щекотки и безжалостного, почти нечеловеческого давления.

Спустя бесконечное мгновение рука потеряла чувствительность.

Черил решила, что отношение Дуга ко всему случившемуся, как к испытанию, вовсе не помогает делу. Типичные приемчики: игра слов и намек на собственное увечье. А вот горечь в голосе — дело другое.

— Мне очень жаль, Дуг.

Он поднял голову от инертного протеза, лежавшего на столе.

— Если только не вы выпустили на волю этот чертов вирус, я больше не желаю слышать ничего подобного.

Она попыталась было объяснить, что это не извинение, а понимание, но осеклась. Он терпеть не может сочувствия, это же ясно. И никакое участие ему не нужно. Этот проект, вся его профессиональная деятельность — просто долгая борьба с обстоятельствами. Усилия, которые какой-то молодой осел пустил под откос, пусть и временно. Сочувствие только все испортит.

— Ладно, мне не жаль. Я сижу в закупоренной бутылке.

— Сомневаюсь. Эта привилегия принадлежит мне, и поверьте, она не так уж легко дается.

— Еще раз спасибо за предоставленную работу, — выпалила она, поспешно сменив тему. Дуг недоуменно моргнул, но тут же опомнился:

— Вы ее заслужили. Не стоит благодарности.

Черил сама не была уверена, тот ли это способ, чтобы отвлечь его от внезапно свалившихся проблем, или ей самой нужно выговориться. Но, так или иначе, она очертя голову ринулась вперед:

— Насколько я поняла, вы давно не в курсе, какова ситуация на рынке рабочей силы?

Дуг наконец поднял голову и взглянул ей в глаза. Победа любопытства над депрессией?

— Что, дела так плохи?

Настал ее черед излить горечь.

— Только в нейронных интерфейсах.

Дуг, казалось, лишь сейчас заметил обездвиженную конечность на столе. Открыв ящик, он поспешно сунул туда неработающий протез.

— К нам в самом деле приходит больше резюме, чем обычно, — кивнул он. — Послушайте, я знаю, что программа исследований на вашем прежнем месте закрыта. Знал, когда вы впервые пришли сюда. Мозгом и сердцем программы был Фейнман, а его хватил удар. Обидно, конечно, но всякое бывает.