– И нас простите товарищ командир – бойкая Светлана Богданова шагнула ко мне с чарующей улыбкой – можете даже несколько раз. – Это как ? – не понял я. – А как захочете. Она оперлась руками о стол, наклонилась ко мне. А пуговички то расстегнуты больше положенного и вид там такой завлекательный… В штанах зашевелился малыш. Да что ж ты такой неугомонный…
- А ты что скажешь Давыдова - перевел я взгляд на Анну – подальше от соблазна. – Я сделаю все, что вы скажете, для того, чтобы остаться ! Я их понимаю. Если Богданова легко сумеет пристроиться в любом месте с такими прелестями и взглядом на жизнь…половую, то Анне будет намного труднее. А так им здесь почти малина, особенно Свете. Анне после той мерзости, что с ней произошла я и хочу помочь вернуть себя к нормальной жизни, почувствовать себя не только человеком, но и женщиной.
– Хорошо, оставайтесь. Они обрадовались. – Все, идите… Богданова стала подталкивать подругу к двери демонстрируя себя сзади. Они почти вышли, когда я окликнул:
– Давыдова – останься… Гримаса неудовольствия скользнула по Светкиному лицу, но быстро исчезла. Такие говорят в этом случае – еще не вечер… Анна зашла, закрыла дверь, молча встала около стола. – Ты сказала, что на все согласна… Лицо ее окаменело, я в ее глазах с вершины пьедестала упал куда то глубоко вниз. Она только кивнула, опустив голову. Я успел увидеть, как на ее глаза навернулись слезы.
– Раздевайся. Она молча, пряча взгляд, разделась. – Ложись. Так же молча легла и закрыла глаза. По щекам прокатились слезинки. Я присел рядом. Мысленный приказ – не бойся его, он тебе не сделает ничего плохого. Расслабься… Сначала я провел ладонью по щеке, пальцами по волосам, по бровям, по лбу – слегка нажав нужные точки; легким касанием по губам, по краешкам ушей… Анна задышала чаще. Пальцы мои как у опытного пианиста бегали по телу: гладили, скользили, ласкали, сжимали… Когда они опустились вниз, между ног, ее уже била дрожь. Наконец она вскрикнула, вытянулась, застыла на несколько секунд и обмякла. Все, сексотерапия закончена, клиентка полностью здорова. Давыдова открыла шальные глаза:
– Что это было товарищ командир ? Надо же – голая, в кровати, а товарищ командир… Она похоже этого не замечала. – Анечка – после того, что с тобой произошло, ты могла на всю жизнь остаться фригидной, бесчувственной женщиной, лежащей в постели как бревно. А какому мужчине такое понравится – даже мужу. И начнет он от тебя гулять на сторону. Я убрал у тебя все плохие воспоминания и ощущения, усилил чувственные и ты стала нормальной женщиной, все, чувствующей, не боящейся. Ну а опыт в этом деле – это наживное: какие твои годы. Она фыркнула:
– Не больно то мне это интересно… - Но я позвал тебя не только за этом. Хватит валяться голышом на моей кровати, в присутствии хозяина – возвысил я шутя голос. Аня засмеялась, легко вскочила, чмокнула в щеку. – Вы такой замечательный ! И простите, что подумала о вас плохо. – Прощаю – великодушно заявил я. Она быстро оделась. Я показал на табурет, стал обьяснять что она должна будет сделать.
– Вы думаете я справлюсь ? – Cделай это для меня. – В лепешку разобьюсь, но сделаю ! – А вот разбиваться не надо – надо долететь и довести груз в целости и сохранности. И сдать лично товарищу Сталину. – Товарищу СТАЛИНУ !? – В крайнем случае товарищу Берии. Она побледнела. – Не бойся – моих людей он не тронет. – А как обратно товарищ командир ? – А остаться не хочешь ? - хитро прищурился я. - Тебе после этого многое будет можно… - Да ни за какие коврижки – только с вами ! - Тогда я буду в Москве и заберу тебя… До вечера еще далеко и посещения на этом не закончились.
Сначала пришел Стрельченко и мы с полчаса тянули одеяло на себя: я убеждал его, что он устал, ему будет тяжело, его могут ранить из за усталости а он убеждал в обратном, совестил меня, взывал к состраданию – что скажет дочка: командир на операции, а папа прохлаждается на базе ! Этим аргументом он меня добил – согласился. Затем робко постучавшись просочилась Морозова и с порога начала давить на жалость, на чувства, на несправедливое отношение к ней и взывать к торжеству справедливости: раз простил Голубеву, значит должен простить и ее. При этом посматривала так подозрительно – пристально, что пришлось простить.
– Катенька, девочка моя – никогда не делай так больше – наставлял я ее на путь истинный прижав к груди, где она тихо млела от избытка чувств. Но концовка должна быть справедливой. Оторвал от груди и заглянул в глаза – Пойдешь в группу к Стрельченко рядовым бойцом до конца срока, если я не отменю свое решение. Она радостно затрясла головой: она снова в деле, возле командира, а пять дней – это такая мелочь ! За ней зашел Сергей – подглядывал что ли ? И с порога:
– Товарищ командир – вы что Морозову простили ? – Простил Голубеву, пришлось простить и Морозову – виновато обьяснил я и пошел в атаку – Да ты же сам меня умолял – заберите ее от нас ! Вот, пошел тебе навстречу – цени… - А меня не можешь простить ? – вкрадчиво поинтересовался он. Я вздохнул
– Тебя – не могу. Катерина попала за сущую мелочь – хотела остаться в деле. А ты – за разгильдяйство и пренебрежение своими прямыми обязанностями, – голос мой построжел – которые привели к травмам, а главное к дурному примеру для подчиненных по принципу: делай как я. Да и должностей у меня на тебя в группе нет, а ставить рядовым – урон майорскому званию. Так что тащи до конца свой штрафной срок и запомни – в следующий раз так легко не отделаешься…
Среди бойцов спецназа в это время произошел форменный бунт против возмутительно – оскорбительного превышения властных полномочий командиров – их не брали на операцию, ссылаясь на какую то усталость ! Особенно жаркими они были во взводе Зверева. Самым мягким упреком было – вы нам не доверяете… Один даже пригрозил пожаловаться на произвол самому командиру. Эту мысль тут же подхватило несколько голосов ! Результатом умиротворения было присоединение еще 60ти бойцов и пяти пар снайперов. Это уже сильно меняло расклад в нашу пользу. И окончательно добил меня последний визит. После разрешения зайти в землянку вошли четверо девушек – снайперов. – Товарищ командир, мы знаем что вы с пониманием относитесь к женским просьбам и всегда их удовлетворяете… Тут они, чертовки дружно засмеялись.
– Увы красавицы – если бы это было так – скорбно вздохнул я. – Так хочется всех удовлетворить – девушки снова засмеялись – но не могу – я же непокобелимый ! Вы неверное ошиблись – с этим нужно к товарищу майору – если и не удовлетворит, то хоть пообещает… От смеха они не попадали только по тому, что вовремя сели на то, что было рядом. Отсмеялись.
– Товарищ командир – нас Ваня не берет на акцию… А женщины выносливее мужчин… Нить разговора взяла в свои руки старшая – Товарищ командир: мы думаем, что вы будете увеличивать ваше отделение и вам нужны будут хорошие снайперы. - А Ваня не обидится, что вы уйдете ? – Мы ему сказали… Поставили перед фактом… А чего ему обижаться… - Но у меня Морозова – попытался я отвертеться. – Да вы не переживайте товарищ командир – пока ей нельзя, мы ее заменим… А потом поделим: по четным она, по нечетным мы… - пошутили девушки. Или не шутили ? - Ну если договоритесь… – протянул я. – Так вы берете нас на акцию ? - Да куда ж я денусь…
Морозова приняла пополнение без восторга, но очень скоро снайперши наладили отношения – поглядывали на меня все вместе и похихикивали. Опасный синдром – я помнил, что так же хихикали Маша, Катя и Наташа, когда Сергей носился в трусах с гранатами… Бдительность и еще раз бдительность ! - сказал кто то ! В отделении на акцию стало девять человек. Провел тренировки на боевое слаживание, изменив привычную схему – у нас теперь четыре чистых снайпера – а им нужна защита. Отработали, пошли отдыхать. К акции собралось три взвода и мое отделение. Вызвал командиров – нарезал задачи: один взвод берет охрану по периметру, включая зенитки; второй – смену охраны; третий – обслугу. Я беру на себя летчиков, которые не уехали в город на ночлег (половина летчиков ночевала в городе – старшие чины). Но сначала я ликвидирую пару опасных пулеметных точек, расположенных в самом аэродроме. Ну а командующего выдернем прямо из постели. Если будет с женщиной – извинимся. Перед женщиной… Затем с ключиками в штаб, прихватим документы, шифровальную машину "Энигму" с кодами и к аэродрому. Раньше утра шефа не хватятся, а потом уже будет поздно пить боржоми… Вот так просто и незамысловато – а чего мудрить – решили действовать. С Кессельрингом все прошло как по нотам: девицу в постели усыпил, не извиняясь; шефа выдернули из кровати в шелковом белье, взяли ключики и форму – негоже командующему щеголять в таком виде - урон чести и достоинству. На лесной полянке разбудили, переодели, связали… А сами в штаб за документами, кодами и машинкой. Я там погулял в перерыв, посмотрел что надо для ее сьема... Сделали быстро, тихо и чисто. Все – акция выполнена на все 100 порцентов ! Но мы же не можем как все – нам надо выполнить и перевыполнить !
