Приблизить его помог, как всегда, случай.
В 1997 году на Сулавеси появилась молодая супружеская чета, объединенная также и профессиональными интересами. Американский ихтиолог Марк Эрдман с женой-индонезийкой, тоже морским биологом, решили провести медовый месяц в экзотическом антураже северной части Сулавеси, которая отличается от южной части этого острова, пожалуй, только тем, что лежит чуть выше экватора, стало быть, в другом полушарии. Прогуливаясь как-то по пестрящему диковинным разнообразием рынку приморского городка Манадо, супруги Эрдман чисто случайно обратили внимание на необычную крупную рыбину — выставочный, так сказать, экземпляр, который, соответственно, нельзя было купить. Зато можно было сфотографировать. Что супруги благополучно и сделали.
Впрочем, Марку Эрдману как специалисту достаточно было бросить один лишь взгляд на диковину, чтобы понять — перед ним редчайший экземпляр легендарного целаканта.
Удивительным было то, как целакант попал в Индонезию. Раньше считалось, что ареал целаканта простирается не дальше Коморских островов, лежащих в северной части Мозамбикского пролива — между северной оконечностью Мадагаскара и восточным побережьем Африки. А от Комор до Сулавеси — добрых 10 000 км. О чем Марк Эрдман прекрасно знал. И тогда он решил вместе с женой заняться частным расследованием, опасаясь до поры до времени предавать огласке свою находку. Понять Эрдмана можно было вполне: ему хотелось собрать побольше фактов.
И первым таким фактом оказалось то, что целакант, которого сулавесийские рыбаки издавна окрестили «раджа-лаутом», что означает «морской царь», в здешних водах не такая уж большая редкость — нет-нет да и попадается в рыбацкие сети. А то, что он до сих пор не попадался на глаза ученым, кто же в этом виноват? Уж во всяком случае не рыбаки.
Как бы там ни было, через год — 30 июня 1998 года — в сети рыбаков из Манадо, которые они выставили на акул, угодил еще один экземпляр целаканта. Одна беда: в садке, куда его поместили, он прожил только три часа, оставив по себе всего лишь воспоминание — в виде фотографии и описания, сделанных Эрдманом, чучела и безответных вопросов, пополнивших копилку зоологических тайн. Как это было уже не раз — и в 1938 году, и в 1952-м.
А тогда произошло вот что. В устье южноафриканской реки Халумны выловили первого живого целаканта. Или — последнего представителя кистеперых, надотряда костных рыб, появившихся в среднем девонском периоде и — что примечательно! — давших начало наземным позвоночным. Считалось, однако, что целаканты вымерли 70 млн лет назад. Но не тут-то было!..
Выловленная особь достигала больше полутора метров в длину и весила около 60 кг. С легкой руки профессора Дж. Л.-Б. Смита, изучившего редкую находку вдоль и поперек, она получила свое научное название: Latimeria chalumnae — в честь места, где была обнаружена. У особи насчитывалось восемь плавников, и четыре из них очень напоминали лапки земноводного в самой ранней стадии развития. Не меньшее удивление у Смита и других исследователей вызвал и дыхательный аппарат рыбы, вернее одна из его составляющих — орган, похожий на примитивные, только-только формирующиеся легкие. Таким образом, было получено очевидное подтверждение важнейшему положению эволюционной теории, гласящей, что жизнь пришла на землю из моря. И что так называемые легочные рыбы были прародительницами земных позвоночных.
Кроме того, ученые поняли, что целакант, пойманный близ восточного побережья Южной Африки, оказался в тех водах, в общем-то, случайно. Реликтовую особь, предположили они, скорее всего, занесло туда Мозамбикским течением с севера.
Догадка подтвердилась шестнадцать лет спустя. В 1952 году в водах острова Анжуан, что в составе Коморского архипелага, был пойман другой живой экземпляр целаканта. Тогда же выяснилось, что коморцы издревле промышляют эту рыбу и называют ее «гомбесса». И для них она вовсе не диковина.
Так был установлен ареал воскресшей из небытия доисторической кистеперой рыбы — западная часть Индийского океана, северный вход в Мозамбикский пролив. Впрочем, границы эти, как мы уже знаем, оказались условными. Двенадцать лет спустя ученые получили фактическое доказательство того, что коморскую «гомбессу» некогда видели в другом океане, у берегов совсем другого континента.
В 1964 году бельгийский естествоиспытатель Морис Стейнер купил у одного испанского антиквара серебряный медальон XVII века с изображением целаканта, притом воспроизведенного с поразительной точностью. Но самое любопытное то, что изготовлен был медальон не на Коморских островах и даже не в Европе. Как ни странно, за тысячи миль от африканских и европейских берегов — в Мексике. И факт этот был подтвержден доподлинно — путем химического анализа серебра и установлением весьма характерного испано-американского способа чеканки и отделки украшений, которые изготовлялись именно в XVII веке, и не где-нибудь, а в Новом Свете.
Реальность мексиканского целаканта получила свое подтверждение в 1993 году. Французский биолог Роман Э в городке Белокси (штат Миссисипи), как раз на северном побережье Мексиканского залива, приобрел три крупные засушенные чешуйки, напоминающие плоские раковины средних размеров. Казалось, что их извлекли не иначе как из чешуйчатого покрова одного из целакантов, подробно описанных Смитом в 1938 и 1952 годах.
А тут еще «раджа-лаут», очень похожий на особи, классифицированные Смитом. Единственное, что отличало «морского царя» с острова Сулавеси от его коморского сородича, так это цвет. У сулавесийского целаканта был ярко выраженный бурый окрас с желтоватыми пятнами, а не синевато-стальной, как у коморского.
Ну и, наконец, по сведениям другого французского ученого-криптозоолога, Мишеля Рейналя, ареал «раджи-лаута» простирается много дальше моря Сулавеси. Во всяком случае, о таинственной рыбе, по описаниям очень похожей на целаканта, Рейналю не раз случалось слышать от филиппинских рыбаков. А это уже Тихий океан!
Ученые из ЮАР приступили к крупномасштабным исследованиям целаканта (латимерии). На осуществление проекта, получившего название «Программа сохранения и исследования генома южноафриканского целаканта», правительство выделило 10 млн рандов. В программе принимают участие ученые из Европы, Северной Америки и Сингапура, среди них — всемирно известный профессор Ханс Фрике из Института Макса Планка в Германии. В рамках научного и технического сотрудничества Германия предоставила ЮАР изготовленный на заказ двухместный погружаемый аппарат «Яго».
Для исследований была выбрана бухта Содвана-Бей. Впервые рыба была обнаружена здесь в ноябре 2000 года, а затем повторно — 31 марта 2002 года. Последнее событие закончилось трагически — в результате слишком быстрого подъема с глубины 100 м погиб кинооператор Д. Хардинг.
Перед учеными стоит задача уточнить ареал и условия существования популяции, обитающей в бухте, и попытаться снабдить рыб сигнальным устройствами, чтобы проследить за их перемещениями. «Яго» уже доказал свои отличные качества. Фрике и его помощнику Юргену Шауэру удалось обнаружить целаканта в первое же погружение, в течение 4 часов. Причем это оказалась та самая особь, которую видели водолазы в 2000 году. Об этом свидетельствовало расположение пятен на теле рыбы. Подобно отпечаткам пальцев у человека, оно является уникальным для каждой особи. Спустя три дня состоялась новая встреча со старым знакомым и 6 его соплеменниками в подводной пещере на глубине 113 м. «Целаканты весьма любопытны; несколько выплыло из пещеры, чтобы обследовать „Яго“, — сообщили участники плавания. — Это кажется странным, поскольку обычно днем они прячутся в пещерах и покидают их в поисках пищи лишь ночью».
Ученые из Токийского технологического института совместно со специалистами компании «Йокогава медикал инструменте» создали первую в мире трехмерную компьютерную модель скелета и внутренних органов целаканта, чтобы объяснить, каким образом целаканту удалось дожить до наших дней. Трехмерное изображение рыбы, которую поймали у берегов Танзании, было получено с помощью специального компьютерного томографа, позволяющего делать до 64 снимков в секунду. Целаканта как бы разрезали на тонкие — примерно полмиллиметра — слои. В результате выяснилось, что позвоночник целаканта благодаря своей голой структуре чрезвычайно подвижен, а брюшной плавник, напротив, больше напоминает кость.
