Многие официальные историографы Гитлера утверждают, что интимные отношения между ним и Евой Браун возникли только в 1932 году. Однако, зная определённую половую распущенность Гитлера, который уже в семнадцать лет вовсю кутил в Вене с проститутками, трудно поверить в его целомудрие и долготерпение. Наверняка, любовниками Гитлер и Браун стали вскоре после знакомства — Адольф просто не упустил бы представившейся возможности!
Но виделись они довольно редко. И тогда Ева сделала беспроигрышный ход — зная, какое ужасающе сильное впечатление оказала на фюрера смерть Гели, она написала Гитлеру прочувствованное прощальное письмо и выстрелила в себя из отцовского пистолета. Это случилось 1 ноября 1932 года. Пуля попала в шею, выстрел услышала находившаяся в смежной комнате сестра Евы, и девушку спасли.
Как только Гитлер узнал о случившемся, он немедленно примчался в Мюнхен и приехал к Еве в больницу с огромным букетом цветов.
— Она хотела умереть из-за любви ко мне, — со слезами умиления на глазах повторял он.
Теперь Адольф не оставлял Еву своим вниманием. Став канцлером, он постоянно посылал за Браун правительственный лимузин, она подолгу «гостила» в его мюнхенской квартире и в Берхтесгадене. Однако жениться на ней Гитлер совсем не собирался, объясняя это тем, что он должен всегда оставаться холостым, дабы немецкий народ видел — всё время и силы фюрер отдаёт Германии, которая его единственная невеста! Тем не менее для Евы и её сестры он снял небольшой дом.
Второй раз попытку самоубийства Ева Браун совершила в 1935 году, после трёхмесячной разлуки с Адольфом. Видимо, она хотела вновь попробовать всё-таки заставить его пойти с ней под венец и приняла огромную дозу снотворного. Но… опять всё заметила бдительная сестра. Какой знакомый сценарий! Но он вновь безотказно подействовал на Гитлера.
Адольф решил максимально приблизить Еву к себе и в начале 1936 года уволил с должности экономки Берхтесгадена свою пожилую единокровную сестру Ангелу. Тем более что у неё никак не складывались хорошие отношения с Браун. Место единокровной сестры в горном баварском гнезде заняла молодая красивая любовница.
Гитлер весьма заботился о её здоровье и строго запретил Браун летать на самолётах или быстро ездить на автомобилях. Он принял меры к тому, чтобы она стала финансово независимой и ни в чём не нуждалась — наряды для Евы привозили из Парижа и Рима, а обувь для неё специально делал модельер Ферагамо. Когда началась война, фюрер настаивал, чтобы любовница как можно чаще оставалась в полной безопасности в Бергхофе, где не летают вражеские самолёты и даже не знают, что такое бомбёжки.
Кстати сказать, Браун вела себя всегда предельно скромно. Когда к Гитлеру приезжали гости, она очень редко выходила к ним, а предпочитала находиться у себя, поэтому о существовании Евы знал только весьма ограниченный круг людей. Большинство западных исследователей отмечают её удивительную, просто необъяснимую преданность Гитлеру.
В 1944 году, когда произошло знаменитое покушение при заговоре 20 июля, фюрер послал Еве свою окровавленную одежду и она немедленно написала ему: «Я умру от страха, если твоей жизни будет угрожать опасность! Я умру, если с тобой что-нибудь случится!»
Вполне понятно: фюреру это очень и очень льстило, и он не раз говорил в узком кругу:
— Она поклялась всюду следовать за мной… Даже готова пойти на смерть!
Ева Браун зримо доказала это, когда, несмотря на многочисленные предупреждения и самые строгие запреты Гитлера, весной 1945 года всё же прибыла в Берлин. Город уже был обречён, и его окружали части стремительно развивавшей наступление Красной армии. Но Ева всё-таки приехала.
— Я готова разделить судьбу любимого человека!
Известный американский независимый исследователь Третьего рейха Иб Мельхиор, служивший во время Второй мировой войны в специальном подразделении стратегической службы и во фронтовой контрразведке, после окончания военных действий долгое время занимался розысками гитлеровских военных преступников в Европе. По его мнению, фюрер просто не мог допустить гибели Евы, поэтому именно тогда встал вопрос о срочном поиске… её двойника!
До того момента вопрос о двойниках Евы Браун не стоял.
Сам Гитлер имел нескольких двойников, из которых самым удачным, практически полностью имитировавшим внешность фюрера являлся Густав Велер. Но Еве до весны 1945 года двойники совершенно не требовались — зачем, если она жила далеко от столицы, в горном гнезде фюрера, в любимой им Баварии, где так безопасно. И практически никогда не появлялась на людях, что фюрер в ней всегда неизменно очень высоко ценил.
Теперь речь шла о жизни и смерти. Неумолимое время сильно поджимало. Положиться на рейхсфюрера СС Гиммлера или генерал-лейтенанта войск СС Германа Фегелейна, — бывшего жокея и мужа сестры Евы — в таких делах было никак нельзя. Тем более что Гиммлер находился далеко от Берлина, а Германа фюрер считал откровенным дураком и предателем. Позднее он приказал его расстрелять.
Делу взялся помочь вездесущий Мартин Борман. Он посвятил в заговор одного из адъютантов Гитлера — штурмбаннфюрера СС Отто Гюнше, охранявшего фюрера на протяжении многих лет, и штурмбаннфюрера СС Оскара Стрелитца, уже не раз доказавшего свою преданность фюреру и лично Борману при проведении некоторых тайных операций. Стрелитц клятвенно заверил: он найдёт двойника Браун во что бы то ни стало.
— У вас осталось не больше двух дней. Максимум три, — сурово напомнил Борман. — И подумайте о деталях, Оскар!
Стрелитц молча вскинул руку в нацистском приветствии и вышел. Далее, по версии Мельхиора и ряда других независимых западных исследователей Третьего рейха, события развивались примерно таким образом.
Стрелитц сдержал обещание и в одном из многочисленных берлинских лазаретов сумел найти женщину, удивительно похожую на Еву Браун. Впрочем, полного портретного сходства совсем не требовалось. Судя по всему, вместо фюрера в бункере уже находился его лучший двойник Густав Велер. Теперь предстояло исчезнуть и Еве. Поэтому трудно определённо сказать: с кем именно провели свадебную церемонию: в ней участвовал сам Гитлер или Велер? И была ли она вообще?
Спустя несколько часов «супруги Гитлер» скрылись за массивными стальными дверями кабинета фюрера. Ева быстро начала расстёгивать платье из розовой фаты и «супруг» деятельно помогал ей. В этот момент из спальни, примыкавшей к кабинету, Стрелитц вынес находившуюся без сознания женщину в одном нижнем белье. Он положил её на диван и начал переодевать в платье Евы. Потом неизвестной надели туфли, и эсэсовец раздавил у жертвы во рту ампулу с ядом. Через минуту застрелили Велера, одетого в форму Гитлера, и оставили трупы в кабинете.
Переодетую Браун штурмбаннфюрер вывел через её комнату, примыкавшую к кабинету. Якобы Еве забинтовали лицо, и Борман лично передал её под опеку оберштурмфюрера СС Виллибальда Охана, который вывел Браун из бункера под рейхсканцелярией к подземному гаражу на улице Геринга. Там ждал закрытый «мерседес»: конечный путь маршрута находился на юге Германии…
Много лет спустя профессор Рейдар Согинаес, декан кафедры анатомии и биологии полости рта Стоматологической академии при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, в 1981 году опубликовал данные, в которых неопровержимо доказывал, что опознанные советским СМЕРШем останки принадлежали совершенно не Браун, а совсем другой женщине! Профессор сам участвовал в идентификации и знал, о чём говорил. Остался несгоревшим принадлежавший Еве зубной мост с зубами-протезами из белой пластмассы. Есть данные, что его специально подбросили немцы, как изготовленный для Евы Браун. Но он никогда не стоял у неё во рту! Как протез мог уцелеть, если трупы сгорели? Металл почему-то не расплавился, пластмасса осталась цела, хотя немецкая стоматология уже тогда широко применяла фарфор. Наверное, для любовницы Гитлера вряд ли изготавливали зубные протезы из пластмассы…
Ассистент дантиста, который должен был подогнать мост по мерке, показал на допросе, что дело не дошло даже до примерки! Значит, когда тело горело, протез находился ещё у дантистов? Череп «Евы» оказался настолько повреждён, что сохранились буквально только фрагменты костей, а всё остальное огонь и травмы изувечили до неузнаваемости. Да откуда же у Браун травмы черепа? Наверняка, перед эсэсовцами, выполнявшими одно из последних секретных заданий Мартина Бормана, специально поставили задачу довести тела до неузнаваемости, чтобы никакая экспертиза не могла дать абсолютно точного ответа. Костоломы постарались на славу: у них имелся богатый опыт в подобных делах.
