Мужчина любит обыкновенно женщин, которых уважает; женщина обыкновенно уважает только мужчин, которых любит. Потому мужчина часто любит женщин, которых не стоит любить, а женщина часто уважает мужчин, которых не стоит уважать.
Мужчина падает на колени перед женщиной только для того, чтобы помочь ее падению.
Мужчина слушает ушами, женщина — глазами, первый — чтобы понять, что ему говорят, вторая — чтобы понравиться тому, кто с ней говорит.
Музыка — акустический состав, вызывающий в нас аппетит к жизни, как известные аптечные составы вызывают аппетит к еде.
Мы низшие организмы в международной зоологии: продолжаем двигаться и после того, как потеряем голову.
Надобно найти смысл и в бессмыслице: в этом неприятная обязанность историка, в умном деле найти смысл сумеет всякий философ.
Народники так умно рассуждают об основах своей жизни, что кажется, то, на чем они сидят, умнее того, чем они рассуждают о том.
Науку часто смешивают со знанием. Это грубое недоразумение. Наука есть не только знание, но и сознание, то есть умение пользоваться знанием как следует.
Наша история идет по нашему календарю: в каждый век отстаем от мира на сутки.
Не будем смешивать театр с церковью, ибо труднее балаган сделать церковью, чем церковь превратить в балаган.
Не начинайте дела, конец которого не в ваших руках.
Обряд — религиозный пепел: он охраняет остаток религиозного жара от внешнего холода жизни.
Он глуп оттого, что так красив, и не был бы так красив, если бы был менее глуп.
Она в каждом мужчине ищет мужа, потому что в муже не нашла мужчины.
Петр I готов был для предупреждения беспорядка расстроить всякий порядок.
Писатели, как родители, любят наделять свои детища свойствами, которых лишены сами. Оттого герои у Мопассана всегда глупы, а у Толстого — умны.
Повесе, чтобы соблазнить женщину, нужно больше тонкого понимания людей, чем Бисмарку, чтобы одурачить Европу.
Под сильными страстями часто скрывается только слабая воля.
Под свободой совести обыкновенно разумеется свобода от совести.
Популярное искусство ценно не по пользе, которую оно приносит, а по вреду, от которого спасает, доставляя менее грубое развлечение.
Почему от священнослужителя требуют благочестия, когда врачу не вменяется в обязанность, леча других, самому быть здоровым?
Прежде дорожили лицом и скрывали тело, ныне ценят тело и равнодушны к лицу. Прежде инстинкт, как холоп, грубил и бунтовал, но и подвергался бичу, ныне он эмансипировался и пользуется уважением, как природный государь жизни.
Прежде их соединял хотя бы пол, а теперь только потолок.
Привычки отцов, и дурные и хорошие, превращаются в пороки детей.
Прошедшее нужно знать не потому, что оно прошло, а потому, что, уходя, не умело убрать своих последствий.
Размышляющий человек должен бояться только самого себя, потому что должен быть единственным и беспощадным судьей самого себя.
Разница между духовенством и другими русскими сословиями: здесь много пьяниц, там мало трезвых.
Римские императоры обезумели от самодержавия; отчего императору Павлу от него не одуреть?
Робкий, но не трусливый.
Романист, изображая чужие души, рисует свою; психолог, наблюдая свою душу, думает, что он изучает чужие.
Русская интеллигенция скоро почувствует себя в положении продавщицы конфет голодным людям.
Русский простолюдин — православный — отбывает свою веру как церковную повинность, наложенную на него для спасения чьей-то души, только не его собственной, которую спасать он не научился, да и не желает. Как ни молись, а все чертям достанется. Это все его богословие.
Русский ум ярче всего сказывается в глупостях.
Русское духовенство всегда учило паству свою не познавать и любить Бога, а только бояться чертей, которых оно же и расплодило со своими попадьями.
Самое умное в жизни — все-таки смерть, ибо только она исправляет все ошибки и глупости жизни.
Самолюбивый человек тот, кто мнением других о себе дорожит больше, чем своим собственным. Итак, быть самолюбивым — значит любить себя больше, чем других, и уважать других больше, чем себя.
Самый верный и едва ли не единственный способ стать счастливым — это вообразить себя таким.
Самый непобедимый человек — это тот, кому не страшно быть глупым.
Семейные ссоры — штатный ремонт ветшающей семейной любви.
Сколько времени нужно людям, чтобы понять прожитое ими столетие? Три столетия. Когда человечество поймет смысл своей жизни? Через три тысячи лет после своей смерти.
Славянофильство — история двух-трех гостиных в Москве и двух-трех дел в московской полиции.
Смерть — величайший математик, ибо безошибочно решает все задачи.
Сладострастие есть не что иное, как властолюбивое самолюбие, разыгранное на женских прелестях.
Статистика есть наука о том, как, не умея мыслить и понимать, заставить делать это цифры.
Счастлив, кто может жену любить как любовницу, и несчастлив, кто любовнице позволяет любить себя как мужа.
Счастье не в том, чтобы прожить благополучно, а в том, чтобы понять и почувствовать, в чем может оно состоять.
Счастье не действительность, а только воспоминание: счастливыми кажутся нам наши минувшие годы, когда мы могли жить лучше, чем жилось, и жилось лучше, чем живется в минуту воспоминаний.
Театральные слезы отучают от житейских.
Только в математике две половины составляют одно целое. В жизни совсем не так: например, полоумный муж и полоумная жена — несомненно две половины, но в сложности они дают двух сумасшедших и никогда не составят одного полного умного.
Труд ценится дорого, когда дешевеет капитал. Ум ценится дорого, когда дешевеет сила.
У артистов от постоянного прикосновения к искусству притупляется эстетическое чувство, заменяясь эстетическим глазомером.
У них мысль не ведет за собой слов, а с трудом догоняет их.
Ум гибнет от противоречий, а сердце ими питается. Можно ненавидеть человека, как подлеца, а можно умереть за него, как за ближнего.
Ученые диссертации имеют двух оппонентов и ни одного читателя.
Фанатизм во имя порядка готов внести анархию.
Характер — власть над самим собой, талант — власть над другими.
Хорошая женщина, выходя замуж, обещает счастье, дурная — ждет его.
Хотеть быть чем-то другим, а не самим собой — значит хотеть стать ничем.
Человек работал умно, работал и вдруг почувствовал, что стал глупее своей работы.
Человек — это величайшая скотина в мире.
Чужой западноевропейский ум призван был нами, чтобы научить нас жить своим умом, но мы попытались заменить им свой ум.
Чтобы быть хорошим преподавателем, нужно любить то, что преподаешь, и любить тех, кому преподаешь.
Чтобы защитить отечество от врагов, Петр опустошил его больше всякого врага.
Самый злой насмешник — кто осмеивает собственные увлечения.
Самый непобедимый человек — это тот, кому не страшно быть глупым.
Сидят на штыках, покрыв их газетой.
Смотря на них, как они веруют в Бога, так и хочется уверовать в черта.
Среднему статистическому пошлому человеку не нужна, даже тяжела религия. Она нужна только очень маленьким и очень большим людям: первых она поднимает, а вторых поддерживает на высоте. Средние пошлые люди не нуждаются ни в подъеме, потому что им лень подниматься, ни в опоре, потому что им некуда падать.
Старики не родятся, а только умирают и, однако, все не переводятся.
Схоластика — точильный камень научного мышления: на нем камни не режут, но об камень вострят.
Тайна искусства писать — уметь быть первым читателем своего сочинения.
Торжество исторической критики — из того, что говорят люди известного времени, подслушать то, о чем они умалчивали.
Ученые издатели — половые науки, которые не варят и не кушают, а только подают кушанье.
Христы редко являются, как кометы, но Иуды не переводятся, как комары.
