* * *
Войдя в салон "Петропавловска", Сергей застал там всю артурскую группу попаданцев.
- Проходи, Серег! Как прошла поездка? - поинтересовался Илья.
- Нормально. Я бы даже сказал - хорошо. А сам-то что не в настроении?
- Так телеграмма пришла от Флеша.
- Что-то случилось? - не на шутку встревожился Вервольф.
- Случилось, - Илья на секунду замолчал, - Камимура бомбардировал Владивосток...
22 февраля 1904 года.
Владивосток.
- Алексей Павлович! Скажите на милость, Ваши люди до десяти считать обучены?
Начальник штаба крепости Владивосток подполковник Будберг от неожиданности несколько опешил.
- Так точно, господин советник! Обучены!
- Тогда где восьмой корабль?
Начштаба вновь взглянул на идущие с юго-востока кильватерной колонной корабли, пересчитав их ещё раз. Семь. Точно семь.
- Не могу знать, господин советник. Наблюдается семь судов, приближающихся к Владивостоку.
- Запросите ещё раз наблюдательный пост на острове Аскольда. Сколько точно они видели кораблей. Не поймите, что я придираюсь, Алексей Павлович. Это действительно важно. Если восьмой корабль был, то, значит, он какую-то подлость сейчас замышляет, пока мы с Вами на остальные семь отвлеклись.
- Будет исполнено! - отозвался Будберг, - Связь! Срочно штаб крепости! ...
Иван вскинул бинокль. Отсюда, с вершины Монастырской горы, прекрасно просматривался Уссурийский залив и все восточные подходы к Владивостоку. Советник Флэш уже пятый день находился во Владивостоке. И тихо сатанел ровно столько же времени. Нет, конечно, то, что, в отличие от Артура, крепость сразу же была переведена на военное положение, как только стало известно о разрыве с Японией, было всецело заслугой коменданта - генерал-майора Воронца. Но вот степень готовности к обороне, мягко выражаясь, никак не соответствовала текущему моменту. Поэтому хотелось рвать и метать, но Иван прекрасно понимал, что руководство крепости тут было виновато меньше всего - все, намеченные ранними планами обороны батареи и форты были построены, многие были уже перестроены в постоянный, бетонный вариант. Будберг, как мог, боролся с откровенно идиотскими решениями по строительству новой линии укреплений, проект которых полковник Величко создавал здесь так же, как и в Артуре - исходя не из обеспечения наибольшей боевой эффективности, а из наилучшей денежной экономии. Как того требовали от него те, кто из Питера лучше знал, как правильно оборонять русские форпосты на Дальнем Востоке. Те, кто и сейчас сидел в теплых кабинетах и уютных квартирах. Те, на кого не перла, взламывая лёд Уссурийского залива, бронированная мощь эскадры Камимуры...
'Сюда бы сейчас этих клоунов. Поставить вот тут, на морозе, прямо на заснеженном бруствере батареи. Пусть полюбуются на результаты своих 'трудов', если это можно так назвать!'
Иван крепче стиснул бинокль. Серые силуэты кораблей уже начинали вырисовываться на фоне более светлого льда.
- Господин Советник! - голос Будберга оторвал Ивана от попытки опознать корабли на всё ещё слишком большом расстоянии, - Получена повторная телеграмма от наблюдательного поста на острове Аскольд. Семь кораблей! Они наблюдали семь японских судов. В первой телеграмме ошибка вышла.
- А сейчас - точно не ошиблись?
- Никак нет. Дважды переспрашивали. Семь!
- Хорошо! Значит - все здесь. Теперь хоть удара с тыла можно не опасаться!
Иван оглянулся. За спиной, много ниже склонов Монастырской горы, на берегу бухты Золотой Рог лежал Владивосток. Окружающие его сопки и горы были обильно присыпаны снегом, который искрился и сиял в лучах солнца, которое вот-вот достигнет полуденной вершины своего ежедневного пути по небу. На возвышенностях вдоль побережья Амурского залива виднелись многочисленные береговые батареи, прикрывая западные подходы к порту и городу. А вот с восточной стороны всё было не так хорошо - батареи прикрывали только Скрыплевский рейд и восточный вход в пролив Босфор-Восточный, оставляя огромное и практически незащищенное пространство для маневрирования вражеских кораблей.
По склонам восточных гор и сопок поднимались к вершинам темные точки. Это жители города где по одному, а чаще - группками, собирались посмотреть на приближающиеся к городу корабли японцев. Весть о приближении неприятеля разнеслась по Владивостоку с быстротой молнии, стоило только объявить сбор на корабли находящихся на берегу матросов и офицеров. Иван чертыхнулся. Не хватало ещё, чтобы шальной снаряд влетел в толпу зевак! Сами крейсера дымили трубами в западной части гавани - кочегары в корабельных недрах нещадно шуровали в топках котлов, пытаясь скорее развести пары. Дым высокими столбами поднимался над гаванью и медленно таял в морозном ясно-синем небе.
Флэш ещё раз поднял бинокль к глазам - корабли значительно приблизились, хотя и видно было, что они идут не по прямой, очевидно - выбирали ледовые поля с меньшей толщиной льда... Сейчас как раз колонна совершала последовательный поворот, выгнувшись дугой, что позволяло прекрасно рассмотреть силуэты кораблей. Впереди, ломая таранным форштевнем почти полуметровый лёд - изящный трёхтрубный корабль, очевидно, 'Идзумо' - флагман Камимуры. Следом за ним шел вытянутый приземистый трёхтрубник, третья труба которого находилась на большем расстоянии, чем первые две между собой, что делало силуэт крейсера несколько несуразным. 'Адзума'. За ним следовал двухтрубный корабль - то ли 'Токива', то ли её сестра-близняшка 'Асама' - не разобрать. Далее - приземистый крепыш под тремя невысокими трубами - не иначе, немец с английскими пушками - 'Якумо'. Замыкал колонну больших крейсеров двойник головного корабля - 'Ивате'. А следом, пытаясь не отстать, по каналу битого льда шли два низких двухрубных силуэта - 'собачки' двигались по проторенной большими бронированными братьями дорожке...
... Камимура Хиканодзё внимательно следил за приближающимся берегом. Погода стояла ясная и видимость была хорошей. Однако, несмотря на яркое солнце, находиться на открытых мостиках, вне рубки, совершенно не хотелось - дул норд-вест, к тому же, стоял жестокий мороз - бортовой термометр флагманского 'Идзумо' бесстрастно показывал минус пятнадцать по Фаренгейту. Впереди, покрытые ослепительно-белым снегом, в лучах солнца сверкали склоны гор и лощины меж ними. А вокруг был лёд - не только на поверхности моря, но и на бортах сильно обмёрзших японских кораблей. Мощный форштевень 'Идзумо' взламывал лёд, который лопался с сухим треском, а затем с глухим грохотом раскалывался, крошился и дробился о бронированные скулы японского крейсера. Переворачивался в бурлящей воде, сверкая в лучах полуденного солнца то зеленью изумрудов, то огнём топазов, то бриллиантами чистой воды...
Хиканодзё ещё раз взглянул на лежащую на штурманском столе карту Владивостока. На ней были прекрасно обозначены сектора обстрела русских батарей, защищавших восточные подходы к крепости. На бумаге, рядом с иероглифами, местами были видны странные буквы, не похожие ни на алфавит англичан, ни на письменность его родной страны Ямато. Русские буквы... Хиканодзё улыбнулся - всё же хорошо работает японская разведка! Он вновь устремил свой взгляд вперед - к приближающемуся русскому берегу. Из-за вершин невысоких гор в небо поднимались столбы дыма - очевидно, противник поднимал пары на кораблях. Что ж! Если гайдзины решаться выйти из гавани, то он устроит им горячую встречу! Прямо на выходе из Босфора-Восточного, избивая русские крейсера поодиночке. Главное - вовремя заметить выдвижение русских. Камимура повернулся к капитану первого ранга Идзичи - командиру флагманского 'Идзумо':
- Поднимите сигнал: ''Касаги' и 'Иосино' занять места для наблюдения за входом в гавань!'.
- Есть, господин вице-адмирал!
Хиканодзё взглянул на часы - двенадцать сорок по токийскому времени. В двенадцать сорок две, исполняя трепещущий на фалах флагмана и продублированный беспроволочным телеграфом сигнал, 'собачки' стали осторожно двигаться по ледовой целине левее курса основных сил отряда, занимая позиции для наблюдения...
