-      Ой! - очнулся от вскрика девушки, и непонимающе уставился на нее - Да это же вы! Вы!

-      Я! - не стал отказываться и протестовать, и тут же предложил, чтобы процедура опознания не затянулась надолго - Автограф дать?

-      Конечно! Конечно, автограф! Подождите, я сейчас девчонкам скажу! И директору! Вы не откажетесь поставить автографы на ВСЕХ наших...ваших книгах?! Ну, пожалуйста! (Я чуть не застонал...) Представляете, книги с вашими автографами! Да их можно в два раза дороже продавать! Смеюсь! Мы эти книги вообще с продажи снимем, будем их дарить!

Девушка убежала, а я остался стоять, малодушно помышляя о бегстве из магазина. Но… чему быть, тому не миновать, и через пять минут я уже сидел за столиком в углу, и как автомат - подписывал и подписывал книги, стараясь не обращать на гладкость бедер, которые будто невзначай все касались и касались, все касались и касались… То ли случайно, то ли…

Освободился я из женского плена только через полчаса. Меня оставляли пить чай с тортом, строили мне глазки, томно вздыхая так, что груди едва не вываливались из лифа - но я не сдался. Даже завзалом соблазняла, наклонялась ко мне так, что я мог легко заглянуть ей за пазуху… пахнущую, кстати, очень даже приятно и соблазнительно - какими-то французскими духами, надо думать.

Честно сказать - второй раз в своей жизни я просто обалдел от такого наката со стороны ножек, попок, грудок и всего остального. Первый раз меня взяли в оборот сегодня в издательстве, но там модельных девиц было в разы меньше, и второй раз вот тут, когда меня можно сказать виртуально изнасиловали прямо на журнальном столике. Дико чувствовать себя объектом сексуальных вожделений множества представительниц противоположного пола. Никогда не думал, что окажусь в одной компании со всякими там звездами рока или киноартистами мирового уровня. Вот что значит писатель в этом времени! Это не тот обруганный, оплеванный, обгаженный всеми кому не лень чудак, кропающий свои никому не нужные книжонки! Здесь - писатель звучит гордо! Нет, вот так: Гордо!

Стоянка автомобилей оказалась, как я и предполагал - в промзоне, на краю города. Я туда попал уже к концу рабочего дня, и управляющий стоянкой, мужик лет пятидесяти в турецкой обливной дубленке и норковой шапке хмуро сказал, что сейчас уже ничего сделать не успеет, и лучше, чтобы я приехал завтра, к девяти утра - вот тогда все будет замечательно.

Я посмотрел на стройные ряды «копеек», вздохнул, подумал о том, что можно было бы сейчас дать этому кадру...нет, не в нос - сто рублей! И мне бы оформили именно сейчас, а не завтра, но передумал. Какого черта я буду раздавать деньги всем встречным-поперечным? Что-то я стал слишком уж легко разбрасываться деньгами, как бы Провидение не наказало за мотовство.

Впрочем - где я особенно мотовствовал? То что все время в СВ езжу? Или в ресторане обедаю? Ну не сухомятиной же питаться в дороге! И не в плацкарте же лежать, выставив ноги в проход? Деньги я зачем зарабатываю? Чтобы их тратить!

Потом посмеялся - сто рублей стало жалко, ох ты ж...совсем зажлобился! И не в деньгах дело - чего мне торопиться? «Березка» все равно сейчас закроется, лучше завтра куплю машину и загружу ее барахлом. Куда мне особенно торопиться? Завтра получу, никуда машина от меня не денется. Жаль, что сейчас еще не начали делать «тройки», и уж тем более «шестерки», все-таки «копейка» простовата.

Интересно, а как я на ней поеду из Москвы? На летней-то резине? Апрельская погода еще холодная, снег в полях лежит, хоть днем и подтаивает (что еще хуже), как бы мне в кювет не уйти. Да и метель внезапно может налететь - весна же!

Интересно, что у них там с шипованной резиной? В смысле - в «Березке»? А ведь должна быть! За рубежом давно шипуют шины, вроде и у нас тоже. Есть же «Снежинка» для зимы? Ладно, потом решу! Сейчас - отдыхать.

Снова метро, снова запах поездов и живого организма, слепленного из сотен и тысяч человеческих существ.

В гостинице тихо, ковер под ногами пружинит, предвкушаю, как сейчас лягу в ванну и полежу, смывая с себя дневную усталость. Но вначале - в буфет! Накупить разных вкусностей - и нефиг экономить! Я ведь богач! Хмм...почти.

Уже лежа в ванне представляю себе влажные глаза продавщиц, пытающихся об меня потереться как ласковые кошки, глаза и губы Леночки, взирающей на меня с обожанием, граничащим с безумным самопожертвованием, и улыбаюсь, как уснувший на руках у хозяйки кот. Новое для меня ощущение - обожание! И оно мне нравилось, хотя из-за этого и было немного стыдно. Ну как же - я такой весь тертый, обожженный войной воин - я должен спокойно принимать поклонение! Равнодушно отворачиваясь от толпы поклонников. А я наслаждаюсь любовью людей! Это же ненормально! Или нет?

Ничего не решив, смыл с себя пену, вытерся, и пошел спать, ибо утро вечера ну завсегда мудренее! Дурная привычка спать с набитым животом мне никак не мешала ( я успел перед ванной поужинать), и я спокойно продрых до самого утра. Телевизор включать не стал - мерзотность программ, которые по нему показывали меня только бесила. И как никто здесь не замечает эдакую убогость вещания? Неужели нельзя наладить телевидение как следует, есть же зарубежный пример?

Проснулся, как по будильнику - в восемь часов утра. Быстренько поухаживал за собой, доел остатки вечерней трапезы и одевшись, отправился к станции метро, прихватив с собой портфель с сертификатами. Не надо им быть в номере. Нечего искушать простых советских горничных!

Но отправился не на стоянку. Вначале - в Союз писателей, как и планировал еще вчера, в издательстве. Махров заранее позвонил в СП, вот я туда сейчас и ехал - в профком, к Севастьяной Лидии Петровне, распоряжающейся всем, чем дотянулись ее загребущие руки, а именно: путевки в санатории и Дом творчества, материальная помощь, и самое главное - квартиры.

На квартиры, как я узнал, была очередь из членов СП. Не такая уж и большая, но я знал по своему жизненному опыту, что можно стоять в очереди на квартиру вторым, и даже первым - пять, десять лет, и тебе все время будут разводить руками и говорить, что очередь никак, простите, не движется. Мы бы и рады... Деньги, везде - деньги.

Лидия Петровна оказалась женщиной внушительных габаритов и такого же внушительного голоса. Важная, одетая в панбархатное платье, она походила на старую дворянку, каким-то образом выжившую после нашествия толпы революционных матросов, и при этом еще и получившая удовольствие от такого к себе яростного внимания. В молодости похоже, она было еще та...хмм...веселая мадам. В возрасте пылу у нее поубавилось, но воспоминания остались. Потому первое, что она сделала - осмотрела меня с ног до головы, и составила свое суждение, стоит ли со мной иметь дело, или нет.

Судя по всему дело с о мной иметь стоило, и она даже позволила себе немного позаигрывать, сообщив, что такой видный мужчина как я, обязательно должен жить в Москве, да еще и с женщиной под стать себе. Видимо в роли этой женщины она видела самую себя.

Ну что же - и всех свои фантазии. Я вот вижу в своих мечтах Леночку в одних черных ажурных чулках и в коленопреклоненной позе, напоминающей о зенитной установке. Лидия Петровна наверное мнит себя кем-то вроде садомазохистки с плеткой, а я у ее ног - в кожаном ошейнике и на поводке. Увы, наши с ней мечты разнились, и стыковаться они никак не желали. Впрочем - почему «увы»? Нет уж, дорогая Лидия Петровна - не вейтесь над моею головой! «Черный ворон - я не твой!»

Когда я сообщил ей о том, чего желаю, Лидия Петровна тут же популярно рассказала, что в Москве мне без женитьбы на москвичке ничего не светит, и максимум, что я могу выжать из государства - это какую-нибудь квартирку через местное отделение Союза писателей, через энное количество лет. Или же кооператив - там же. Потому что и в Москве кооператив мне не светит! Так как нет московской прописки. То есть - мне надо вначале в Москве где-то прописаться, а потом уже подавать заявление на покупку кооперативной квартиры. И только так!