— То-то я удивился, когда шофер в такси предложил мне уинами рассчитаться, — я вернул Ворному контейнер.

— Понятное дело, — усмехнулся Владимир Леонидович. — Уины у нас сейчас идут по рублю за штуку.

— У нас — два.

— Поэтому и предлагают, что у нас менять выгоднее.

— А я думал…

Я в растерянности постучал пальцами по краю стола.

— Что?

— Думал, вы тоже начали уины по прямому назначению использовать.

— Да как же мы их можем использовать, если мы вне информационного поля? — удивился Ворный. — У нас уины себе по вене только полные деграданты и недоумки пускают. В поисках нового кайфа. Те же глюки, как и у тебя, только в более легкой форме.

— Неужели это кому-то может нравиться? — не знай я Владимира Леонидовича, решил бы, что он шутит.

— А ты с собой-то не сравнивай, — усмехнулся Ворный. — У тебя концентрация уинов в крови в миллионы раз выше, чем у наших дуриков. Поэтому и долбит тебя не по-детски.

— А остальных чего ж тогда не долбит?… Ну, в смысле, туристов, которые из-за кордона приезжают?

— Долбит, только по-своему, — улыбнулся Ворный. — Им кажется, что у нас все такой же гадюшник, как и во времена развитого социализма. Помнишь, как у Оруэлла? Три бритвенных лезвия на год, жирные пятна на столах в общественных столовых, перегоревшие лампочки в подъездах… Искажение картины восприятия действительности по полной программе. А знаешь, зачем это нужно?

— Зачем? — спросил я на автомате, хотя думал совсем о другом.

— А затем, дружище, чтобы вы, бестолочи закордонные, считали, что мы, русские, живем в бараках, по горло в собственном дерьме, и вытянуть нас оттуда — для вас первейший долг и святая обязанность. Все равно что китов, выбросившихся на берег, спасать. Сами не понимаем, отчего они на берег выбрасываются, но при этом уверены: мы лучше любого кита знаем, что для него благо, а что нет. Люди хватают китов за хвосты и волокут их обратно в море. А вы к нам споры информационных башен завозите, полагая, что тем самым нас от самих себя спасаете… Разве я не прав, Петр Леонидович?

Владимир Леонидович хотел поспорить. Бывает у него такой настрой: что ему не скажешь — он тут же в оппозицию. Но меня интересовало другое.

— Почему же тогда я вижу не грязь и разруху, а нечто вообще запредельное? — я развел руками, подчеркивая свое недоумение. — Я сегодня с крапивным кустом ругался… И из телевизора на меня кто-то лез…

— Все очень даже просто, дружище, — Владимир Леонидович посмотрел на меня добрым взглядом врача, поставившего пациенту смертельный диагноз. — На тебя эта дурь действует иначе, потому что ты русский.

— Я родился в Бельгии.

— Без разницы. Русский — это не национальность и не диагноз. Русский — это особый стиль мышления и, если хочешь, взгляд на жизнь.

— Ты это серьезно?

— Абсолютно. Вы там, у себя живете и ни о чем не думаете, только радуетесь, что уины из ваших организмов раковые клетки да холестериновые бляшки вычищают. А мы у себя, дружище, серьезные научные исследования проводили. И выяснили: уины, помимо всего прочего, воздействуют на мозговую деятельность.

— Тоже мне новость, — насмешливо хмыкнул я. — Уины усиливают мозговую активность, повышая уровень интеллекта и заметно улучшая память. Я, например, дома давно уже не пользуюсь записной книжкой — все адреса и телефоны держу в голове. Также они снимают стрессовую нагрузку и депрессивное воздействие отрицательных эмоций.

— Уины зомбируют людей. Они могут заставить человека видеть то, чего на самом деле нет, или вспоминать события, которые с ним не происходили. Кроме того, они влияют на оценочную позицию. В зависимости от обстоятельств, уины могут заставить человека воспринимать одно и то же событие как со знаком «плюс», так и со знаком «минус». При этом человек уверен в том, что это его собственное мнение.

— Трудно в это поверить.

— Трудно. Особенно, когда в твоем собственном мозгу уины кишмя кишат.

— Ладно, при чем тут мои галлюцинации?

— Чтобы понять и оценить воздействие уинов на психику, мы постепенно поднимали концентрацию уинов в организме испытуемых. Уины не разумные существа, они действуют в строгом соответствии с заложенной в них программой. Они концентрируются в строго определенных мозговых центрах и либо блокируют прохождение нервных импульсов, либо, наоборот, усиливают их. Примерно так же воздействуют на мозг наркотические и галлюциногенные препараты, только действие уинов более избирательное. Люди, как выяснилось, реагируют на активность уинов по-разному. В основном, можно выделить три типа реакции. Первый тип людей с легкостью отдает свой разум под контроль уинов. Раз согласившись принять мир таким, каким показывают его уины, они после этого живут спокойно и легко, ни о чем не задумываясь, ни в чем не сомневаясь и не зная проблем. Что характерно, Петр Леонидович, таких людей, как выяснилось, подавляющее большинство. Даже у нас, в России. Поэтому можно предположить, что именно они и являются целевой, так сказать, аудиторией уинов. Люди, относящиеся ко второму типу, пытаются неосознанно сопротивляться влиянию уинов. Это скептики, параноики и конспирологи. Они не понимают, что происходит вокруг и, чтобы не спятить окончательно, выстраивают собственные, зачастую совершенно бредовые теории. На мозг людей третьего типа уины действуют как галлюциноген. В небольших количествах они вызывают эдакое легкое искажение картины действительности, которая, как правило, кажется приятной и даже забавной. С повышением концентрации уинов галлюцинации становятся все более тревожными и пугающими. В особо тяжелых случаях, как у тебя, Петр Леонидович, видения оборачиваются кошмарами, способными вызвать необратимое поражение мозга. Такое впечатление, что уины имеют установку убивать тех, кто не подчиняется их воздействию. Так что имей в виду, всякий раз прилетая в Россию, ты рискуешь если не жизнью, то уж точно разумом.

— И ты говоришь мне это только сейчас? — я попытался улыбнуться. И у меня это даже почти получилось.

То, что рассказывал Владимир Леонидович, звучало настолько невероятно, что в это невозможно было поверить. Да что там — смахивало на откровенную глупость. Но, с другой стороны, майор Ворный был не настолько туп, чтобы верить в то, что я приму все это за чистую монету. Так чего же он хотел добиться, скармливая мне откровенную чушь?

— Мы сами только недавно об этом узнали, — Ворный передвинул зачем-то недопитую бутылку водки на край стола, как будто это была ладья на шахматной доске.

Я проследил взглядом за его движением.

— А при чем тут водка?

— Хочешь выпить? — удивленно посмотрел на меня Владимир Леонидович.

— Нет, — я сделал отрицательный жест. — Почему водка снимает галлюциногенный накат?

— Спиртовые молекулы воздействуют на те же мозговые центры, что и уины. И даже вытесняют этих тварей с насиженных мест. Вот держи, — Владимир Леонидович кинул на стол блестящую полоску фольги с закатанными в нее десятью маленькими круглыми таблетками. Никакой маркировки на упаковке не было. — Это антидот, разработанный в нашей лаборатории. Теперь, как накатит, можешь вместо того, чтобы водку пить, таблетку принять. Удовольствия, понятное дело, никакого, но эффект тот же самый.

Я с сомнением покрутил в пальцах странную упаковку.

— Бери, бери, — подмигнул Владимир Леонидович. — В продажу такие не поступают.

— Знаешь, что мне кажется странным? — я машинально сунул таблетки в карман.

— Не знаю. Говори.

— Почему глюк на меня накатывает только в России?

— А что тут странного? — пожал плечами Ворный. — Оказавшись вне зоны единого информационного пространства, уины в твоем мозгу испытывают резкий дискомфорт и начинают активно понуждать тебя вернуться под сень родных информационных башен. Они стимулируют определенные участки мозга, в результате чего человек начинает испытывать крайне неприятные ощущения. А проявляется это по-разному. Одному кажется, что он попал в клоаку, другого лианы душат.