Вечер Дормеев провел за письменным столом, сочинив огромнейшую статью на восемь столбцов. Разумеется, сон был переработан полностью, аммиаком и сероуглеродом в нем теперь и не пахло, зато окаменелые черепа вымерших разумных существ были отыграны сполна. Они не только направляли в нужное русло химические реакции, но умудрялись управлять множеством необычайных процессов, так что нанотехнологии, о которых писалось в серьезных изданиях, могли отдыхать. В статью Дормеев подпустил должную дозу антиглобализма и целую главу посвятил опасности использования чужого опыта. Ведь недаром же разумные существа, чьи окаменелые черепа творили чудеса в секретных лабораториях, вымерли миллионы лет назад. Конечно, они умели многое, но не приведет ли слепое копирование чужого опыта к столь же печальному результату? А потом, миллионы лет спустя, уже наши черепушки будут использоваться для проведения удивительных каталитических процессов.

Статья получилась — пальчики оближешь! Редакторы ставят такие материалы на центральный разворот, а подписчики старшего поколения, те, что еще не разучились верить печатному слову, читая подобное, писают кипятком от ужаса и восторга.

Спать Дормеев улегся под утро, и привиделся ему нехороший сон.

Михаил очутился в военкомате, где доброжелательный подполковник объявил, что домой его не отпустят, а направят прямиком в часть для прохождения срочной службы.

— Я офицер запаса! — пытался отбояриться призывник.

— Вот именно. И как офицер вы обязаны отслужить двадцать пять лет.

— Какие двадцать пять лет? Мне уже пятьдесят! — кипятился Дормеев, на всякий случай добавляя себе лишку, но, почти не кривя душой, ибо два дня назад разменял пятидесятый год.

— Ничего страшного. Вы не курите и не пьете, так что до семидесяти пяти лет вполне сможете дотянуть. А там и на пенсию.

— Я журналист, творческий работник, что мне делать в армии?

— Вот и замечательно, что творческий работник. Будете вести агитацию, чтобы молодежь не уклонялась от призыва, шла в армию с радостью и чувством выполненного долга.

— Агитацию, ага… что-нибудь такое, — и Дормеев продекламировал вылившиеся экспромтом строчки:

— Гениально! — восхитился военком. — Завтра же плакат с вашими стихами будет висеть на каждом призывном участке. А вы еще говорите, что бесполезны для армии. Нет уж, служить будете двадцать пять лет, и ни часом меньше!

Дормеев проснулся в холодном поту.

Зимнее утро сквозило через балконную дверь. Жена тихо спала. Подаренный сонник лежал на журнальном столике и ждал, когда его откроют на нужной странице. Интересно, на какое слово следует искать толкование его сна?

Дормеев открыл книгу наугад и прочел:

Если вам снится, что вас забирают в армию, а вы пытаетесь уклониться от призыва, декламируя дурацкие стишки, такой сон означает, что наяву вам непременно забреют лоб, и кровь проливать придется.

Этого еще не хватало! Михаил дважды перечитал мрачное пророчество, заложил нужное место закладкой, надписав на ней кодовые слова: «Призывной пункт». Положил книгу на столик, и в это мгновение требовательно грянул дверной звонок.

Как был, в шлепанцах и трусах, Михаил побрел открывать дверь. На лестничной площадке стоял милиционер и двое насупленных военных в камуфле без знаков различия.

— Вам повестка!

Сомнамбулическим движением Дормеев взял листок. Гр. …Дормеев Михаил Афанасьевич… в соответствии с Федеральным законом о воинской службе вы подлежите призыву в ряды Вооруженных сил. Вам необходимо явиться в …немедленно… в военкомат Выборгского района по адресу Большой Сампсоньевский пр. д. 86а для прохождения мероприятий, связанных с призывом. Военный комиссар Выборгского района полковник Будинов.

Все-таки хорошо, что они пришли рано утром! Лена, конечно, проснулась от звонка, но в одной сорочке в прихожую не вылезет и, значит, не сможет случайно выдать военнообязанного мужа.

— Какого черта, — с чувством начал Дормеев. — Он давным-давно в армии, сами же забрали еще осенью, а повестки все идут и идут!

Кто именно давным-давно в армии, Михаил уточнять не стал, поскольку в армии у него никто не служил. Дормеева-младшего звали Игнатом, и службу он успешно мотал, проживая у родственников в заграничном Донецке. В качестве ксивы сынок использовал удостоверение собкора одной из питерских газет, где Дормеева-старшего хорошо знали. Так что блеф, на который пустился изолгавшийся журналюга, был многоходовым, и оставалось надеяться, что незваные гости не слишком хорошо представляют, кого им надлежит забрать в армию.

Так и вышло. Милиционер извинился, сделал на повестке пометку: «служит», после чего грозная троица удалилась.

И только после этого Дормееву-старшему стало по-настоящему страшно.

Пугала не эфемерная возможность на старости лет загрохотать под ружье и отправиться проливать кровь, пугало безжалостно точное толкование сна.

Отделавшись от супруги незначащими филиппиками в адрес отечественной военщины, Михаил наскоро позавтракал и вышел из дома. Пока в военкомате не сообразили, что их нагло провели, следовало принять превентивные меры. Способ для этого был, простой и изящный до идиотизма. Забреют лоб — значит, забреют лоб, а вовсе не обязательно возьмут в армию. В конце концов, он пострадал от рук мошенников, но деньги сберег. Так и тут, предупреждение следует понимать буквально. Вот только кровь проливать не хотелось, ни свою, ни чужую.

В четырех подряд парикмахерских, услыхав, что требуется клиенту, работницы сферы обслуживания испуганно сообщали, что бритвы у них только безопасные и брить голову они не возьмутся. Наконец в одном из салонов в центре города отыскался замшелый старец — владелец опасной золингеновской бритвы, — обладающий нужными навыками. Он мгновенно оболванил голову Дормеева на машинке и, густо намылив, принялся брить. Попутно ругал проклятых баб, которые позанимали все парикмахерские должности, а сами даже голову человеку побрить не умеют.

— Не бабское дело — парикмахером быть! — на этих словах старик азартно взмахнул бритвой и чиркнул-таки лезвием по дормеевской макушке.

Порез затерли квасцами и залепили кусочком пластыря. Таким образом, предсказание сбылось полностью, причем обошелся Дормеев малой кровью, в самом прямом значении слова.

Дома Михаил первым делом направился к соннику. Книга лежала на прежнем месте, но закладки в ней не было. Елена на вопрос мужа ответила, что книгу листала, но закладки не заметила.

— Сон растолковать хотела, а ничего не вышло.

— Какой сон? — испуганно спросил Михаил.

— Целую ночь мебель двигала. Одна, между прочим. От тебя даже во сне помощи не дождешься.

— И что сонник обещал?

— Ничего. Мебели в нем нет, перестановки нет, даже шкафа и то нет. Шифоньер есть, но и там ничего путного не говорится.

То, что закладка пропала, не слишком огорчило Дормеева. Он отлично помнил ключевое слово, которое записал перед уходом: «Призывной пункт». В полминуты Дормеев нашел нужное место. «Призрак»… «прилив» — и никакого «призывного пункта» между ними. Если призрак во сне преследует вас, это предвестие странных и неприятных событий, а что касается прилива …он сулит благоприятные обстоятельства для развития денежных дел. А призывной пункт, по мнению составителя, порядочному человеку сниться не может.

Сонник Михаил упрятал во второй ряд самой верхней полки, втиснув между «Диалектикой природы» и четырехтомником избранных произведений Мао Цзедуна.

А ночью ему приснился сон.

Привиделась лесная поляна, окруженная старыми елями. На одной из этих елей Михаил заметил притаившуюся рысь. Никогда прежде ему не доводилось видеть рысь вот так, в живой природе. Михаил ничуть не испугался; главное — не вставать под дерево, чтобы зверь не мог броситься сверху, а больше лесная кошка ничего сделать человеку не может.