Если реальные события и отличались от моей реконструкции, то незначительно. Судьба прочих жильцов осталась неясной. Они могли сбежать, пользуясь стрельбой и неразберихой. Их могли увести с собой супостаты. Не так уж важно – Ругель, насколько я мог судить, в этот дом ни разу не заходил, а карать злодеев и восстанавливать справедливость – это не ко мне, у меня другое задание. К тому же, уверен, обитали в Верховом совсем не ангелы с белыми крыльями, если уж столько лет выжили на Территории.

Мы обходили дома один за другим. В надворные постройки тоже заглядывали, и в одной из них мое предположение о не-ангелах вполне подтвердилось. Сараюшка с толстыми стенами запиралась снаружи, кое-как отапливалась печкой-буржуйкой и выглядела относительно жилой: двухъярусные нары с грудами тряпья, объемистый чугунок с остатками пищи, больше напоминающей помои, на крохотном оконце – надежная решетка.

Тут содержали работников из пришлых, а если отбросить экивоки – бесправных рабов. Но запаха Ругеля среди неаппетитных ароматов подневольных трудяг я не ощутил… Будем искать.

Тщательные поиски привели к находке еще двух тел. Опять мужчины, и опять среднего возраста… Не рабы, из хозяев. Следов сопротивления нет: одного, пожалуй, застрелили неожиданно, застали врасплох. А вот второй умирал долго и мучительно – пытали его неумело, но изобретательно… Не знаю уж, что выпытывали. Может, развлекались таким манером, а напоследок обезглавили пилой-ножовкой.

В последнем доме лежал еще один труп – старуха с головой, разбитой чем-то тяжелым. И наконец, обнаружился кто-то живой… Впрочем, жить ему оставалось недолго. На Большой земле шансы выжить были бы неплохие. Здесь же – без вариантов хеппи-энда.

Старик нам попался на редкость упрямый.

Понял ведь, что я умею определить его вранье, – и все равно врал, как сивый мерин. Не бывало, дескать, тут никогда чужаков с приметами Ругеля… Не бывало, и все тут.

Врал. Ругель тут бывал, причем именно в горнице, где я расспрашивал упрямца с раскроенной башкой. Неоднократно бывал, и последний визит состоялся совсем недавно, менее суток назад.

Все мои уверения, что я друг Ругеля, что хочу ему помочь, ушли в пустоту.

О прочем дедок повествовал без утайки. О том, как пригрели змеюк на груди: не дали голодной весной сгинуть в заснеженной парме трем варнакам из пришлых, приняли, обогрели, накормили, жилье и работу дали… Но варначье семя ничем не исправишь, работники недавно сбежали, а после и дружков своих на поселок навели, целую банду, причем время подгадали, когда мужчины почти все на охоте. И женщин с детишками…

На этом рассказ оборвался буквально на полуслове. Старик отключился, и привести его в сознание не удавалось. Судя по пульсу и дыханию, предсмертная агония не за горами.

Но о судьбе женщин и детей догадаться не сложно. Они сейчас наверняка удовлетворяют сексуальные потребности бандитов.

Проследить путь банды из поселка для меня пустяк, к северу вела буквально торная дорога из запахов. Даже не обладая запредельным чутьем, с пути не сбиться, мох прибит десятками ног. Но зачем? Ругеля среди пленников нет, мужчины напавших на поселок явно не привлекали…

А вот другая тропка, ведущая к востоку, куда интереснее… Ею ходил Ругель, причем не раз.

– Там есть еще какое-то жилье? – кивнул я на восток.

Сергей молча покачал головой. Он после визита на подворье, напоминавшее разделочный цех бойни, выглядел мрачным, бледным и подавленным. Похоже, начинает жалеть, что со мной связался.

Единая тропа почти сразу разбилась на множество тропок. Хитрец Ругель каждый раз выбирал новый путь, но все вели в одном направлении.

Шагать по парме в темноте – идея не самая лучшая. Однако мне казалось, что цель нашего путешествия где-то поблизости. Если Ругель дезертировал – а все указывает на это, – то должен понимать: его будут искать, и очень тщательно.

И, наверное, решил оборудовать себе в парме убежище, незаметное для авиаразведки. На отшибе, но все же поблизости от поселка, иначе зимой в одиночку не выжить…

План вполне здравый, лишь мое появление никак не учитывал. А никто иной, ни человек, ни собака, не проследил бы Ругеля от берега Колвы до Верхового.

Наверное, строительные работы сейчас в разгаре, ему надо спешить, холода подступают.

Но зачем он все это сотворил – загадка из загадок.

Как вскоре выяснилось, планы Ругеля я восстановил неплохо. Ошибся лишь в одном, в сроках: дезертирство он задумал давно и тщательно замаскированное зимовье закончил возводить еще несколько месяцев назад, в конце весны или начале лета… Работал наверняка не один, помогали старожилы из Верхового.

И зимовать собирался не один…

Ее звали Марина, и срок ее беременности шел к концу. Судя по виду, самые последние недели, я не уточнял…

Ларчик открылся просто. Старая как мир история любви, для которой преград не существует… Но Ругель-то каков, а? Теоретически у него не было ни единого шанса обрюхатить эту смазливую кержачку. Нас, сотрудников ДКДН, работающих на Территории, предохраняют от таких случаев на совесть. Сразу аж тремя методами, основанными на трех разных физических принципах. Пара месяцев полной стерильности гарантирована.

Но Ругель как-то умудрился. Наверняка обработал проводящих процедуры врачей тем же способом, каким убедил кержаков, чужих отнюдь не жалующих, выдать за него дочку.

Группа крови у него тоже уникальная, хоть талант совсем не схож с моим. Умеет убеждать… Нечто вроде нейролингвистического программирования, только в разы сильнее, работает без осечек. Подозреваю, что Ругель гораздо чаще меня бывал на Территории неспроста: начальство попросту опасалось талантов подчиненного.

Марина, не в пример полумертвому старику из поселка, не скрывала ничего. Сообразила, что мы с Сергеем теперь единственная и последняя ее надежда. Сама она с кровати почти не вставала, беременность протекала тяжело, ноги опухли, едва доковылять до нужника…

Новой информации ее рассказ принес не много. Да, она родом из Верхового, да, вышла замуж по любви за чужака… Сегодня, когда от поселка послышались выстрелы, Коля туда не поспешил. Боялся оставить ее одну, обычно, когда он уходил, с Мариной оставался кто-то из родственников.

Но прибежал Мишка, шестнадцатилетний пацан из поселка, сумевший скрыться от начавшейся бойни. Тут уж Ругель не выдержал – и они вдвоем с пацаном, при двух стволах, ушли. И все, с тех пор ни слуху ни духу.

– Вы ведь правда друзья? – спрашивала Марина. – Вы его спасете?

– Друзья, – соврал я, не моргнув; на деле мы с Ругелем коллеги, приятельствовавшие на уровне «привет, пока». – И спасем непременно. Может, и спасать не потребуется. Банда из поселка быстро ушла, наверное, они с Мишей сейчас по следу идут… Не тревожься, утром увидишься со своим ненаглядным.

Я коснулся ее плеча ободряющим жестом, она сжалась… Вот оно, кержачье воспитание, любой тактильный контакт с чужаком – табу.

Потом я подумал, что древний карабин и еще более древний наган с десятком патронов – маловато против банды в двадцать стволов. А то и больше двадцати, если допустить, что в поселок заявились не все. И спросил:

– Другое оружие в доме осталось?

Увы, не осталось… Ладно, самурай не должен зависеть от длины своего меча.

Чтобы не тратить время на возвращение к поселку, мы двинулись по следу Ругеля и Миши. Судя по направлению, эта парочка пыталась перехватить банду. Очевидно, Миша прятался до самого их ухода и понял, куда пошагали бандиты.

Их попытка оказалась удачной. Перехватили, срезав путь напрямик, устроили засаду…

А вот дальше случилось что-то непонятное. С позиции, обозначенной примятым мхом, было сделано всего два выстрела. И на том стычка закончилась. Причем закончилась пленением Ругеля и Миши – дальше их след вплетался в общую тропу.