— Какая жалость, — сказала Анна. — А мне так хотелось узнать, что представляет собой ресторанный бизнес. Может быть, мы встретимся еще когда-нибудь. В следующий раз, как только муж снова оставит меня в безвыходном положении. Всего хорошего, Майкл.

— Всего хорошего, Анна.

Я проводил их взглядом. Они сели в такси, и я пожелал Джонатану, чтобы он треснул и развалился на части — тотчас же и на этом самом месте. Не дождавшись исполнения желаний, я отправился к тому месту, где бросил машину перед спектаклем. «Ты везунчик, Джонатан Таунсенд», — сказал я вслух, но этой реплики никто не услышал.

Следующее слово, сказанное мною вслух, было из числа непечатных. Я повторил его несколько раз, не найдя своей машины там, где вроде бы ее оставил.

Я заметался взад-вперед по тротуару в надежде, что перепутал место, снова выругался и отправился на поиски телефонной будки, не представляя, что случилось с машиной — похищена она угонщиками или отбуксирована полицией. Телефон-автомат был за углом, на Кингс-вэй. Я снял трубку и раздраженно набрал три девятки.

— Какая служба вам нужна, — спросил безликий голос, — пожарная команда, полиция или скорая помощь?

— Полиция! — выпалил я, и тотчас же услышал другой голос: «Полицейский участок Чаринг Кросс. В чем суть вашего обращения?»

— Боюсь, что моя машина украдена.

— Сообщите, пожалуйста, модель, цвет и регистрационный номер.

— «Форд Фиеста», красный, Н107 SHV.

Последовала долгая пауза, на протяжении которой я слышал только далекое бормотание нескольких голосов. Наконец мой собеседник снова взял трубку.

— Нет, сэр, ваша машина не украдена. Она была запаркована на двойной желтой линии, в нарушение закона, и теперь отбуксирована на автомобильную площадку у моста Воксхолл.

— Можно забрать ее прямо сейчас? — мрачно спросил я.

— Разумеется, сэр. Как вы намерены туда добираться?

— Возьму такси.

— Скажите водителю: автоплощадка у моста Воксхолл. Вам следует иметь при себе документ, удостоверяющий вашу личность, а также чек на сумму сто пять фунтов стерлингов и вашу банковскую карточку. Или названную сумму наличными.

— Сто пять фунтов? — переспросил я, не веря своим ушам.

— Совершенно верно, сэр.

Я со злостью повесил трубку. Тут как раз начался дождь. Я кинулся по направлению к театру в поисках такси, но все машины перехватывались неиссякающей толпой зрителей, все еще выходящих из театра.

Подняв воротник пиджака, я перебежал на другую сторону улицы, лавируя между медленно едущими машинами, и там укрылся под навесом, хоть немного защищавшим от проливного дождя.

Меня охватила дрожь, и я несколько раз чихнул, пока дожидался свободного такси.

— Площадка у моста Воксхолл, — сказал я водителю, усаживаясь поудобнее.

— Невезуха, мужик, — сказал водила. — Ты уже второй такой у меня за сегодняшний вечер.

Я встретил это сообщение без энтузиазма.

Пока мы тащились под проливным дождем в гуще машин, развозивших зрителей после театрального вечера, таксист пустился в разговоры. Я односложно отвечал на его пространные рассуждения о погоде, премьер-министре Джоне Мейджоре, крикетной команде Англии и иностранных туристах. По каждому из обсуждаемых вопросов он высказывал свои прогнозы — один мрачнее другого.

Наконец мы добрались до автоплощадки. Я протянул водителю десятифунтовую бумажку и под дождем вынужден был ждать, пока он отсчитает сдачу. Потом я ринулся к фургончику, где мне пришлось встать во вторую за вечер очередь, значительно длиннее той, театральной, и вряд ли можно было надеяться, что, отстояв ее, я получу возможность насладиться зрелищем из числа тех, что надолго остаются в памяти. Когда настал мой черед, дюжий полицейский ткнул пальцем в официального вида бумагу, прилепленную клейкой лентой к разделяющему нас барьеру.

Я в точности выполнил все содержавшиеся там указания: сначала предъявил водительские права, затем выписал чек на сумму сто пять фунтов стерлингов и вручил его вместе со своей банковской карточкой полицейскому, буквально громоздящемуся надо мною. Не будь он таким огромным, я бы непременно сказал ему, что полиции следует заниматься делами поважнее — например, ловить торговцев наркотиками. Или тех же угонщиков машин.

— Ваш автомобиль находится вон в том углу, — сказал полицейский, показав рукой куда-то вдаль.

— Ну да, разумеется, — отозвался я. Выйдя из фургончика под дождь, я бросился бежать, огибая лужи, между бесчисленными рядами автомобилей. Я добежал, не останавливаясь, до самого дальнего угла площадки, и там еще несколько минут проискал свой «Форд Фиесту» красного цвета — недаром, подумал я, это самая популярная марка автомашины в Британии.

Открыв дверцу, я плюхнулся на место водителя и очередной раз чихнул. Повернул ключ в замке зажигания, но машина не завелась. Двигатель захлебнулся и заглох. И тут я сообразил, что, выскочив из авто и ринувшись в театр, забыл выключить подфарники. Я обругал себя последними словами, хотя это и не очень облегчило душу.

Тут я увидел товарища по несчастью, бегущего через площадку по направлению к «рейндж-роверу», припаркованному в соседнем ряду. Я поспешно опустил окно, но он уехал, прежде чем я успел попросить его «дать прикурить». Я вышел из машины, достал кабель из багажника, поднял капот и приладил кабель к аккумулятору. Меня снова охватила дрожь, но делать нечего — надо было ждать появления следующего водителя.

Я не мог заставить себя не думать об Анне, хотя и ясно понимал: если мне что и удалось подцепить сегодня, так это грипп.

Прошло сорок насквозь пропитанных дождем минут, три водителя не обратили никакого внимания на мои просьбы, пока, наконец, молодой негр не спросил: «В чем проблема, парень?» Я объяснил ему, он подогнал свой старенький фургон, подсоединил кабель к своему аккумулятору, и моя машина завелась.

Я газанул несколько раз и крикнул ему: «Спасибо!» — чего, наверное, было недостаточно. Но он ответил: «Какие дела, парень!» — и скрылся в ночной темноте.

Выезжая с автоплощадки, я включил радио, и Биг-Бен как раз пробил полночь. А ведь я так и не появился сегодня на работе. Если я не хочу потерять место, то первым делом следует придумать убедительную причину. Я чихнул еще раз и решил, что лучше гриппа все равно ничего не придумаешь. Хотя к этому времени там, наверное, уже приняли последние заказы, но Джеральд еще не закрыл кухню.

Сквозь завесу дождя я попытался отыскать телефон-автомат и вскоре увидел возле почтового отделения три будки в ряд. Остановив машину, я вылез, но тут же выяснилось, что все три телефона раскурочены. Я вернулся за руль и продолжил поиски. Пришлось несколько раз вылезать под дождем, но в конце концов я обнаружил будку с работающим телефоном на углу Уорвик-вэй.

Я набрал номер ресторана и долго ждал, пока там возьмут трубку.

— Лагуна пятьдесят, — ответил женский голос с деланым итальянским акцентом.

— Дженис, это ты? Это я, Майк.

— Да, Майк, привет, — ответила она шепотом, перейдя на свой естественный ламбетский[47] выговор. — Учти, что весь вечер, стоит только упомянуть твое имя, как Джеральд хватается за секач.

— А что так? — поинтересовался я. — Разве Ник с кухни не может тебе помочь?

— Ник отхватил себе полпальца, и Джеральд вынужден был отвезти его в больницу. Все дела пришлось бросить на меня. Джеральд совсем не в восторге.

— Ах ты, черт, — сказал я. — Но дело в том, что я…

— Дело в том, — раздался в трубке другой голос, — что ты уволен.

— Но, Джеральд, я сейчас все объясню…

— Почему ты не вышел на работу сегодня вечером?

Я чихнул, после чего сказал насморочным голосом:

— У меня грипп. Если бы я пришел, то заразил бы половину клиентов.

— В самом деле? — переспросил Джеральд. — Действительно, это намного серьезнее, чем просто заразить одну-единственную девицу, с которой ты сидел рядышком в театре.

— О чем ты? — спросил я нормальным голосом, позабыв про свой насморк.