И наконец, следует заметить: Зайонц и Маркус вовсе не утверждают, что только величина семьи и очередность рождения определяют интеллектуальные способности ребенка. Разумеется, и другие факторы, такие как генетическое наследие, методы воспитания, поведение матери до рождения ребенка и т. д., также влияют на интеллектуальное развитие.

Возможно, наиболее важным пунктом приложения критики к модели Зайонца и Маркуса является вопрос, достаточно ли велика разница в оценках IQ между первенцами и последними в семье детьми, чтобы считать ее чем-то значимым. Средний уровень показателей теста Равена у перворожденных в семье с двумя детьми всего на 5 пунктов выше показателей последнего ребенка в семье с 9 детьми. Эта разница может значить очень мало для реальных жизненных возможностей человека. Теория, соперничающая с рассмотренной выше, предлагает понятие растворения духовных ресурсов. В целом, эта концепция не противоречит мнению Зайонца и его коллег о том, что интеллектуальные способности уменьшаются в зависимости от очередности рождения и величины семьи. Теория растворения духовных ресурсов оспаривает объяснения этих результатов, построенные на понятии «общего интеллектуального климата», и, вместо этого, предлагает другие объяснения. По мере увеличения семьи родительские ресурсы, как в плане межличностного взаимодействия, так и экономического статуса, все более истончаются, распыляясь, так что последние в семье дети получают очень мало возможностей интеллектуального роста (Downey, 1995; Vaneijck & Degraaf, 1995).

Несмотря на эти критические высказывания и наблюдения, работа Зайонца и Маркуса продолжает оказывать влияние на попытки исследователей человеческого поведения понять истоки различий в интеллектуальных возможностях. На самом деле, дискуссия продолжается, и она все еще не стихла. Например, исследователи, уверенно обещавшие «разрешить споры относительно очередности рождения, величины семьи и интеллектуального уровня», заявили, что данные о внутренних условиях изучаемых семей должны сопоставляться с данными об их широком окружении, чтобы делать действительно обоснованные выводы (Rodgers et al., 2000). Когда исследователи обратились к данной проблеме, использовав такой подход, они заявили, что не обнаружили никакой связи между очередностью рождения и умственными способностями. Вот их вывод: «Выяснено, что хотя родители с низким IQ создают большие семьи, большие семьи в современном обществе США не создают детей с низким IQ. Кажущаяся связь между очередностью рождения и уровнем интеллекта — методологическая иллюзия» (Rodgers et al., 2000, с. 599). Здесь нет никакой натяжки. Однако в другом исследовании, по данным более чем 1000 семей, обнаружено, что первенцы были более способными и более добросовестными (Paulhus, Trapnell & Chen. 1999). По словам этих авторов, «в целом, наши результаты согласуются с предложенной Зайенсом моделью интеллектуального слияния» (с. 482). Итак, дискуссия продолжается, как это и должно быть. Понимание сложности влияния очередности рождения на интеллектуальный уровень или любую другую характеристику очень важно, и нужно надеяться, что при продолжении исследований наступит наконец ясность, и это принесет пользу семьям и обществу в целом.

Между прочим, прежде чем вы, появившийся на свет последним, начнете огорчаться или будете важничать, поскольку были в семье первенцем, учтите, что есть и оборотная сторона вашего первенства, и есть некоторые положительные стороны появления на свет в последнюю очередь (Ickes & Turner, 1983; Paulhus, Trapnell„& Chen, 1999; Sulloway, 1997). Хотя первенцы превосходят братьев и сестер в умственных способностях, они чаще бывают беспокойнее, ревнивее, консервативнее и агрессивнее, чем более поздние дети. И кроме того, есть данные, что более поздние дети чаще оказываются более упорными, открытыми в приобретении опыта, более дружелюбными и приятными в социальном отношении. Следовательно, обычно именно эти дети популярны у сверстников и легче вступают в контакт с незнакомцами. И наконец, младшие дети в семье, как правило, проявляют больше оригинальности в мышлении и чаще совершают творческие прорывы, чем первенцы.

Belmont, L., & Marolla, F. (1973). Birth order, family size, and intelligence. Science, 182,1096–1101.

Downey, D. (1995). When bigger is not better: Family-size, parental resources, and children's educational performance. American Sociological Review, 60(5), 746–761. Ernst, C., & Angst, J. (1983). Birth order: Its influence on personality. New York: Springer-Verlag.

Ickes, W., & Turner, M. (1983). On the social advantage of having an older, opposite-sex sibling: Birth order influences in mixed-sex pairs Journal of Personality and Social Psychology, 45,210–222.

Paulhus, D., Trapnell, P., & Chen, D. (1999). Birth order effects on personality and achievement within families. Psychological Science, 10(6), 482–488.

Rogers, J., Cleveland, H., van der Oord, E„& Rowe, D. (2000). Resolving the debate over birth order, family size, and intelligence. American Psychologist, 55(6), 599–612. Vaneijck, K., & Degraaf, P. (1995). The effects of family structure and the educational attainment of siblings in Hungary. European Sociological Review, 11(3), 273–292.

Базовые материалы:

Langer Е. J. & Rodin J. (1976). The effects of choice and enhanced personal responsibility for the aged: A field experiment in an institutional setting. Journal of Personality and Social Psychology, 34,191–198.

Контроль. Это, казалось бы, незначительное психологическое понятие оказывает, возможно, самое важное влияние на все человеческое поведение. Здесь речь идет не о способности человека контролировать действия других, но о той личной власти, которую вы имеете над своей собственной жизнью и над событиями в ней. С этой возможностью связано ощущение собственной компетентности и силы, а также возможность выбора в любой ситуации. Многие из нас чувствуют, что могут, по крайней мере, контролировать свою собственную судьбу. Вам приходилось что-то выбирать в жизни, и не один раз — иногда вы делали хороший выбор, а иногда, может быть, плохой — и вот все, что вы выбирали, привело вас к вашему теперешнему положению. Когда вы почувствуете, что ваша возможность контролировать ситуацию находится под угрозой, то испытаете негативные чувства (гнев, возмущение, негодование), взбунтуетесь и будете делать все возможное, чтобы вернуть возможность личной свободы. Всем известно, что если человеку сообщить о его непреложной обязанности что-либо сделать, то очень может быть, что он либо откажется, либо сделает нечто противоположное. И наоборот, стоит только запретить людям что-то делать, и они найдут это занятие более привлекательным, чем оно казалось им до того, как его запретили (помните Ромео и Джульетту?). Эта тенденция противиться любым попыткам по ограничению нашей свободы называется реакцией сопротивления (reactance).

Итак, если наша потребность контролировать окружающие обстоятельства является столь базовой для человеческой натуры, то что, как вы думаете, случится, если отнять у вас возможность такого контроля, да так, чтобы вы не могли вернуть себе такую возможность? Очень вероятно, что вы испытаете страдания, которые могут выразиться в форме беспокойства, гнева, раздражения, депрессии, чувства своей беспомощности и даже физической болезни. Исследования показали, что когда люди оказываются в сложных ситуациях, негативные воздействия стресса могут быть снижены, если субъекты считают, что имеют возможность отчасти влиять на события, вызывающие стресс. Например, пассажирам в переполненном лифте последний представляется не таким уж переполненным, и они меньше тревожатся, если стоят в непосредственной близости от контрольной панели в кабине лифта; им кажется, что они в большей степени могут влиять на то, что происходит (Rodin, Solomon & Metcalf, 1979). В другом хорошо известном исследовании испытуемые подвергались воздействию очень громких шумов и в таких условиях должны были решать задачи. Одна группа испытуемых не имела никакого контроля над шумом. Другой группе было сказано, что можно нажать кнопку и в любой момент прекратить шум. Однако людей просили не нажимать кнопку, если они еще могут терпеть этот звук. Испытуемые из группы, не имеющей права контроля, выполнили задания значительно хуже тех, кто считал, что может осуществлять контроль над шумом. Между прочим, никто из участников этой последней группы на самом деле не нажимал кнопку, так что они подвергались такому же шуму, что и группа, не имеющая возможности воздействовать на ситуацию.