Поэтому подвал пустовал и как только через дыру можно было пролезть, то внутри оказался уже я со своим первым отделением. В это же время на позиции вышли и все остальные отряды с более опасными задачами. Ведь как только ударим мы, то настанет время и брать переулок, в котором сейчас наводил суету Медведь с гранатомёта, и другие точки. И делать это мы будем вместе, чтобы когда слабину даст одна позиция, то туда сразу мог бы навалиться отряд.

Стараясь дышать как можно реже, я прижался боком к стене, начав подниматься по ступенькам. Прижался настолько плотно, чтобы даже в случае ранения не полететь вниз, а иметь хоть какой-то упор. Конечно при таком раскладе из-за угла на каждому этаже на меня можно было напасть и легко схватиться рукой за моё оружие. Но такое обычно только во всяких книжках и фильмах происходит, ну либо когда арбитры здание с террористами штурмуют.

У нас же были боевые действия и вероятно того, что какой-то супер-пупер хитрожопый еретик с ножом стоит за углом, готовый устроить рукопашный бой стремилась к нулю. А вот вероятность того, что зачищая сектор я словлю пулю была куда выше. Поэтому да, я шёл вплотную к стенке и держал палец на второй гашетке, которая отвечала за подствольник, заражённый "Иглами Саламандры", которые могут пробить с такого расстояния рядовой фрагжилет, ну и поджечь врага попутно. Даже если не сдохнет, то боеспособности лишится.

За мной же следовали и другие псы, самые надёжные, те которые оказались у нас либо после перевода из других отрядов, либо имели военное прошлое, как тот же Вепрь. Другим бы я спину не доверил. И поднявшись уже на первым этаж мы заметили первого врага.

Еретик так удобно лежал, прижав приклад пулемёта. Впереди себя блоков наложил, мешков с бетонной крошкой и прочим наполнением, которое заменяло песок и землю в условиях боя в городе-улье. Смотрел в дверь, с которой видел часть улицы.

Указав на него рукой, я оставил одного бойца, на этом пролёте. В это же время другие начали рассредоточиваться по квартирам первого этажа. Медленно, не спеша, хоть и потея от напряжения, ведь в любой момент пулемётчик мог просто обернуться. Без особой причины, чисто из-за человеческого фактора. Или же в квартире один из бойцов мог лицом к лицу встретится с врагом, что начало бы бой.

А где ты будешь в этот момент? В коридоре, где слева и справа ещё две комнаты, из которых в момент стрельбы выбегут враги? Так или иначе я уже поднимался на второй этаж, когда в одной из комнат раздались стрельба и крики. Тут же оставленный боец прошил затылок пулемётчика, в соседних комнатах раздались взрывы, а я за три шага преодолел подъём и уже высунулся полубоком из-за перелил, ожидая пока из комнат второго этажа хлынут враги.

Правой рукой я упёр приклад своего оружия в плечо настолько сильно, что казалось вот-вот вывихну его. Дышать я вообще перестал, по лицу начал течь холодный пот, а время... время сошло с ума и казалось, что проходит целая вечность. Раздавался топот выше, сердцем моё билось и словно пыталось сломать грудную клетку. А я подрагивающей левой рукой осторожно вынимал из подсумка гранату, у которой уже были распрямлены усики, что можно было и зубами чеку вырвать без труда.

И аккуратно зацепив усико гранаты за спусковую скобу, я вытянул её. С таким шумом упал маленький кусочек металла, мне казалось весь мир его услышал, но на деле это была лишь игра воображения. Вовсю кричали бойцы на первом этаже, брань и мат, взрывы гранаты, что летали туда-сюда. Так забавно всё это было, в Памятке Гвардейца пишут, что наши фраг гранаты не оставляют ничего живого в радиусе трёх-пяти метров. Но на деле лишь одному Богу-Императору известно куда полетят осколки и порой даже взорванная чуть ли не под ногами граната может не ранить врага.

Поэтому каждый боец брал с собой как можно больше гранат, особенно хемо-псы, которые могли носить с собой и целый ящик.

– БЫСТРЕЕ, НАС ШТУРМУЮТ!!! – раздался крик где-то выше на этажей пять наверное.

Но в этот же момент показалось левое плечо бойца, который тоже пытался зачищать сектор и делал всё правильно, но... моя позиция была просто лучше и зажав гашетку, я сделал выстрел. Патрон мой был сделан специально под подствольник, так что пороха в нём хватало, как и игл. В одно мгновение с разорванным лицом еретик просто упал, слегка вздрогнув. Он не отлетел как в фильмах, не кричал, просто... умер, сразу же, ведь иглы пробили мозг. Ноги подкосились в то же мгновение, всё тело расслабилось.

Это зрелище было жутким, но я уже отшвырнул вперёд гранату, что громко стукнулась о стену и упала практически рядом с ней, после чего взорвалась разлетевшись, если верить Памятке Гвардейца, на более чем сто осколков. Тут же раздались новые крики, многих поцарапало, а я уже в этот момент доставал вторую гранату, в это же время один из бойцов, что работал в моей тройке, тоже швырнул гранату.

Под таким углом мы их забрасывали и в квартиры. Одну, две, три... только когда с пол дюжины гранат было отброшено я снова высунулся, чтобы начать дальше бросать подаваемые гранаты уже в крайнюю слева от меня квартиру. Всё это время мы слушали звуки стрельбы и стоны. Наши отряды рвались в соседние дома, зачищая всё и вся, а на первом этаже нашего дома уже был закончен бой.

– Первым этаж наш! Поджимайте, наваливайтесь! – закричал я в вокс, пуская вперёд себя одного из псов, который теперь поднимался первым вместо меня, пока я ещё заряжал свой подствольник новым выстрелом.

Нас раскусили, но пока враг одуплится, то через дыру в подвале заваляться ещё два отделения, а с учётом того, что и в других местах врага поджимают, то ситуация для него будет крайне скверной. Особенно когда любую перетяжку палит Шнырь, которым одним фактом своего существования напрягает всех еретиков, ведь никто не знает кто словит пулю снайпера. Как и Медведь хоть и перестал стрелять, но перезарядился и ждал хотя бы одного движения в переулке, который разрезал вражеские отделения.

– СУКА!!! – закричал пёс, что вышел вперёд меня и начал заваливаться, но продолжая зажимать гашетку.

Кровавое пятно он оставлял на стене, но вперёд уже выходил я, высовывая примерно в сторону врага оружие и выпуская ещё одну партию огненных игл. Сам подствольник висел на модифицированном лаз-карабине с расширенными батареями, поэтому зажимал я щедро и вслепую, подавляя врага и только затем начиная высовываться полубоком.

А выходить дальше же начинали уже бойцы и вовсе второй тройник, пока второй боец моей тройки оказывал помощь раненому. Именно поэтому парами никто у нас не ходил. Ведь в таких ситуациях кто-то должен тут же начать подавлять врага и прикрывать товарища, который вытаскивает раненого. Вдвоём хрен ты что сделаешь на войне.

– ТРУБУ ПО ТРЕТЬЕМУ!!! ПО ТРЕТЬЕМУ ТРУБУ, БЛЯДЬ!!! – кричал во всю я в вокс.

С железными нервами Медведь не сделал ни выстрела, смотря лишь в переулок, хотя этажи выше нас были для него открыты. У него был приказ – крыть переулок. Он его крыл, но через пятнадцать секунд сработала не труба, но подствольники других псов, чьи осколки засвистели этажом выше. И под этот взрыв мы начали уже занимать второй этаж. Это было трудно сделать, ведь по факту находясь лестничной площадке ты простреливался из трёх квартир, плюс с лестницы, что вела на третий этаж. И никто из нас не знал, где сидят враги, как и сколько из них выжило после стольких взрывов.

Но делать нечего, приказ был дан и сраный дом будет взят ценой жизни штурмов, которые всегда оказываются в таких ситуациях. И даже самые лучшие из лучших умирают, потому что война полна таких стычек, где... где тебе либо повезёт, либо нет. Ну и не идти и подождать Его Ангелов тоже не вариант, если кто не понял. Потому что подкрепления не будет, потому что девяносто девять процентов боёв это такие тяжёлые ситуации, в которых надо справляться самим.

И хоть вена на лбу у меня вздулась, а сам осознанная часть моего разума сузилась до уровня первобытного хищника, отделив всё лишнее, но в глубине души я понимал: у нас ещё всё хорошо, а на половине участков фронта происходит ещё больший пиздец, куда и направляют астартес, которых слишком мало и которые тоже не всесильны.