Впрочем, это мало интересовало саму Ларнелию, которая уже казалась мёртвой.

– А ну собрались, отребье! Надо закончить за других всё это дерьмо! – рявкнул Долт, собирая свою свиту для зачистки, раз уж никчёмности не справились.

И оставив измученных и порой даже мёртвых рабов, они ушли. Тихо всхлипы даже не раздавались среди всего это безумия. Подвешенные на крюки тела, порванные в ожидаемых местах трупы, всё что приходило в голову кому-то из его свиты – тут же воплощалось в жизнь. Некоторых забавы ради сжигали, чтобы понаблюдать за болью, а кого-то просто использовали как мясо.

Но страдать уже было некому, прострация укутала это место, а значит... значит для следующего раза тут всех убьют, ведь раб без эмоций это уже использованная игрушка. Кроме разве что самой Ларнелии... что-то лично было у Долта к ней, возможно ненависть к аристократии? Она не знала, и не хотела знать, но находилась здесь дольше других, пытаясь заслужить смерть. Правда мольбы её стихли где-то два часа назад, ведь толку от них не было.

– Ларнелия? – раздался тихий шёпот, когда вошли другие рабы, которые занимались рутиной работой.

Сгорбившись из-за причудливых металлических конструкций, что искривляли их позвоночники и всаживали при любом неправильном движении иглы. Жуткое и жалкое зрелище того, как низко готов пасть человек, лишь бы избежать своей смерти. Да, как бы не хотелось верить в иное, но у каждого из присутствующих всегда был выбор, но... сделать они его не смогли и потому Долт выбрал за них, выбрав жизнь полную страданий и боли в рабстве.

Только вот среди незнакомых лиц Ларнелия не ожидала увидеть знакомое лицо. В этот момент в её душе из пепла воспрял маленький росток надежды.

– Крыс? – тихо спросила она, глядя на лицо, с половины которого была снята кожа.

– Я... я помогу... – как-то очень странно и невнятно мямлил Крыс.

В руках его была тряпка, медленно он начал обтирать тело лежащей и не желающей даже двигаться Ларнелии. Она могла встать, её не отрезали ног и рук, вокруг было много различных приспособлений для самоубийства. Банально можно было разогнаться и разбить голову об стену или насадиться на один из кольев, на которых промежностью медленно насаживались рабы.

– У... убей... – попросила Ларнелия, но мысли того были заняты уже совсем другим.

Во многом привязанность его была обусловлена даже не столько красотой Ларнелии, сколько тем, что она была наверное первым человеком, что относился к нему хоть с какой-то добротой. Она его приняла, выслушала и тем самым навсегда привязала. Правда... лучше бы у него не осталось ничего, тогда был бы шанс, что во время переворота он бы выбрал смерть.

Однако судьба распорядилась иначе и с другими наземными силами в первой волне он полетел к кораблям, что принимали эвакуацию предателей. Правда Крыса ждала участь куда более... мерзкая. Он всегда стремился подлечь под сильного, также поступил и в этот раз. Но Долт испытал лишь отвращение к такому отбросу, после чего Крыс и подобные ему заняли самый низ иерархии.

С завороженными глазами он смотрел на покрытое синяками и ссадинами тело Ларнелии, оно всё равно было самым прекрасным и желанным для него. Безумие уже охватывало разум, а мысли что лезли в его голову становились ещё более... более мерзкими, чем когда он наблюдал за всем со стороны. Однако причинять боль ей он не хотел, наоборот, он словно психопат желал, чтобы она была лишь его.

Да вот только... этого было не достичь, как и довольствоваться Долт мог лишь такими минутами, когда убирался за другими.

– Убей... умоляю... – ещё раз попросила Ларнелия, но Крыс её словно не слышал, будучи во власти Тёмного Принца.

И вот Крыс уже откинул тряпку, смотрел на грудь, что прекрасно была видна под порванным платьем, дрожащие руки потянулись к столь желанному призу, но в последний момент он в приступе безумия упал на пол, начал срывать остатки кожи со своего лица и издавать странные звуки. Во всём этом безумии подобное поведение казалось на удивление нормальным.

В этот же момент к нему подошёл один из членов охраны, в жуткой разукрашенной маске он смотрел на корчащегося слугу.

– Убить этого? – спросил он, обращаясь к старшему, что оставался стоять у входа.

– Плевать, толку от... – договорить он не успел, как в его глотку вонзился нож.

Тут же другая пара у противопложного края стены подняла оружия, но была убита огнём первого культиста, что отвлёк старшого. Через считанные мгновения силы охраны сократились в три раза. А тот культист, что подошёл к Ларнелии, присел рядом с ней и снял маску, показав лицо.

– Госпожа Ларнелия, поднимайтесь, надо уходить, – сказал телохранитель, что был хитроумен и вместе с многими другими такими же проник в ряды врага, прикинувшись предателями и сохранив веру, ценой расстрела собственных товарищей, что оказались менее хитрыми и более упёртыми, а ныне из-за этого мёртвыми. – Верный Терре не сдастся этим еретикам никогда.

Кто бы мог подумать, Долт убил капитана корабля, квартирмейстера, всех прибывших высших офицеров, большую часть мостика, но не одного старого боцмана, который отдал руку, ногу, глаз и десятки литров крови ради Империума. Родившись на Верном Терре, даже в окружении тьмы и безденежности, под риском обречь всех на ужасную участь, старый морской волк явил недюжинную выдержку и прямо сейчас в оружейных шёл нешуточный бой, а орудия для защиты от авиации молчали, не стреляя по мерзким шаттлам, от которых пришла угроза.

Более того, медленно другие суда во флоте сопровождения начали отходить от шока. Голова была отрезана, но оказалось что каждый орган флотской группировки сделан из той же стали, из которой был выкован капитан Фон Лоранд Эльгийский, чей благородный дух звучал в каждом матросе и даже в обслуживающим персонале корабля.

Верный Терре был не просто боевым крейсером, он был домом и гордость для каждого, кто здесь жил, сражался и побеждал во имя Империума и Императора. Контрмятеж не заставил себя ждать и прямо сейчас на мостике шёл бой, пока дурак Долт предавался оргиями, думая что победа уже в его руках.

– Сюда, за мной, – выводя Ларнелию, говорил её телохранитель. – Нам надо просто добраться до челноков, после отправимся на корвет. Там наши победили, они доставят вас в безопасное место.

– Пикт... – вдруг Ларнелия начала сопротивляться, будто бы не хотела идти.

– Что? Идёмте, госпожа, прошу...

– Пиктер... – повторила она, глядя за спину держащему её телохранителю.

Повернувшись он посмотрел на один из её пиктеров. Безумный Долт записывал всё, чем унижал по началу Ларнелию ещё сильнее, когда они были одни и рассудок хоть как-то был цел у неё. После же он просто не стал его выключать и всё что происходило здесь было запечатлено там.

Один из бойцов взял его, после передал Ларнелии, вместе со своей шинелью, после чего с таким же пустым взглядом, глядя на пиктер в своих руках. У неё имелся и свой имплант, который также вёл запись, однако сама Ларнелия видела далеко не всё, что здесь происходило. Она была здесь далеко не одна, как и... играла тоже не главную роль, что её устрашало, но в то же время... она была рада, что не была тем, кому было хуже всех других.

В коридорах тем временем шёл бой, вновь воцарился хаос, но Ларнелию вели относительно безопасным путём, прямо к ангару с шаттлами, где также находились и эвакуационные челноки.

– Чёрт подери, мы должны были уйти раньше, – поругался телохранитель, видя как через экраны и отключённые щиты влетают шаттлы.

Никто точно не мог сказать враги ли там или друзья, как и доверять словам неизвестного никто не мог. Потому телохранитель хотел убраться как можно раньше. Плюс прямо на перехват сюда уже бежали отряды культистов, что начали занимать позиции и готовится встречать тех, кто объявил их врагами. Они не обращали внимания на группу так же одетых телохранитель и странную женщину.

– Орудие заряжай! – отдал приказ командир культистов.

– На колени! – сорвав с себя капюшон и маску, крикнул телохранитель, бросив оружие и поверив в чудо, скрестив руки в аквилле на своей груди.