На это могут возразить, что болезненное ощущение собственной вторичности, слабости и даже несовершенства искусственно привито женщинам обществом, в котором тысячелетиями доминировали мужчины. «Но зададимся вопросом: если мужчины и женщины одинаковы… то каким образом мужчины умудрились столь всеобъемлюще захватить этот мир?» — пишут Алан и Барбара Пиз в великолепной книге «Язык взаимоотношений» (http://www.follow.ru/print.php?id=150&page=9#top). Всем, кто желает разобраться в женщинах (и мужчинах) нужно идти по ссылке и читать незамедлительно.
Кроме того, почему тогда в феминизированных западных обществах женские попытки «восстановить справедливость» выглядят столь гротескно? Почему женщины при этом неизбежно ударяются в другую крайность? И вообще: а у них-то почему женщины точно так же врут, чтобы дополнительно понравиться? Это ли не доказательство всего изложенного? Добавлю также, что человек, всерьёз заявляющий: «я — совершенство» уж безусловно таковым не является. Совершенный такого никогда не скажет.
Скажу более. Наткнулся я в Интернете на заметку, где утверждается, что даже желание иметь «одного-единственного и на всю жизнь» также вытекает не из позитивного стремления быть именно с этим человеком, потому что он такой-то и такой-то, занимается тем-то и тем-то, и вообще ужас как понравился, и теперь кажется, что именно он — искомый идеал, но из глубинного страха, что не понравишься многим. Это подтверждается в частности тем, что красивая женщина редко отличается необыкновенной верностью. Да и вообще женская влюблённость частенько рождается из благодарности, что на неё обратили внимание, а не из чего-то другого. То есть опять же из слабости, но не из силы. «Ситуация грозит измениться в один момент — стоит уделить такому человеку чуть больше внимания, и он может влюбиться из благодарности» — пишет анонимный сетевой автор.
Вполне возможно (хотя и труднодоказуемо), что и традиционное женское стремление видеть с собою рядом непременно «прилично одетого мужчину с чистой обувью» также следует даже не из обычной женской поверхностности и почти патологической любви к красивой форме и вообще всему внешне «красивому», но из того же глубоко зарытого женского комплекса по поводу библейской своей «вторичности», то есть, опять же, некоей онтологической ущербности. Некий как бы аристократизм мужчины (выражающийся в подчёркнуто-аккуратной одежде) как бы возвышает женщину в собственных глазах, заставляет чувствовать себя типа аристократкой. Но ведь тот, кто нуждается в таком возвышении, уже тем самым признаёт, что стоИт невысоко. Строить из себя аристократа, окружать себя «всем красивым» — типичное плебейство (мне тут почему-то вспомнилось про западный «средний класс»). Желание видеть рядом с собою «прилично одетого мужчину» чаще всего изобличает плебейскую душу. Будь женщина настоящей аристократкой, то пошла бы рядом с ним, невзирая на простые джинсы и кроссовки. Проблемы одежды для неё бы не существовало, как не существует она для подлинных аристократов (разумеется, обратное не будет верно: если мужчина одет неряшливо, то никаким аристократизмом тут и не пахнет). Когда принц Чарльз приехал в Россию, то многие поразились его старому твидовому пиджачку с заплатанными локтями. «Но это мой любимый пиджак» — заметил принц.
Настоящий аристократ думает о совершенно других вещах — сохранении фамильной чести, добром имени, самоуважении, продолжении рода… В мелочах — таких, как одежда — он может позволить себе быть небрежным.
Именно в этом женском несовершенстве коренится и источник стремления многих из них опаздывать на свидание. Психологи доказали, что постоянные опоздания — не что иное, как стремление привлечь к себе повышенное внимание. Однако сие стремление более всего свидетельствует о некоей общей заниженной самооценке. В смысле — заниженной не у данной персоны, но у большинства женщин.
Отто Вайнингер утверждает, что «женщина горда тем, что ее любят, она хвастается своей любовью перед другими женщинами для того, чтобы вызвать в них зависть. Мужчина воспринимает любовь к себе другого человека, как внимание к его истинной ценности, как более глубокое понимание его сущности. Совершенно не то чувствует женщина. В любви другого человека она видит факт, который придает ей ценность, прежде ей не принадлежавшую, который дарует ей впервые бытие и сущность, который легитимирует ее в глазах других людей.
Тем же самым объясняется неимоверная способность женщины запоминать все комплименты, сказанные ей даже в самом раннем детстве… Путем комплиментов она приобретает сознание своей ценности, а потому женщина всегда требует от мужчины „галантности“… Стоит только вспомнить о том, что может иметь для человека известную ценность, тогда только мы поймем значение того факта, что женщина обладает особенной памятью по отношению к комплиментам. Женщина извлекает из комплиментов сознание своей ценности только потому, что у нее нет изначального мерила ценности, чувства своей собственной абсолютной ценности, которая признает только себя и пренебрегает всем прочим» («Пол и характер», http://www.sexopedia.ru/appendixes20_pg56.shtml).
Продолжая это рассуждение замечу, что и всеобщее женское стремление быть привлекательными также свидетельствует о заниженной самооценке. Собственно, любое стремление свидетельствует о некотором несовершенстве, неполноте, недовершённости. В нашем же случае пользующаяся мужским вниманием как бы думает: «раз я нравлюсь, значит я нормальная». И, следовательно, без этого «нравлюсь» женщина типа неполноценна. Что и требовалось доказать. О том же самом свидетельствует и перманентное женское тщеславие — стремление, чтобы у неё был высокий, красивый кавалер, чтобы «всё было необыкновенно, не как у всех», и так далее, и тому подобное.
Теперь давайте возьмём традиционное женское стремление, чтобы всё было сделано «по правилам», «так, как положено». Когда я служил в церкви, то меня доставали прихожанки по поводу крещения ребёнка. На справедливый вопрос: с какой целью собираются крестить? И готовы ли обеспечить ребёнку по-настоящему христианское воспитание, ответ был всегда один и тот же: «но ведь все крестят! Так положено!» То же самое женщины ответствуют и по поводу венчания. Нетрудно видеть, что в данном случае (а равно и всех подобных) внешний, самый правильный обряд призван лишь успокоить мятующуюся душу женщины, внушить ей, что всё хорошо, и как бы гарантировать это на будущее. Из чего следует, что сама по себе женщина такой веры не имеет. Но тогда что же у неё есть? Да вот та самая глубинная внутренняя неуверенность. Внутренне сильный человек, уверенный и знающий себе цену, умеющий осмыслять ситуацию и ею позитивно управлять никогда не будет нуждаться в этих искусственных и внешних «подпорках». Любовь к внешне-ритуальной стороне жизни выдаёт женщин с головой.
Как ни парадоксально, но женскую любовь к кумирам (точнее, увлечение ими совсем молодых девушек) также свидетельствует о том же самом. Логическая цепочка здесь следующая: натурально, каждая фанатка представляет себя рядом с данной «звездой», типа она его избранница. Очень многие из них стремятся обратить на себя «его внимание». А это означает, что интересуются не одним лишь творчеством…
Возникает вопрос: с какой целью обычная девушка хочет быть рядом со светилом шоу-бизнеса, если очевидно, что она ему «не пара»? Давайте вспомним про Ассоль в «Алых парусах» А. Грина — она мечтала о «принце» на необыкновенном корабле с (неосознаваемой) целью восстановить своё нарциссическое равновесие, то есть, оказавшись рядом с ним, испытав его любовь, почувствовать себя полноценным человеком (Грин намеренно описывает сложную судьбу девушки). Это означает наличие, как минимум, некоторого комплекса неполноценности (намеренно не сгущаю краски).
Почему мы не можем предположить, что в случае с фанаткой не работают те же самые психические механизмы? Ассоль, в сущности одна и та же — во времена «алых парусов» она мечтала о капитане, во времена попсы — о прыгающей на эстраде «звезде». Стремление почувствовать себя значительной более всего доказывает исходное ощущение своей ничтожности…
