Не тратя слов, Император нанёс второй удар; затем третий — его Родион пропустил и отлетел в угол помоста, но тут же встал на ноги.

— Скверна всех поравняет! — заметил он, так, будто его не двинули кулаком в живот, а похлопали по плечу. — То, что случилось с тобой — только начало. Она продолжит пожирать тебя и дальше, а закончится это твоим падением.

— И кто же повергнет меня? — Императору было плевать, что вся охрана сбежала вместе с паникующей толпой, что он остался на этом помосте один — Люций был твёрдо намерен сделать всё сам. — Уж не ты ли, старик?

— Охохо! — Родион погрозил Императору пальцем, легко уходя из-под его удара и валя того на землю собственным весом. — Вот уж нет. Зачем мне заниматься тем, что произойдёт само собой, без моего участия, Люций?

Нужно признать, они стоили друг друга. Родион дрался… скучно. Такую драку не покажут в кино — тут тебе ни красивого свечения редких навыков, ни захватывающих приёмов; старик просто двигался и наносил удары, вот и всё. Зато это было эффективно.

Император оказался достойным противником; навыки окрасили его кожу в чёрный цвет, и, в таком же костюме, да ещё и под осквернённым небом, он казался почти монохромной фигурой, ожившей тенью с горящими белым глазами. Узнать в этом существе сейчас Люция было невозможно, зато серьёзные проблемы у каждого, кто окажется у него на пути, были видны невооружённым глазом.

— Не нужно ходить далеко, — Родион продолжал вести разговор своим убаюкивающим, доверительным тоном — как будто читал внуку сказки. — Вспомни сам, с чего ты начинал — ну, ещё тогда, когда ты был живым. Чем ты жертвовал…

— Достаточно многим, чтобы ты…

—…а главное — для чего ты этим жертвовал? — усмехнулся старик. — Вспомни, как ты хотел баланса. Чтобы никто не был сильнее. Потому что считал, что слишком большая власть в одних руках всё разрушит, и всегда должен быть какой-то сдерживающий фактор…

— Я ошибался, — прорычал Император; тёмные линии махнулись в воздухе, и кулак нанёс удар; на лице Родиона остался угольно-чёрный след.

— Значит, Мишель Крозье погиб зря? — лицо Родиона смялось — и через секунду на помост упал уже совершенно другой человек, молодой, в военной форме, с окровавленной головой.

— А как насчёт Лероя МакНамары? — старик «перетёк» в следующий облик и встал перед Люцием. — Ты помнишь его смерть?

— Я помню всё, — бросил тот, презрительно скривившись. — Не нужно этих дешёвых трюков, на меня они не подействуют.

— Помнишь, значит, — Родион проигнорировал последнюю фразу. — Значит, помнишь и то, что мог спасти — и самого Лероя, и полторы сотни людей под его командованием. Но это бы привело к эскалации конфликта, отодвинуло бы конец войны… и ты предпочёл мир живому другу и чистой совести.

Элиза даже не поняла, сам ли Император ударил «Лероя МакНамару» — или же Родион просто подставился под удар ради красивого спектакля. Он зашатался, кашлянув кровью и схватившись за проломленную грудь… а затем опять преставился в Родиона.

— Сколько ещё их было, Люций? — лицо метаморфа менялось, мелькая калейдоскопом образов; некоторые были знакомы Элизе по учебникам истории, другие она видела впервые.

— Роксана Бейли? Сергей Угольков? Генрих Шраут? Димитрий Вериосис?

Император оставался безмолвным, нанося удар за ударом и не обращая внимания, чьим образом в очередной раз прикрылся Долгов.

— Отрекись от своих старых идеалов — и окажется, что они все умерли зря!

— Я и так знаю это, — наконец, откликнулся тот.

— Ты знаешь, что я прав — знаешь в глубине души, даже сейчас, тем, что осталось от прежнего тебя, который ещё верил в мир, баланс, счастье для всех…

Родион снова поднялся на ноги; теперь Элиза твёрдо убедилась, что старик попросту играет со своим собеседником, иначе такого града ударов он бы не выдержал. Император, кажется, тоже понял это — его удары стали мощнее.

— Даже твоя собственная жертва, — Родион вернулся к собственному облику, — была совершенно напрасной и даже глупой. Ты знал это с самого начала. Если бы ты действительно был такиим правильным, тем самым мучеником, которого пытался из себя строить — ты бы просто взял и умер, во благо всех. Но ты надеялся победить скверну внутри себя и воскреснуть, ибо ты самолюбив. И погляди, к чему это привело тебя.

— К силе, — прорычал Император; прыжок, больше похожий на короткий полёт — и он сбил Родиона с ног, прижав его к помосту могучей рукой.

— Ты правда так думаешь, Люций? — прохрипел Родион. На этот раз он говорил с усилием, пытаясь сбросить Люция с себя уже без притворства и игры. — Ну, нет. Ты же знаешь, как всё закончится. Мир идёт к своему концу, а ты его лишь приближаешь.

Он врезал по нависшей над ним фигуре Люция свободной рукой, и, когда тот ослабил хватку, вывернулся и встал.

— Знаешь, в чём вечная проблема осквернённых — что живых, что мёртвых? — выплюнул он; кажется, игра в кошки-мышки уже не доставляла ему прежнего удовольствия. — Они всегда безумны, больше или меньше. Скверна сама по себе лишь стихия — она не рвётся к власти, никого не убивает, не разрушает городов. Но вот её носители без этого не могут!

Император, не успевая встать, ударил ногой по помосту — лёжа; доска треснула, и Родион с грохотом провалился в образовавшуюся дыру.

— Разрушение! — прокомментировал он. — Всё, чего хочет Скверна — это очистить мир, но как этого добиться, когда человеческие души — такой скоропортящийся материал?

Он хмыкнул, ударом снова сбивая Луция с ног и выбираясь из дыры.

— Зато её сестрица, Сила, страсть как хочет власти. Она мечтает распространиться, хочет командовать всеми и каждым. Она не скупится на щедрые дары в обмен на вечное служение ей. С чего ты взял, что она позволит сбыться твоим планам?

Император окончательно перестал тратить время на ответы.

— Сила правит Республикой, — заявил Родион; больше он не рисковал подставляться под удары — видимо, даже у его выносливости был определённый лимит. — Погляди на карту, убедись, как выросла Республика, сколько власти она заполучила. Это всё Сила — она благоволит своим адептам!

Укольцев и Карлов переглянулись; они искренне пытались понять, о чём сейчас болтает старик. Группа из двух дюжих агентов в штатском и двух юных девушек теперь выглядела броско — посреди опустевшей площади, на которой остались только они да ещё десятка два таких же потерянных, застывших людей. Впрочем, дерущиеся на них не глядели.

— Но Сила тоже не всесильна, — Родион сам улыбнулся собственному каламбуру. — Ты ополчишься на неё, она — на тебя, и всё окончится хаосом и разрушением. Так что… есть лишь один выход, который я искал много лет. Только один из сотни перепробованных сосудов. Он выстоит, а ты будешь снесён и поглощён.

Вместо ответа Император хрустнул руками, и небольшой, но мощный взрыв разметал остатки обгоревшего помоста; пара чёрных досок упала, немного не долетев до Элизы.

— Люди, — Сара подёргала Укольцева и Элизу за рукав. — Битва двух придурков — это интересно, но мы не рискуем, стоя здесь?

— У него, впрочем, тоже нет альтернатив, — даже взрыв не мог заставить Родиона заткнуться. — Выбора нет, что ни делай — всё придёт к одному и тому же исходу. Это одинаково справедливо как для него, так и для тебя, вот только в твоём случае исход будет концом всего, а в его случае — шансом.

Император шагал, выглядывая своего врага среди чёрного дыма.

— Довольно этого бреда, — сощурился он; белые полоски стали уже. — Ты не сказал мне ничего, достойного внимания, Долгов. Пора…

Чёрные щупальца ударили из ниоткуда. Элиза отшатнулась, настолько внезапно это было; Сара тихо вскрикнула и поглядела на неё.

— Это же…

— А вот и они, — кисло поморщилась девушка. Фигура Алекса, с его протезами, была слишком специфичной, чтобы не узнать её, да и навык Леноры ни с чем нельзя было спутать.

Родион встал. Откуда вышли Алекс и Ленора — не успел заметить никто, но чёрные теневые щупальца крепко держали Люция, спеленав Императора как младенца. Впрочем, убивать его Ленора не спешила. Они с мужем не говорили ни слова; лишь встали по обе стороны от Родиона и неотрывно глядели на лицо Императора.