Я медленно открыла глаза. Помещение, где я находилась, покачивалось из стороны в сторону, но меня это нисколько не волновало. Стены, потолок, углы, дверь, окно, кровать, магистр Велимир. Сознание четко фиксировало увиденные объекты, но никакой дополнительной информации про них давать не торопилось. Где-то в мозгу плавали далекие образы, настолько размытые и нечеткие, что можно было сказать, что их и нет.

– Пить, – еле слышно попросила я пересохшими губами, и мне тут же услужливо подсунули графин с водой. Я залпом осушила его, пролив часть живительной влаги на грудь, и откинулась на подушку.

– Алена, ты меня слышишь? – спросил учитель.

Я медленно перевела взгляд на него и кивнула.

– Кто я?

– Учитель Велимир, – еле слышно ответила я.

– А он?

Я проследила за указательным пальцем:

– Ректор.

Они переглянулись.

– А имя Василиса тебе что-нибудь говорит?

Я послушно напряглась, но перед мысленным взором никаких образов и картинок не всплыло. Я покачала головой.

– А Александр?

Я опять покачала головой.

– Елисей? Виктор? Сенька?

И снова тишина… Что-то далекое и неосязаемое, как отражение, когда-то виденное в зеркале. Увидел – вспомнил, а слова – они и есть всего лишь слова. Какие в них могут быть образы?

Я устало закрыла глаза и погрузилась в темноту, изредка разрезаемую яркой вспышкой каких-то ненужных мне символов.

– Что нам делать? – донесся до меня издалека голос.

– Не знаю, – ответил другой. – Если она не придет в себя к завтрашнему вечеру, то мы ее потеряем. Эффект зеркальных отражений на сознании еще никому не удалось преодолеть.

– Она спасла всех ценой своей жизни.

– Да. А мы не можем ей ничем помочь.

Голоса звучали все глуше и глуше, пока совсем не растворились в черном пространстве. Вот и хорошо. Мешают только. В тишине лучше. И спокойнее. Ничего лишнего. Какое блаженство. Время течет медленно, никуда не торопится. И я плыву медленно и никуда не тороплюсь. И все так прекрасно и размеренно.

Я рывком села на кровати, не понимая, что разбудило меня таким странным образом. Резкая боль в левом плече и груди заставила вновь рухнуть со стоном на подушку. Мне было страшно. Пот струился по лицу, и я вытерла его краем пододеяльника. Сердце в бешеном темпе билось о ребра, грозя пробить твердую кость и выскочить на свежий воздух. В голове крутилось столько всего, что сразу разобраться и понять, что есть что, было невозможно.

Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться хоть на чем-то, чтобы разобраться в моей голове. Замок, воронка, королева, Василиса, василиск, битва, маги, Елисей, князь. С молниеносной быстротой четкие и живые образы пронеслись перед моими глазами. Вспомнила!

Я снова осмелилась приоткрыть глаза. В том, что я жива, сомнений у меня уже не возникало. Вряд ли у мертвых будет так сильно болеть место ранения, да и все избитое тельце тоже. Кажется, эта огнедышащая тварюга меня все-таки задела, и неслабо. Грудь ноет неимоверно. Да и на преисподнюю комната мало походила. Не думаю, что там будут так профессионально перебинтовывать неосторожного грешника и тем более заботливо подкладывать ему подушки. О том, что я могла попасть в рай, мысли даже не возникло.

Но где же я тогда? Достаточно просторная и светлая комната, обитая розовыми в цветочек обоями (терпеть не могу розовый цвет!), белый потолок с лепниной по углам и в центре с какими-то непонятными финтифлюшками, широкая кровать, на которой я, собственно, и возлежу. Чистое белье, накрахмаленное. Не в крестьянском домишке, это точно. И чем закончилась битва? А где все? И в первую очередь Александр?

Я осторожно приподнялась, морщась от боли в груди, но слабые руки не хотели меня поддерживать. Какое предательство с их стороны! Я с ними так коварно никогда не поступала! Пришлось опуститься обратно. И вовремя. За дверью послышались осторожные шаги. Я закрыла глаза и притворилась спящей.

В комнату вошли магистр Велимир, Василиса, Елисей и князь. Я незаметно следила за ними из-под опущенных ресниц.

– Неужели нет никакой надежды? – спросил Кащей, и в его голосе я услышала неподдельную тревогу.

– Остается уповать только на чудо, – со вздохом ответил маг.

«Я вам устрою чудо!» – мстительно подумала я.

– И что оно должно из себя представлять?

Князь подошел к проблеме с практической точки зрения. Уважаю. Ни тебе охов-ахов, ни падания на колени с мольбой о прощении, ни заламывания рук в бессильной тревоге. Его не интересует почему «нет», он хочет знать что можно сделать, чтобы было «да». Это я понимаю.

– Уже ничего.

А вот тут, господин учитель, вы абсолютно неправы. Сами черную магию запретили. Кто меня теперь воскрешать будет? Да и не надо, сама справлюсь, своими силами. Первый раз, что ли?

– Но как же так? – всхлипнула Василиса, прикладывая платочек к глазам. – Мы с Елисеем только ей обязаны нашим счастьем.

Вот только не надо сопливых благодарностей!

– Князь, что вы будете делать при неблагоприятном исходе? – спросил магистр Велимир.

Александр заметно побледнел, хотя, на мой взгляд, бледнеть еще больше ему было уже некуда. Интересно, почему Учитель такой странный вопрос задает? Или мне уже место для вечного покоя присмотрели?

– Я все-таки надеюсь на чудо, – тихо ответил Александр.

Правильно. Надежда умирает последней.

– Я не могу поверить, что она умрет, – с убийственной наивностью прошептала принцесса. – Я так мало ее знала, но уже успела привязаться.

А вот этого точно не надо. Мне лишний хвост не нужен.

Дверь снова отворилась, и к скорбящей по мне компании присоединился Виктор.

– Как она? – тихо спросил советник.

Жалеешь, что не придушил меня раньше? Еще успеется.

– Так же, – вздохнул Елисей. – Сенька что?

– Пытается хорохориться, но получается плохо.

Котик мой маленький! Вот кого мне действительно жалко. Как он без меня будет?

– Александр, – обратилась принцесса к князю, – скажите нам что-нибудь утешительное.

Нашла кого попросить! Он еще на моей могилке хороводы водить будет на Рождество.

– Мне нечего сказать, ваше высочество.