Может быть, даже сейчас. Должно же этим утром произойти хоть что-нибудь хорошее?

— Фима, — ласково подозвал ее. Лиса послушно подошла, села, как обычно прикрыла темные кончики передних лап пушистым хвостом и важно уставилась на Женю. В огромных немигающих глазах он видел отражение себя и леса.

— У меня сейчас мышей нет. И идти за ними я не могу, там ходят люди. Понимаешь? Люди, ходят, чужие.

Фима пошевелила усами. Наверное, в знак солидарности.

— Во-о-от, — протянул Женя, плавно подвинувшись к лисе, — вот и я о чем.

Медленно потянул к рыжей голове руку. Фима подозрительно обнюхала пальцы и осталась сидеть на месте.

— А кто у нас тут хорошая самочка? — пропел он, осторожно касаясь огненной шубки. Лиса оскалилась и издала утробный звук, похожий на рык. — Ну вот, — одернул руку. — Что ты дикая такая?

— У-и-р-р-р, — ответила Фима.

— Понятно, — вздохнул Женя.

Увы, чудо не произошло. Но зато получилось хотя бы отвлечься, и теперь мысли о биоэнергетиках вытеснили другие размышления. Фима, продолжая урчать, легла и положила голову на лапы, а Женя задумался: он никогда не слышал подобных звуков от других лис, потому что между собой они никогда их не произносили. Следовательно, особое рычание, фырки и прочие звуки предназначались исключительно ему. Словно Фима общалась с сородичами на одном языке, а с ним — на другом, усложненном.

Два языка внутри одного вида… оба разные… бред? Или же нет?

Женя быстро, чтобы не передумать, прикрыл глаза и не мешкая связался с Герой. В первый раз. По собственной инициативе. И ни малейшего дискомфорта при этом не испытал.

В это самое время Гера допытывался до Воли:

— Воля, ты почему на работу не летаешь?

— Потому что, — буркнул тот.

— Ты должен осваивать внешнюю сферу, а ты дома все время сидишь.

— Да понял я, понял, — раздраженно ответил Воля. Гере иногда казалось, что конкретно этот участник питает к нему личную неприязнь. — Завтра слетаю.

— Ну, смотри… Женя?

— Что — Женя? — напрягся участник.

— Ах, нет, извини, я не тебе, — Гера быстро прервал трансляцию с Волей и принял входящую, от Жени.

Партнер никогда не связывался с ним прежде. Это Гера ему мог отправить в течение дня несколько сообщений рода «С добрым утром!» или предупредить, что скоро будет, но сам партнер — ни разу, он даже на сообщения не отвечал. Вероятно, он их и не читал. И в его трансляции мерещилось что-то волнительное и из ряда вон выходящее.

— Что-то случилось? — вместо приветствия выпалил Гера.

— Нет. Ничего. Я просто сижу в чаще, разговариваю с Фимой, и меня осенило.

— Ты разговариваешь с лисой? Ну, бывает.

— Не перебивай. И не ехидничай. И вот о чем я подумал: тот кусок со статистикой, который ты не можешь перевести. А ты не рассматривал вероятность того, что наши предки могли разговаривать на разных языках? Что, если у них был не единый общеземной язык, как у нормальных людей, а несколько, и твоя расшифровка банально не подходит к пояснениям в таблице, потому что разработана для другого типа речи?

— Несколько языков внутри одного вида? Да ну что за бред?

— Судя по тому, что я от тебя узнал о предках, они и не до такого могли додуматься. В целом, это все, что я хотел сказать.

— Хотя, ты знаешь… а ведь не исключено. Серьезно, мне такое и в голову не приходило, но ведь все складывается! Точно, я разработаю принципиально новую расшифровку, с нуля. Ты же не расстроишься, если я прилечу на пару часов позже?

— Конечно, нет, — растроенно ответил Женя.

— Ну солнце, я постараюсь управиться быстрее.

— Я же сказал. Я не расстроен, — отрезал партнер и отключился.

А Гера, не теряя время даром, взял в руки экран и создал новый файл.

Снаружи стемнело, а Женя, выжатый за день донельзя, все ходил подле лаборатории и чего-то ждал. Биоэнергетики улетели, оставив после себя бардак и хаос, и вроде бы пришло время выдохнуть и вернуться в привычное русло, а не получалось. Он старался делать вид, хотя бы перед Фимой, что с ним все нормально, так, как обычно, но от обиды хотелось выть. Прошло не два часа, а все четыре, а Гера так и не прилетел. И, по-хорошему, стоило лечь спать, но не хотелось. Вернее, не моглось. Женя неожиданно сообразил, что почти целую неделю не ночевал один, а спал в обнимку с кем-то, это во-первых. А во-вторых, ему очень понравилось спать не одному, и теперь просто взять и лечь он физически не мог. Более того, в голову закрались крамольные мысли, что, в принципе, гораздо приятнее было бы бодрствовать всю ночь, злиться и следить на дереве за Герой, боясь, что тот вот-вот сорвется, чем мирно спать там же, но одному.

— Фима, я к нему привык.

Лиса зевнула. А после насторожилась и спряталась в кустах, потому что уловила тихий рокот гравиталета. Женя тоже его расслышал, и тут же сделал циничное лицо, чтобы Гера не догадался, как он по нему скучал.

— Ты говорил про два часа, — сердито проворчал, выйдя навстречу.

— Так то же было образно-фигурально, — он подошел, обнял. — Я тоже соскучился. Зато почти все сделал, составил новую программу и поставил на автоподбор. День, два, и данные будут наши!

— Это хорошо. Наверно, — Женя вцепился в плечи Геры, все еще не совсем веря, что он на самом деле стоит напротив. Но нет, стоял. Минуту назад его не было, а сейчас был, как будто и не улетал. И его запросто можно, например, взять на руки, или прикусить за нос. Странное чувство. Никогда раньше Жене не хотелось кусать других людей за носы и уж тем более брать их на руки. Разве только что Ару, но тот сразу и четко расставил границы, и мечты остались мечтами, а здесь — бери и делай, что хочешь.

Потрясающе. Как будто человек напротив — что-то свое, личное. Как Фима или лес.

Например, можно пальцами взъерошить ему волосы — Женя взъерошил. Или руки подвести за поясницу, и прижать его к себе, а потом посмотреть на живой огонь в зрачках; резко вздернуть подбородком — так веки Геры испугано сомкнулись, а ресницы затопорщились во все стороны — и цапнуть уже наконец этот несчастный нос!

— Э-эй! — смеясь, партнер спрятал лицо в его плечо. — Ну что ты делаешь?

— Я пристаю к тебе, — а вот теперь можно костяшками пальцев прощупать позвонки сквозь ткань. Круговыми движениями. Не торопясь. Начиная с цервикальных и ниже, ниже, до копчика. Остевые отростки острые, кожа на них скользит, словно не прикреплена ничем — а партнер выгибается назад и одно что не урчит. Он переключился на ребра, но тут Гера едва заметно сморщился — Женя убрал руки, схватил его за бока, тряхнул, не сильно, но уверенно; после чуть наклонился и поцеловал.

— Что с тобой? Ты сегодня подозрительно нежный, — сказал Гера. А уголки его губ взметнулись вверх, и опускаться не желали.

— Не язви. А то все настроение слетит, — носом обвел ушную раковину по периметру. «Тук-тук, тук-тук, тук-тук», — бодрым ритмом отдавался стук чужого сердца. — Знаешь, чего я хочу?

— Чего?

— Что-то большое, светлое, успокаивающее. Но не материальное. Мне отвлечься надо. Что-то… не знаю. Гер, ты же постарше. Может, ты знаешь, чего я хочу?

— Э-эй, как одно связано с другим? — он встал на цыпочки, обнял за шею. — Но я знаю, чего ты хочешь. Того же, чего и я. Знаешь, эти участники меня сегодня совсем добили. Отвлечься. Развлечься. Я знаю, как.

— И что же это?

— О-о-о. Это кое-что очень интересное. И мы прямо сейчас этим займемся! Только, с одним условием.

— С каким?

— Ты мне доверишься и в ближайший час будешь делать все, что я скажу.

— Хм-м-м… — Женя сощурился и подался назад. Выглядел Гера загадочно, хотя бы потому, что лицо старался держать предельно серьезным, но смеющиеся мимические морщинки вокруг глаз его выдавали. Явно что-то затеял. Явно что-то интересное. — Только если…