Уже закрывая глаза, мрачно улыбаюсь:

— А зачем мне врать? Ты теперь мой раб. Лгать нет смысла.

Больше он ничего не сказал. А я провалилась в тяжелое и очень насыщенное подобие сна, издевавшееся надо мной вплоть до рассвета.

Вы любите лес? Я ненавижу. Сильно, прицельно и до дрожи в коленях. Везде деревья. Куда идти — никто не знает. Мох на стволах растет не только на севере, но и на юге, западе и востоке, если таковые имеются. Еды нет, воды нет (откуда я знаю, где там ручей течет?), холодно, неуютно и совершенно непонятно, когда все это кончится. Да еще и корни эти под ногами, о которые постоянно спотыкаешься. Я уже молчу о кустарниках, комарах, злых зайцах, избегающих надолго показываться мне на глаза, и… и все. По-моему, причин более чем достаточно, чтобы не любить лес.

— Вирх, я гриб нашел!

Останавливаюсь и хмуро смотрю на сидящего под деревом рыжего котенка, гордо тыкающего лапкой во что-то бледно-зеленое, с синими пятнами и дырявой покосившейся шляпкой. Валяющийся рядом скелетик убедительно не рекомендует доедать начатое.

— Нет.

Мурз сник.

— Опять поганка, да? — И голос такой жалостливый.

Мысль о том, что меня банально хотят отравить, — конвульсирует в объятиях совести.

— Пошли.

— Я зайца поймал. — Котус выходит, будто из ниоткуда, и сует мне под нос что-то большое, трепыхающееся и очень напуганное.

— Заяц! — Котенок уже карабкается мне на руки по штанине. Отдираю его за шкирку и сажаю на плечо. Добыча интересует нас обоих.

— Приготовить сумеешь? — С надеждой смотрю на Котуса.

— Да. — В глазах оттенок удивления.

Довольно улыбаюсь, сбрасывая мешок на землю.

— Так готовь.

— А ты не…

— А я не. И вообще ты — мой раб, так что давай, найди воду и…

— Но ведь мы уже полчаса бродим вокруг озера, — взвешенно и спокойно.

Удивленно смотрю на Мурза, даже и не зная, что сказать. Но он вроде бы тоже удивлен. Ясно, я тут не одна такая — со сломанным джи-пи-эр-эс в мозгах. Киваю охотнику:

— Веди.

И еще через тридцать метров среди деревьев действительно впервые блеснула вода, и мы вышли к большому чистому озеру.

Радостно вбегаю в холодную воду по колено, наклоняюсь, зачерпывая ее в пригоршню ладоней, и пью до тех пор, пока не начинаю чувствовать, как живот оттопыривает футболку. Как же хорошо, елки. Ухо с силой царапнули, и на плече повис все-таки соскользнувший с куртки котенок. Мурз с ужасом посмотрел на воду и осторожно полез ко мне на спину. Я же, усмехнувшись, беру его за хвост и с силой дергаю вниз. Когти пробороздили по плечу, послышался вой, и кот таки рухнул в озеро, окатив меня веером брызг. Довольно выпрямляюсь, чувствуя, как от холода сводит правую ногу. Вопли котенка стремительно повышают настроение, а мысль о скором позднем завтраке и вовсе доводит его до отметки глубокий плюс.

— Вирх! — На меня посмотрели два больших злых глаза с мокрой мордочки.

— Ты — прелесть, — улыбнулась я.

«Прелесть» нехорошо оскалилась и что-то пробулькала. В итоге из-под ног резко ушла земля, и я тоже ухнула в воду, смыв кота и затонув у берега. Холод врезал по нервам. Выныриваю, отплевываясь и сильно ругаясь. А мимо меня с довольным видом к берегу проплыл Мурз, кося золотистым глазом…

Пока мы резвились в воде, выясняя, кто кого утопит, Котус развел огонь, разделал тушку и теперь жарил нанизанные на прутья куски мяса над огнем. Так что, мокрая, усталая и замерзшая, я все же почуяла запах шашлыка и вылезла из воды к костру. Где и рухнула, стараясь лечь как можно ближе. Котенок расположился у меня на спине, парой заклинаний высушив и мою одежду, и свою шерсть. Я благодарно что-то промычала и потянулась к мясу.

— Погоди, еще не готово, — Мурз зевнул и свернулся в клубок.

Недовольно фыркнув, послушно убираю руку. Котус же сидит напротив и отчего-то пристально на меня смотрит.

— Тебе чего? — хмурясь. И чувствуя, что что-то забыла.

— Хочу есть, — угрюмо сообщил он.

— Ешь.

— Можно?

Странный какой-то. Он у меня теперь и в туалет отпрашиваться будет?

— Конечно.

Мужчина встал, медленно приблизился, наклонился к моему лицу, и… я закрыла глаза, чтобы не спугнуть момент и чуть вытянув губки. А в следующее мгновение шею пронзила острая боль, и этот гад захлюпал моей кровью!

— У-у-у!..

Он оторвался от раны и удивленно посмотрел на лежащую на земле жертву, зажимающую рот кулаком, дабы не заорать.

— Ты чего?

Я открыла глаза и заткнулась. Только сейчас до меня начал доходить весь ужас ситуации.

Я села. Котенок упал на землю и обиженно взвыл.

— Ты… — откашлявшись и зажимая шею рукой, — без крови не можешь?

Он стиснул зубы и мрачно улыбнулся.

— Твоя кровь для меня теперь лучше любого зелья. Готов пить литрами, а голод доводит до помешательства.

Я с ужасом вспомнила, сколько всего у меня литров крови. По-моему, где-то четыре. Так, стоп, а почему литрами? А как же пара капель — и все супер?

— Мурз, — я повернулась к котенку, тыча в Котуса пальцем, — что делать?

Он скептически на меня посмотрел.

— Ну есть два выхода. Первый: ты его держишь на строгой диете. — Мы с Котусом одинаково поморщились. — И второй: ты даешь ему полную свободу.

— И каковы минусы второго варианта?

— Для тебя? Потеря раба. Для него — возможность пить кровь любого человека, заходясь в судорогах от кайфа.

Я посмотрела на Котуса. Тот осмысливал новую информацию.

— Освободи меня, — хрипло, но уверенно, — хочу умереть.

— Поздравляю, ты мертв, — желчно ответил котенок и пошел за новым кусочком мяса.

Недоверие в глазах раба.

— Да?

— Уж поверь, я-то в этом разбираюсь. — Мурз радостно вытаскивал из общей кучки кусок мяса побольше.

Я уверенно кивнула в ответ на вопросительный взгляд Котуса.

— Но ты же ешь мясо. — На меня смотрели чуть ли не обвиняюще.

— Я вчера дракона убил, после чего напился его крови и теперь весь такой особенный. — Так, хорош думать о себе в женском роде, в конце концов, это может быть навсегда, так что надо привыкать к новому телу. А то не пойми чего получается.

Котус вздохнул и прикрыл глаза.

— Значит, мне, чтобы стать снова… не уродом, — я молчал, мужику и так тяжело — не буду лезть, — надо найти дракона, убить его и выпить крови?

— Не позже чем через два часа после смерти, — отвлекся от мяса котенок.

— Пошли! — кивнул Котус и решительно встал.

Я скептически выгнул дугой бровь и остался сидеть на месте. На меня недовольно посмотрели.

— А кто тебе сказал, что я тебя освобожу?

— Предпочитаешь подкармливать собственной кровью? У меня отменный аппетит.

Я хмыкнул и вопросительно взглянул на котенка. Мурз ел и отвлекаться явно не собирался. Гм… О, опять решения мне принимать.

— Ладно. — Тяжело вздыхаю, понимая, что делаю глупость. Котус напряженно смотрит на меня, застыв, как изваяние. — Короче, ты свободен. Можешь идти.

Теперь уже оба смотрим на Мурза. Котенок продолжает есть.

— Мурз!!! — хором.

Судорожный кашель, тихая ругань.

— Чего? — прохрипел он, отодвигая лапкой мясо.

— Он свободен?

Котус, казалось, даже не дышал.

— Да, а что, так не ясно?

Я выдохнул и усмехнулся. Отлично, одной проблемой меньше. Шея все еще болит, но раны заживают на удивление быстро.

— Что ж, тогда прощай, — кивнул я, поворачиваясь к Котусу.

Но тут в сердце вошел широкий серебряный клинок. А я… взглянул в его глаза, улыбнулся, чувствуя, как кровь хлещет из легких в горло, заполняя рот.

Действительно. И как я мог забыть… мы ведь враги.

— Извиняться не буду, — шепнул он, резко дернув нож вверх и вправо, ломая ребра и снова распарывая сердце.

Твою ж…

Огненный шар врезался в кота и снес его с меня. Я повернулся, кашляя кровью и пытаясь выдернуть трясущейся рукой клинок.