— Хорошо, — ответила Собака. Она не вошла в избушку, а сидела рядом с водопадом, навострив чуткие уши, чтобы уловить самые далекие звуки. Наверняка ее интересовали звуки, которые сообщили бы ей о зайцах. — Быть может, вы желаете, чтобы я к завтраку раздобыла вареные яйца и тосты?

Ответа не было. Лираэль и Сэм уже крепко спали. Собака глубоко вздохнула и тоже легла, но уши ее так и стояли торчком, а глаза зорко вглядывались в темноту ночи, сменившую яркий день.

Около полуночи Собака вдруг встрепенулась и разбудила Лираэль, лизнув ее в лицо, и Сэма — тяжело наступив лапой ему на грудь. Оба мгновенно вскочили и схватились за оружие, хотя глаза их еще не различали тусклого сияния знаков Хартии на ошейнике Собаки.

Холодная вода из ручья, в которой они умылись, окончательно прогнала сон. Они вернулись в избушку, быстро поужинали сухим мясом, сухим печеньем и сушеными фруктами, хотя Собака, конечно, мечтала о зайчатине или хотя бы о славненьком кусочке ящерицы.

В ясном звездном небе с полной луной не видно было облаков, но они знали, что облака существуют, только далеко на севере.

— Мы уйдем сразу же, как только будет сделано заклинание, — предупредила Собака, пока Лираэль и Сэм спокойно стояли под звездами и рассуждали о том, как им вызвать дождевые облака. — Такая сильная магия Хартии призовет любого Мертвого, находящегося за несколько миль отсюда, а если и не Мертвого, то любое существо Свободной магии.

— Да, — сказал Сэм. — Интересно, нужно ли добавить что-нибудь в обычные заклинания, чтобы вызвать такие далекие облака?

— Разумеется, — ответила Лираэль. — А что ты надумал?

Сэм подробно рассказал Лираэль о своем плане. Обычно они одновременно высвистывали одни и те же знаки Хартии. Сэм решил, что надо вызвать разные, но дополняющие друг друга знаки, чтобы создать два отдельных заклинания на перемену погоды.

Закончить заклинания нужно одновременно двумя главными знаками, тогда как обычно использовался один.

— А получится?.. — взволнованно спросила Лираэль. У нее не было опыта совместной работы с другим магом Хартии, тем более при создании такого сложного заклинания.

— Получится, да еще как! — уверенно ответил Сэм.

Лираэль посмотрела на Собаку, ища у нее поддержки, но та не обращала на них никакого внимания, потому что на юге учуяла нечто, о чем ни Лираэль, ни Сэм даже не догадывались.

— Что случилось?

— Не знаю, — ответила Собака, напряженно прислушиваясь к звукам ночи. Ее уши, стоящие торчком, даже стали подрагивать. — Похоже, кто-то нас преследует, но пока он еще далеко…

Она глянула на Лираэль и Сэма.

— Создавайте же скорее свое заклинание на погоду и давайте отправляться дальше!

На расстоянии лиги от пастушьей хижины, вниз по ручью, по мелководью, шлепал низенький человечек, почти гном. Кожа у него была белая, как кость, волосы и борода — еще белее, они светились в темноте ночи под ветвями деревьев, свисающими над водой.

— Я ей покажу, — бормотал альбинос, хотя никто не мог услышать его слов. — Уже две тысячи лет служения, и вот…

Он остановился на середине фразы, наклонился к ручью и погрузил в воду руку с узловатыми пальцами. Через мгновение он выдернул руку, в которой была зажата рыбина. Человечек тут же прокусил ей голову около глаз, зубы его, блестящие в свете звезд, были острее зубов человека.

Гном снова впился зубами в рыбину, и по его бороде потекла кровь. Через несколько минут рыбина была съедена, гном с довольным ворчанием выплевывал косточки и бормотал, что, конечно же, хотел поймать форель, а попалась щука.

Когда с едой было покончено, гном вымыл лицо и бороду, высушил ноги, но на одежде его остались кровавые пятна. Однако пока он шел по берегу ручья, пятна эти поблекли и одежда снова стала чистенькой и беленькой.

Одеяние коротышки было подвязано на талии красным кожаным ремешком, на котором висел колокольчик. Альбинос все время придерживал его, пользуясь только одной рукой, когда ловил рыбу или умывался.

Но все его предосторожности оказались напрасными. Коротышка поскользнулся на влажной траве, упал на одно колено, и колокольчик прозвенел. Этот ясный звук заставил человечка широко зевнуть. Казалось, что он сейчас уляжется прямо в траву и заснет навсегда, но он с видимым усилием тряхнул головой и поднялся.

— Нет, нет, сестрица, — пробормотал он, ухватив колокольчик так, чтобы тот смолк. — Мне надо, знаешь ли, выполнить кое-какую работу. Не могу я спать, во всяком случае, сейчас. Надо прошагать много миль, приходится заставлять ноги идти, раз они у меня есть.

Прокричала ночная птица, голова гнома взметнулась, он тут же увидел птицу и кинулся к ней, но птица была настороже и прежде, чем альбинос прыгнул, улетела, продолжая петь в ночи.

— Всегда я остаюсь без десерта, — посетовал человечек. Он вернулся к ручью и пошел вниз по течению, все еще придерживая колокольчик и что-то недовольно бормоча.

Восточный берег Красного озера, расположенного в ста двадцати милях к северо-западу от Дома Аборсена, тонул в темноте. Хотя уже светало и это была не ночная темнота, небо закрыли тяжелые грозовые тучи. Мрак стоял над озером уже целую неделю. Солнечные лучи, которые иногда пробивались сквозь эти тучи, были неяркими, еле заметными, а дни, проходящие в этих странных сумерках, пугали все живое. И только в эпицентре неподвижных грозовых туч временами вспыхивал внезапный резкий, ярко-белый огонь — свет молний.

Николас Сэйр привык к сумеркам, как вынужден был привыкнуть и ко множеству других вещей, которые больше не находил странными. Тело его порой все еще бунтовало, хотя разум уже смирился. Он натужно кашлял, поднося ко рту носовой платок. Ночная команда работников Хеджа была, конечно, надежной, но воняло от них так, будто мясо гнило на костях. Ник старался не приближаться к ним: а вдруг они заразные? Однако сейчас он должен был посмотреть, как идут дела.

— Видишь, Хозяин, — обратился к нему Хедж, — мы никак не можем сблизить эти два полушария. Какая-то сила не позволяет им соединиться, что бы мы ни делали.

Ник кивнул, обдумывая это сообщение. Как он и предполагал, две серебряные полусферы были упрятаны глубоко под землей, и он откопал, нашел их. Но ощущение триумфа от этого открытия скоро развеялось, потому что было непонятно, как вытащить полушария из раскопа. Каждое было семи футов в диаметре, и странный металл, из которого они были отлиты, был очень тяжелым, гораздо тяжелее золота.

Полушария находились в двадцати футах друг от друга, и их разделяла странная перегородка, созданная из семи различных материалов, среди которых были даже кости. Теперь, когда полушария были полностью откопаны, стало ясно, что эта перегородка нивелировала, смягчала силу взаимного притяжения, потому что теперь полушария невозможно было придвинуть одно к другому ближе чем на пятьдесят футов.

Используя всевозможные приспособления и силу двухсот рабочих ночной команды, удалось подтянуть одно полушарие к краю ямы по спиральному пандусу. Другое пока все еще находилось далеко внизу. Когда в последний раз пытались подтащить его наверх, сила отталкивания была столь велика, что полушарие скатилось вниз, придавив многих рабочих.

Вдобавок к странной отталкивающей силе Ник заметил еще одно свойство полушарий. Казалось, они выделяли едкий запах горячего металла, который пробивался даже сквозь отвратительное зловоние ночной команды. Ника от этого запаха тошнило, хотя он, казалось, не действовал ни на Хеджа, ни на его странных работников.

Сверкнула молния. Ник вздрогнул, и тут же последовал второй разряд, который его ослепил. Раздался удар грома. Молнии сверкали все чаще и чаще, Нику в их свете хорошо были видны оба полушария. Восемь раз молнии попадали в них, а на девятый молния поразила одного из работников.

Но на остальных работников Хеджа это не произвело никакого впечатления. Они, несмотря на удары молний, продолжали работать. Впрочем, это не слишком занимало Ника, его мысли были поглощены главной задачей.