– Ты, наконец, скажешь мне, что, черт возьми, происходит?

– Джек, тебе нужно держаться от этого в стороне. Я серьезно.

– Это ты пришел ко мне. Это ты заставил меня обещать, что я помогу тебе. Ну вот, черт тебя возьми, я и пришел помогать тебе.

– Отлично, ты сдержал обещание, а теперь можешь уйти.

– Хорошо, я уйду, а что будешь делать ты?

– Это тебя не касается.

Джек наклонился прямо к его лицу.

– Что ты собираешься делать? Лютер впервые повысил голос.

– Я признаю свою вину! Я это сделал.

– Ты убил ее? Лютер отвел глаза.

– Ты убил Кристину Салливан?

Лютер не отвечал. Джек схватил его за плечи.

– Это ты убил ее?!

– Да.

Джек внимательно изучал его лицо. Потом схватил свой кейс.

– Хочется тебе этого или нет, но я – твой адвокат. И пока я не выясню, почему ты лжешь, и не думай говорить с полицейскими. Если ты меня не послушаешь, я сделаю так, что тебя признают невменяемым.

– Джек, я благодарю тебя за заботу, но...

– Послушай, Лютер, Кейт рассказала мне, что произошло, что она сделала и почему. Но позволь мне быть с тобой откровенным. Если ты завязнешь, твоя девочка себя изведет. Ты слышишь меня?

Лютер так и не сумел ответить. Внезапно маленькая комната показалась ему размером с пробирку. Он не слышал, как ушел Джек. Он продолжал сидеть и смотреть прямо перед собой. Это был один из немногих случаев в его жизни, когда он не знал, что ему делать.

Джек приблизился к полицейским, стоявшим в коридоре.

– Кто ведет дело?

Фрэнк взглянул на него.

– Лейтенант Сет Фрэнк.

– Прекрасно, лейтенант. Кстати, для протокола: мой клиент не отказывается от права на защиту, и вы не должны разговаривать с ним без меня. Вам понятно?

Фрэнк скрестил руки на груди.

– Ладно.

– Какой прокурор занимается этим делом?

– Прокурор Джордж Горелик.

– Полагаю, у вас есть обвинительный акт?

Фрэнк наклонился к нему.

– На прошлой неделе большое жюри возвратило дело.

– Естественно. – Джек надел пальто.

– Об освобождении его под залог не может быть и речи; полагаю, вам это известно.

– Что ж, судя по тому, что я слышал, думаю, ему лучше погостить у вас, парни. Приглядите за ним, ладно?

Джек подал Фрэнку свою визитку и затем быстро пошел по коридору. При последнем замечании Джека улыбка сползла с лица Фрэнка. Он посмотрел на визитку, затем в сторону комнаты для допросов и опять на быстро удаляющуюся фигуру адвоката.

Кейт приняла душ и переоделась. Ее влажные волосы были зачесаны назад и свободно ниспадали ей на плечи. Она надела белую футболку, а на нее – толстый темно-синий свитер. Выцветшие синие джинсы свободно висели на ее узких бедрах. На ногах у нее были толстые шерстяные носки. Джек наблюдал, как движутся эти ноги, перемещая по комнате своего гибкого владельца. Она немного пришла в себя, но ужас все еще таился в ее глазах.

Джек взял стакан с содовой и вновь уселся на ступ. У него было такое ощущение, будто его плечи налились свинцом. Словно почувствовав это, Кейт перестала ходить по комнате и стала массировать ему плечи.

– Он не сказал мне, что у них есть обвинительный акт. – В голосе Кейт звучал гнев.

– Думаешь, полицейских заботит что-либо еще, кроме использования людей в своих целях? – отозвался Джек.

– Похоже, ты вновь начинаешь рассуждать, как адвокат.

Она сильнее надавила ему на плечи; Джек почувствовал себя замечательно. Ее мокрые волосы упали ему на лицо, когда она давила на наиболее одеревеневшие места. Джек закрыл глаза. Из приемника доносились звуки песни Билли Джоэла “Река грез”. О чем же я мечтаю, что мне грезится, спрашивал себя Джек. Предмет его грез, похоже, двигался совсем близко, подобно солнечному зайчику, который он пытался ловить в пору раннего детства.

– Что с ним?

Вопрос Кейт вернул его к реальности. Он допил оставшуюся в стакане содовую.

– Сбит с толку. Ничего не говорит. Нервничает. Я никогда в жизни не видел его таким. Кстати, они нашли винтовку. На верхнем этаже одного из старых домов на другой стороне улицы. Кто бы ни стрелял, он уже далеко. Это точно. Черт, я думаю, полицейским это безразлично.

– Когда будет выдвинуто официальное обвинение?

– Послезавтра, в десять. – Он нагнул шею и схватил ее руку. – Кейт, они склоняются к версии о предумышленном убийстве. Тебе ли не знать, что за это предусмотрена высшая мера.

Она прекратила массировать его плечи.

– Чушь собачья. Убийство при совершении кражи со взломом – уголовное преступление первой категории, за него не положена высшая мера. Попроси прокурора вмешаться.

– Эй, это же моя работа, правда? – Он пытался вызвать у нее улыбку, но безуспешно. – Версия прокуратуры заключается в том, что он вломился в дом, и она застала его во время кражи. Они используют свидетельства физического насилия – следы избиения, удушения и два выстрела в голову, – чтобы отделить их от факта кражи. Они уверены, что такие действия соответствуют определению жестокого и безнравственного деяния. К тому же зафиксировано исчезновение драгоценностей Салливана. Убийство во время вооруженного ограбления приравнивается к умышленному убийству, за которое полагается высшая мера.

Кейт села и потерла виски. На ней не было макияжа; она относилась к тем женщинам, которые в нем не нуждаются. Однако перенесенное напряжение выдавало себя, в особенности поникшими плечами, мешками под глазами.

– Что тебе известно о Горелике? Он будет представителем обвинения по этому делу. – Джек бросил в рот кубик льда.

– Самодовольный болван, напыщенный, фанатичный, и потрясающий судебный юрист.

– Отлично.

Джек поднялся со стула и сел рядом с Кейт. Он помассировал ей лодыжку. Она легла на диван и запрокинула голову. Казалось, все было, как раньше; им стало так спокойно, так уютно вместе, словно и не было прошедших четырех лет.

– Тех улик, о которых сообщил мне Фрэнк, слишком мало для предъявления обвинения. Я ничего не понимаю, Джек.

Джек снял с нее носки и обеими руками стал растирать ее стопы, чувствуя пальцами изящные тонкие кости.

– Полицейские получили анонимную информацию о номере машины, которую видели около дома Салливана предположительно в ту ночь, когда произошло убийство. А эта машина в то время должна была находиться на стоянке задержанных автомобилей полиции округа Колумбия.

– Так. Эта информация была неверной.

– Нет. Лютер часто говорил мне, как просто угнать машину со стоянки. Используешь ее, а потом возвращаешь.

Кейт не смотрела на него; казалось, она изучает потолок.

– Так вот о чем вы беседовали. – В ее голосе послышался до боли знакомый Джеку упрек.

– Прекрати, Кейт.

– Прости. – Ее голос вновь стал утомленным.

– Полиция проверила покрытие пола. Там были обнаружены волокна ковра из спальни Салливанов. Также присутствует очень специфичная почвенная смесь. Оказывается, это в точности такая же смесь, как на кукурузном поле рядом с домом Салливана. Эта смесь готовилась специально для Салливана; такого состава больше нигде не найти. Я говорил с Гореликом. Он чувствует себя достаточно уверенно, поверь мне. Я еще не получил протоколов. Завтра подам запрос в суд.

– Ну и что? Как все это связано с моим отцом?

– Они получили ордер на обыск дома и машины Лютера. На коврике в машине обнаружена такая же смесь. А также на ковре в гостиной.

Кейт медленно открыла глаза.

– Он был в том доме, чистил ковры. Тогда и мог подцепить волокна.

– А потом пробежаться по кукурузному полю? Брось.

– Почву мог занести в дом кто-нибудь другой, а он наступил на нее.

– Я бы не стал это оспаривать, не будь одной зацепки. Она выпрямилась.

– И что же это за зацепка?

– Кроме волокон и грязи, они обнаружили растворитель на основе бензина. Во время обследования дома полиция нашла его следы на ковре. Они думают, что взломщик пытался отчистить кровь, свою кровь. Я уверен, у них есть дюжина свидетелей, готовых поклясться, что на ковер не наносили подобного вещества до или во время чистки ковров. Следовательно, Лютер мог подцепить следы очистителя лишь в том случае, если он был в доме после этого. Почва, волокна и очиститель для ковра. Вот тебе и связь. Кейт снова опустилась на диван.