Рассел отчаянно старалась понять, к чему же он клонит.

– В таком случае, надо понимать, что ты не хочешь, чтобы я уходила в отставку?

Наклонившись к ней, президент взял ее за руку.

– Я даже не помню, что ты произносила это слово, Глория. Я не могу представить, что мы разрушим наши взаимоотношения после того, как столь хорошо узнали друг друга. Давай закончим на этом.

Рассел поднялась, чтобы уйти. Президент направился к своему стопу.

– Кстати, Глория. Сегодня вечером я бы хотел обсудить с тобой кое-какие вопросы. Семья сейчас в отъезде. Поэтому мы могли бы поработать у меня дома.

Рассел взглянула на него.

– Возможно, тебе придется задержаться, Глория. Думаю, тебе стоит принести с собой какие-нибудь вещи, чтобы переодеться.

Президент не улыбался. Его взгляд пронизывал ее насквозь. Затем Ричмонд вновь взялся за работу. Рассел трясущейся рукой закрыла за собой дверь.

Джек колотил в дверь так сильно, что чувствовал, как толстое полированное дерево врезается в костяшки его пальцев.

Дверь открыла экономка, и Джек промчался мимо нее прежде, чем она успела открыть рот.

Дженнифер Болдуин спускалась по резной лестнице в отделанный мрамором вестибюль. На ней было очередное очень дорогое вечернее платье, волосы ниспадали ей на плечи, обрамляя большое декольте. Она не улыбалась.

– Джек, что ты здесь делаешь?

– Я хочу поговорить с тобой.

– Джек, мне надо уехать. Разговор придется отложить.

– Нет! – Он схватил ее за руку, огляделся по сторонам, толкнул пару резных дверей и втащил ее в библиотеку, захлопнув за собой двери.

Она отдернула руку.

– Джек, ты сошел с ума!

Он оглядел комнату, уставленную огромными книжными шкафами и полками, которые заполняли роскошные издания с позолоченными корешками. Все показное: возможно, ни одну из этих книг даже не раскрывали.

– Я хочу, чтобы ты ответила на один вопрос, и после этого уйду.

– Джек...

– Один вопрос. И я уйду.

Подозрительно глядя на него, она скрестила руки.

– В чем дело?

– Звонила ли ты на фирму, чтобы добиться увольнения Барри Элвиса, потому что он заставил меня работать в тот вечер, когда мы были в Белом доме?

– Кто тебе это сказал?

– Отвечай на вопрос, Джен.

– Джек, почему это для тебя так важно?

– Ты добивалась его увольнения или нет?

– Джек, я хочу, чтобы ты выбросил это из головы и осознал, какое будущее нас ожидает. Если мы...

– Отвечай, черт возьми!

– Да! – выкрикнула она. – Да! Я добивалась увольнения этого мелкого пакостника. Ну и что? Он это заслужил. Он относился к тебе, как к ничтожеству. И он жестоко ошибался. Это он был ничтожеством. Он играл с огнем и в конце концов обжегся. И мне ни капли его не жалко!

Она смотрела на него без тени раскаяния во взгляде.

Услышав ответ, который он ожидал услышать, Джек сел в кресло и уставился на массивный стол в дальнем конце комнаты. У стола стояло роскошное кожаное кресло, повернутое к ним высокой спинкой. Джек посмотрел на развешанные по стенам картины-подлинники, на огромные окна с роскошными занавесками, которые, вероятно, стоили так дорого, что он вряд ли мог даже себе представить сколько, резную отделку мебели, неизбежные скульптуры из металла и мрамора. На потолке красовался очередной сонм средневековых персонажей. Мир Болдуинов, который ждал их с распростертыми объятиями. Он медленно закрыл глаза.

Дженнифер, откинув назад волосы, смотрела на него с нескрываемым беспокойством. Немного поколебавшись, она подошла к нему, присела рядом и коснулась его плеча. Его охватил запах ее духов. Она говорила медленно, почти касаясь губами его лица. Ее дыхание щекотало ему ухо.

– Джек, я уже говорила тебе раньше: нельзя мириться с таким обращением. И теперь, когда с этим нелепым делом об убийстве покончено, мы можем подумать о себе. Наш дом почти готов, он великолепен, действительно великолепен. И нам нужно, наконец, заняться подготовкой свадьбы. Дорогой, теперь все вернется в нормальное русло.

Она прикоснулась к его лицу и повернула его к себе. Она взглянула на него своими чувственными глазами и поцеловала его, долго и глубоко, затем медленно отстранилась и всмотрелась в его глаза. В них она не нашла того, что искала.

– Ты права, Джен. Нелепое дело об убийстве закрыто. Человеку, которого я уважал и о котором заботился, вышибли мозги. Дело закрыто, пора двигаться дальше. Время строить прекрасное будущее.

– Ты знаешь, что я имею в виду. Тебе не нужно было впутываться в это дело. Оно совсем тебя не касалось. Если бы ты только открыл глаза, то осознал бы, что это ниже твоего достоинства, Джек.

– И крайне неудобно для тебя, верно?

Джек резко поднялся. Он чувствовал себя до предела утомленным.

– Желаю тебе большого счастья, Джен. Я бы мог сказать “до встречи”, но, честно говоря, не представляю себе, что это случится. – Он повернулся к двери.

Она схватила его за рукав.

– Джек, может, все же объяснишь, чем я так провинилась перед тобой? Что ужасного я совершила?

Поколебавшись, он повернулся и посмотрел ей в глаза.

– И до тебя не доходит?! Бог мой! – Он устало покачал головой. – Джен, ты исковеркала жизнь человеку, которого даже не знала. И почему ты это сделала? Лишь потому, что его поручение “причинило тебе неудобства? Ты растоптала десять лет его карьеры. Одним телефонным звонком. И не подумала, что станет с ним, с его семьей. Он мог покончить с собой, его жена могла развестись с ним и прочее, и прочее. И тебе это было безразлично. Возможно, ты даже не задумывалась над этим. И самое главное, я не могу любить, не могу жить с человеком, который способен на такие поступки. Если ты этого не понимаешь, если считаешь, что поступила правильно, то это еще одна причина, по которой мы должны распрощаться прямо сейчас. Хорошо, что эти непримиримые противоречия между нами выявились до свадьбы. Это избавит нас от напрасных волнений.

Он повернул ручку двери и улыбнулся.

– Все, кого я знаю, наверное, скажут, что, поступив так, я сошел с ума. Что ты идеальная женщина – умная, богатая, красивая. И это чистейшая правда, Джен. Они скажут, что мы могли бы быть счастливы вместе. Что у нас есть все, о чем можно только мечтать. Разве мы можем быть несчастливы? Но все дело в том, что я не смогу сделать тебя счастливой, потому что у нас разные интересы. Меня не интересуют миллионные доходы, огромные особняки или машины, которые стоят годового заработка. Мне не нравится этот дом, не нравится твой образ жизни, не нравятся твои друзья. И, думаю, самое главное, мне не нравишься ты сама. Наверное, я единственный мужчина в мире, который сказал бы такое. Но я довольно простодушный парень, Джен, и не умею лгать. И давай смотреть правде в глаза: через пару дней дюжина парней, которые намного лучше подходят тебе, чем Джек Грэм, будут стучаться в твою дверь. Ты не будешь одинока.

Он посмотрел на нее. Лицо Дженнифер выражало крайнее изумление и боль.

– Как бы там ни было, будем считать, что это ты меня бросила. Как не отвечающего стандартам Болдуинов. Как недостойного твоей персоны. Прощай, Джен.

После того как он ушел, она несколько минут не двигалась с места. На ее лице отражались кипевшие в ее душе чувства, но ни одно из них не одержало верх. Наконец, она выбежала из комнаты. Цоканье ее высоких каблуков по мраморному полу затихло, как только она достигла покрытой ковром лестницы.

Еще несколько секунд в библиотеке было тихо. Затем стоявшее около стола кресло повернулось, и Гансом Болдуин посмотрел туда, где несколько мгновений назад стояла его дочь.

Джек посмотрел в дверной глазок, ожидая увидеть Дженнифер Болдуин с пистолетом в руке. Его брови изумленно приподнялись, когда он увидел, кто в действительности стоит за дверью.

Сет Фрэнк вошел в квартиру, снял пальто и с одобрением оглядел неряшливую комнату.

– Знаешь, парень, это напоминает мне о совсем другом периоде моей жизни, уверяю тебя.