На реакцию зрителей тебе плевать! Ты никогда не станешь звездой! Зритель твой главный судья и господин. Ты служишь именно ему! Вот когда завоюешь сердце толпы, вот тогда, ты станешь звездой! А пока просто пойми, зритель главный, без него ты никто! А он без тебя, вполне может обойтись. Равнодушие к зрителю — это преступление! Там, в зале, не все умные, о твоем равнодушии они могут не догадаться, но то, что их обманули дойдет даже до самого тупого, второй раз платить, чтобы тебя послушать, никто не будет! Без обид. Теперь, давай, просто работать! Нам за это деньги платят! Мы пели дуэтом шесть часов, поначалу я чувствовал ее обиду, когда я ее останавливал и обращал ее внимание на интонации при пении, но потом до нее все же дошло, что я, действительно, пою лучше нее. Ретивое взыграло и она, попыталась меня превзойти, но это было не просто, у меня был опыт двух жизней, а нее только желание. Но петь она стала значительно лучше. Она уже не была равнодушной, азарт и желание меня превзойти, добавляли жизни в ее пение.

— Все, на сегодня хватит, — сказал я на исходе шестого часа, не хватало мне еще голос сорвать — завтра, встречаемся здесь же, в двенадцать, прогресс есть, но нужно еще поработать! Привыкай к мысли, что ты работаешь на зрителя и его восторг — это твой успех!

Я ушел не прощаясь, пусть разозлится, может это на пользу делу пойдет.

На следующий день, мы опять встретились на сцене, теперь она на меня смотрела по — другому. Пренебрежения в ее взгляде больше не было, был вызов. Я решил, что петь дуэтом больше не имеет смысла. Мы пели по очереди, сначала я показывал, как нужно петь, потом она пыталась спеть лучше меня. Естественно, какое — то время, я был для нее зрителем, и она поневоле пыталась произвести на меня впечатление. Как раз этого я и добивался, если сумеет переключится, начнет производить впечатление на зрителей, то все у нее получится! Мы занимались четыре часа, и я понял, что дальше заниматься нет смысла, большего дать я ей не мог.

— Все, я сделал все, что мог, — сказал я с облегчением — дальше, все зависит от тебя. Сумеешь в финале спеть так, как сегодня и победа нам обеспечена! Твой первый шаг к славе будет сделан! На меня ты произвести впечатление сумела, сумеешь произвести впечатление на зрителей и жизнь твоя круто изменится! Хочешь стать звездой? Постарайся, добейся симпатии зрителей! Всего хорошего! Увидимся в финале.

— Я повесил свою акустическую гитару на плечо и покинул Рэйчел перехватив напоследок ее растерянный взгляд. Мысли мои были уже далеко отсюда, надо к Машке съездить, завтра свободный день, надо свозить ее куда ни будь.

Когда я пришел домой, в почтовом ящике обнаружилось еще шесть конвертов из Библиотеки Конгресса. У меня их уже штук двадцать скопилось, надо ехать в банк оплачивать счета разового сбора. Заодно и легенду поддержать, типа, ячейка мне, только для документов нужна. Время подходило к одиннадцати, было уже темно. Засиделись мы с Машей, но как ее не поддержать в критические дни? Послезавтра все должно закончится. Ну, это она так считает, ей виднее. Никуда она ехать не хотела, хотела, чтобы я был рядом, так целый вечер и просидели в обнимочку. Завтра свободный день, надо съездить в банк, потом в центральный Нью — Йорк, поискать необходимую литературу и справочники, а вечером конечно к Маше, поддержать хотя бы морально, ничем другим я ей помочь не смогу, против природы не попрешь. Я подошел к двери, вытащил ключи из кармана и открыл замок. В доме стояла вязкая тишина. Отец недолго отдыхал, сегодня утром он ушел в рейс. Я прошел в свою комнату, кинул конверты на письменный стол. Тут уже скопилась небольшая горка конвертов. Надо Крису позвонить, я свое дело сделал, пусть теперь другие помучаются. Я набрал номер, после трех гудков трубку сняли.

— Да — услышал я голос Криса.

— Привет Крис.

— Привет Майкл!

— Я мучился с этой занудой, два дня, теперь ваша очередь.

— Ты, хочешь сказать, что есть смысл мучится дальше?

— Сам удивлен, но дамочка, похоже, не совсем дура, поняла, что от нее требуется. Трех суток не прошло. Так, что собирайтесь завтра к двенадцати, прогоните те песни, которые ей придется петь.

— Собираться у клуба?

— Да.

— А, ты не придешь?

— Крис, имей совесть, я туда уже, как на работу хожу, а мы еще в конкурсе официально не победили. Выходной у меня завтра. Погоняете ее по женскому репертуару, мистер Браун вас послушает. Я, там, вам не нужен совершенно.

— Она, хоть чему — то научилась?

— Вполне прилично поет, по крайней мере, теперь видно, что она живая женщина.

— Ладно, я все понял, сейчас начну парней обзванивать. Джени приходила… Рыдала, как будто я ее к газовой камере приговорил… Нехорошо получилось…

— Не бери в голову, эта птичка у нас надолго не задержится, освободится место для Джени очень быстро.

— Не знаю… Может лучше было бы, если бы она задержалась у нас? Ее очень серьезный человек поддерживает… Нам бы реклама не помешала… Ладно, пока Майкл, мне еще парней предупредить надо!

— Пока Крис! Да! Забыл сказать, нам опять лучшее время для выступления дали, начинаем в девять часов! В субботу! Пока!

Я повесил трубку. Дел на сегодня, вроде нет, голодным я не был, ужинал у Машки, надо спать ложиться, завтра хлопотный день.

Крис оказался прав, очень серьезный дядечка оказался в любовниках у Рэйчел.

Фургон телевизионщиков не заметить было невозможно. От фургона змеились по асфальту черные кабели и скрывались в распахнутой настежь задней двери клуба. На боковой поверхности фургона, среди мелких надписей крупно выделялись три буквы: «АВС» — Самый рейтинговый развлекательный канал Америки. Мысленно присвистнув, я поспешил к двери, где стоял охранник и спросил его:

— Группа «Лайфтайм» уже прошла?

Охранник смерил меня насмешливым взглядом и спросил:

— Почему опаздываешь?

— Я не опоздал! Время еще без пяти девять!

— Знаешь куда идти?

— Если нам выделили ту же комнату, то знаю.

— Они уже на сцене, поторопись!

Я рванул мимо охранника, вот всегда так, придешь пораньше и приходится ждать, когда соизволят дверь открыть, придешь впритык и оказывается, что ты почти опоздал! Я галопом примчался на сцену и облегченно вздохнул, парни еще только подключались. Наша новая солистка была уже тут, я встретил ее вызывающий взгляд и подмигнул ей. Она была одета в свободное алое платье с туго затянутым пояском. Платье было такой длинны, что я ничуть не сомневался, парни из зала смогут узнать какого цвета у нее трусики, даже не пригибаясь. Видимо, моя наука пошла ей на пользу, по крайней мере симпатии мужской половины зала, она завоюет наверняка! Ноги у нее, надо признать, призовые! Ну, а о женской половине я позабочусь, мне для этого трусы предъявлять не придется.

— Майкл, — хмыкнул Ренди — хватит пялиться на Рэйчел, иди подключайся!

В это время, Рэйчел, демонстрируя свое отношение ко мне, повернулась ко мне задом и я опять немного поглазел. Необъяснимым образом, платье свободного кроя, обрисовывало ее аппетитную попку очень отчетливо. Надеюсь у Машки такая же вырастет. Я встряхнул головой избавляясь от навязчивого видения и поспешил к микшерскому пульту.

— Привет, Майкл! — Крис смотрел на меня с явным облегчением — Я уже начал волноваться! Ты видел телевизионщиков?

— Видел только их фургон.

— Я поглядел из — за занавеса, нас будут снимать три камеры! Две на галерее и одна прямо возле сцены! Вокруг нее ограждение специально сделали!

— Думаешь твой крупный план, попадется на глаза миллионов зрителей?

— А, ты, думаешь, что нет?

— Уверен, что нет. Все они здесь ради нее, — я кивнул на Рэйчел которая застыла у микрофона в готовности — вот ее крупные планы увидят миллионы зрителей. Правда некоторые эпизоды придется вырезать и отправить на канал для взрослых. Но и там, и там, слава ей обеспечена!

— Еще недавно, ты считал, что она не умеет петь!

— Да зачем ей петь в таком платье? — сказал я с иронией — Ей достаточно по сцене походить, немного покрутить задом, и парни ей устроят овацию!