Американцы объявили Морелля невиновным и оставили ему нажитые за время войны миллионы. Его они освободили, а бдительного профессора Брандта повесили, когда тот начал говорить о лечении Морелля, «за пренебрежение обязанностями надзора в сфере своей деятельности». Через несколько лет после войны американцы отдали «бумаги Морелля», но среди них нет документов о болезни и лечении Гитлера, зато есть доклад о бесполезном порошке Морелля против вшей «Русела», над которым насмехались солдаты Восточного фронта.

Как английское правительство, так и правительство Третьего рейха в своих публичных заявлениях обещали евреям Палестину в качестве национального очага. В то время как британские обладатели мандата подкрепляли свои обещания сторожевыми катерами, эсминцами и самолетами, помощники Гитлера путем конфискаций, поджогов и убийств оказывали всевозможное давление, чтобы выполнить свое соглашение с сионистами. Добровольно почти никто не ехал в эту пустынную в 30-х годах страну.[66]

Газета СС «Дас шварце корпс» открыто писала, словно какой-нибудь сионистский листок:

Но немецкие евреи не ехали на Ближний Восток косяком, как того желали и сионисты, и национал-социалисты. Еврей и унтерштурмфюрер СС Леопольд фон Мильденштейн помогал им и был уволен из ведомства Гейдриха, когда отклонился от палестинского плана и стал зондировать почву в других государствах. Целью большинства немецких евреев были далекие страны, по возможности по другую сторону Атлантического океана. Запросили и Рузвельта, президента США, напомнив ему о его еврейских предках Россокампо из Италии. Жали на него пять лет, после чего он летом 1938 г. организовал конференцию во французском курорте Эвиан на берегу Женевского озера.

Из 50 приглашенных стран лишь 30 прислали своих представителей. СССР, где ситуация давно уже была не такой, как в начале революции, когда из 49 народных комиссаров, т.е. министров, 42 были евреями, остался в стороне, не сочтя нужным обосновывать свой отказ, так как в марксизме-ленинизме все уже обосновано. Ватикан прислал своего наблюдателя, как и многие еврейские организации мира. Среди этих наблюдателей была Голда Меир. Когда служители отеля «Ройяль» откинули тяжелые занавески больших окон и солнце осветило конференц-зал, в нем оказалось больше евреев, чем дипломатов. Напряжение было велико.

Делегат Колумбии смотрел в будущее: «Вопрос в том, удастся ли нам принять беженцев, установить для них квоту или мы ограничимся теоретическими декларациями доброй воли». Произошло именно второе. У каждой страны была своя отговорка. Австралийцы боялись, что на их малонаселенном континенте из-за этого снизятся зарплаты, что вызовет протест профсоюзов. Делегат Чили говорил не на французском языке конференции, а на чилийском варианте испанского, так что мало кто понимал его философствования:

Из Перу приехал маленький, сутулый историк, который стал рассказывать об истории своей страны, где индейцы сплотились «вокруг испанского ядра». «Мы должны сохранить нашу страну католической и латинской», — заключил он, и наблюдатель от Ватикана согласно кивнул. В конце выступил тоже ударившийся в историю представитель США, которые, кроме инициативы созыва этой конференции, до тех пор никак себя не проявили: «Как и всегда, США подают нам и здесь пример осторожности и мудрости. До 1890 г. они легкомысленно и беззаботно открывали двери перед всеми иммигрантами без разбора. Однако позже предусмотрительное законодательство приостановило поток иммигрантов, сначала в 1921, потом в 1924 году. Почему США ввели эти ограничения? Прежде всего ради обеспечения иммиграции без ущерба для самих иммигрантов, но одновременно — для защиты нашего нордического наследия и англо-саксонской расы». Разумеется, организатор конференции Рузвельт думал не столько о «нордическом наследии», сколько о сионистском, палестинском решении обсуждаемой на ней проблемы.

Швейцарию на конференции представлял начальник полиции, который, понятно, говорил не как дипломат:

Никарагуа, Коста-Рика, Гондурас и Панама сделали совместное заявление:

Во время этой конференции арабы показали испуганному миру, что они не хотят больше евреев в Палестине. 7 июля 1938 г. произошли столкновения на границе Трансиордании, в Хайфу направились два английских крейсера. 9 июля в дело вступил 11-й гусарский полк английской армии. К вечеру были убиты 12 евреев и 52 араба и 24 еврея и 145 арабов тяжело ранены.

Незадолго до окончания конференции Британская медицинская ассоциация пригрозила забастовкой:

В то время на 1000 английских врачей приходилось всего три врача-беженца.[67]

Заключительная резолюция Эвианской конференции констатировала, что «вынужденная эмиграция достигла таких размеров, что это мешает смягчению международных отношений и усиливает международную напряженность». Собравшиеся поблагодарили президента США как инициатора и Францию как страну, где проходила конференция, упаковали свои чемоданы и перед отъездом на родину посвятили кто одну, кто две ночи удовольствиям в Женеве, на другом берегу озера.

Немецкая и иностранная пресса были почти единогласны в оценке этого еврейского провала. Газета «Фёлькишер беобахтер» была довольна, что дело явно идет к палестинскому решению, и ликовала: «Общий результат — макулатура». В остальном для этого гитлеровского печатного органа Эвиан был «еврейской конференцией»:

«Нью-Йорк таймс» сетовала:

Только Колумбия, представитель которой вначале питал столь большие надежды, немного приоткрыла двери. Но когда приехал Кауль, сегодня главный защитник ГДР, его быстро упрятали в тюрьму за ложное банкротство. Недовольный этим еврейский юрист поехал дальше, и сегодня ему ненавистны американцы всех мастей.

Прошло несколько месяцев, и 7 ноября того же 1938 года в Париже молодому еврею Гершелю Грюншпану стукнула в голову милая идея застрелить 3-го секретаря немецкого посольства Эрнста фон Рата. Перед судом Грюншпан рассказал о попытках французской полиции выслать его, о своем затруднительном финансовом положении и о разочаровании в своем гомосексуальном партнере Рате. Никто ему за это неполитическое преступление ничего серьезного не сделал, в том числе и полиция Гейдриха, которая позже поймала его, а в конце войны позволила ему бежать.[68] Зато Гитлер принял серьезные меры против еще остававшихся в Германии евреев и использовал против них этот случай, как в 1933 г. поджог рейхстага против коммунистов.