«Сознательно выступая как немецкий национал-социалист, я хотел бы заявить от имени национального правительства и движения национального возрождения в целом, что именно нам, в нашей молодой Германии, глубоко понятны такие же чувства и обоснованные притязания других народов. Нынешнее поколение этой молодой Германии, которое раньше знало только бедствия, нищету и горе своего народа, слишком страдало от чужого безумия, чтобы вознамериться устроить такую же жизнь и другим. Испытывая безграничную любовь и верность нашим собственным национальным началам, мы уважаем национальные права и других народов, руководствуясь тем же сознанием, и всем сердцем хотим жить с ними в мире и дружбе. Поэтому мы не знаем такого понятия, как германизация».[76]
Министр пропаганды д-р Геббельс утопил начинающийся в народе ропот в море речей и газетных статей об этой «стратегической необходимости». И кто захотел бы, чтобы вклиненная в территорию Германии Чехословакия стала «советским аэродромом»? После этого промывания мозгов зазвучало столь же громко, как и прежде: «Фюрер приказал — мы повинуемся».
Но англичане были иного мнения: «С этим Гитлером нельзя иметь дело». Через несколько дней после оккупации Чехии они гарантировали Польше ее границы, в неприкосновенность которых больше не верилось, несмотря на действующий польско-германский пакт о ненападении. Через несколько месяцев после этого разразилась вторая мировая война, которая унесла 50 миллионов человеческих жизней.
Гитлер считал, что к серьезному кризису нужно быть готовым лучше всех. Для этого, во-первых, быстро создавалась самая современная армия в мире, которая использовала войну в Испании для испытания своих новых танков и штурмовиков, и, во-вторых, не стеснявшемуся в средствах Гейдриху удалось в те же годы уничтожить без единого выстрела военное руководство самого могущественного из возможных противников — Советского Союза.[77]
Когда Гейдрих насобачился на фальшивках, устранив с их помощью Рема, сторонника оборонительной и противника наступательной стратегии, он использовал то же оружие для уничтожения советской военной элиты. Он пригласил специалиста по изготовлению фальшивок, механика из Гамбурга Альфреда Науекса, который незадолго до этого совершил политическое убийство при ликвидации подпольного передатчика Отто Штрассера недалеко от Праги. Гейдрих и Науекс собрали письма и документы с образцами почерка и подписями советских генералов, относящиеся к 20-м годам, когда рейхсвер «Секта» тесно сотрудничал с Красной армией. Они обратили особое внимание на тех красных генералов, которые теперь занимали высшие посты в военном руководстве СССР. Документы, составленные на языке русских военных 1937 года, излагали содержание переговоров между представителями советского и немецкого генералитета о свержении Сталина. С одобрения Гитлера и с помощью обманутого президента Чехословакии Бенеша эти фальшивки были направлены Сталину.
Чистка, которая началась с процесса маршала Тухачевского, стоила в одном лишь 1937 году жизни или свободы 90% советских маршалов и генералов, 80% высших руководителей и 35.000 офицеров. Немецкие коммунисты-эмигранты вынуждены были из осторожности верить в это. Номера в московской гостинице, где они (и в их числе Герберт Венер), останавливались, стали пустеть. Вечно недоверчивый кавказец, ставший вождем благодаря своей хитрости и жестокости, смахнул все фигуры с доски. Об этом позже рассказал Хрущев в своем знаменитом разоблачительном докладе.
Когда вследствие гарантий, данных Англией Польше, стало ясно, что Британская империя не расположена принять план Гитлера, по которому Восточная Европа отходит к Великой Германии, а Англия сохраняет свои заморские владения и продолжает свою многовековую политику «равновесия сил», не допускающую гегемонии ни одной континентальной державы, министр иностранных дел рейха фон Риббентроп в конце августа 1939 г. приехал в Москву. Сталин и его новый наркоминдел Молотов, не еврей, приняли немецкого посланца самым дружелюбным образом, и по возвращении в Берлин Риббентроп говорил, что чувствовал себя «словно среди старых партийных товарищей. Сталин в приподнятом настроении выпил бокал с крымским шампанским за здоровье Гитлера:
«Я знаю, как немецкий народ любит своего вождя».[78]
Через несколько дней соглашение было достигнуто, и 23 августа 1939 г. стороны подписали т.н. германо-советский пакт о ненападении, который в действительности был пактом о нападении и о новом разделе Польши. Пять недель спустя, 28 сентября 1939 г., товарищи Сталин и Риббентроп поставили свои подписи на карте разбитой Польши. СССР забрал ее восточную половину, Германия — западную.
На Нюрнбергском процессе, который устроили по окончании войны победители, смутное понятие «агрессивной войны» было столь же щекотливым, как и прочие обвинения в «военных преступлениях». Судьи выкрутились из положения и запретили пользоваться при слушаниях аргументом: «И ты, Брут!»
С Польшей, не в последнюю очередь из-за английских гарантий, не удалось договориться по вопросам о немецком вольном городе Данциге, о польском коридоре, от притязаний на который Гитлер многократно отрекался, и о доступе к Восточной Пруссии. Воинственный настрой Гитлера против этого государства, возродившегося после первой мировой войны, объяснялся в большей степени тем фактом, что в Польше было больше евреев, чем в любой другой стране мира. И это у границ Германского рейха!
Когда Гитлер предложил выслать 4 миллиона польских евреев, поляки послали на Мадагаскар комиссию, которая по возвращении доложила, что климат там неподходящий, хотя уже имелось принципиальное согласие министра иностранных дел Франции Жоржа Боннэ. Тогдашний польский министр иностранных дел полковник Бек считал этот вопрос очень важным для немецко-польских отношений и обещал в свое время рассказать о деталях переговоров по еврейскому вопросу. Кое-что об этом можно найти на стр. 42 вышедшей позже в Лондоне «Польской Белой книги».
На следующий день после заключения германо-советского пакта Гитлер, уверенный в том, что победителей не судят, опять позвал к себе Гейдриха, а тот вызвал в свой командный центр на Принцальбрехтштрассе в Берлине готового на любую подлость Науекса, к тому времени уже штурмбанфюрера СС (это ранг штабного офицера). Речь шла о «консервах», как называли они трупы людей, только что убитых в концлагерях.
Вечером 31 августа 1939 г. Гейдрих с помощью Науекса и его эсэсовцев, переодетых в польскую форму, организовал нападение на радиостанцию немецкого города Глейвиц в Верхней Силезии и тем самым развязал вторую мировую войну. Науекс докладывал:
«Мы стреляли из пистолетов в помещении радиостанции. Мы сделали пару предупредительных выстрелов в потолок. А потом мы поспешили начать передачу».
Передача Науекса шла на польском языке. Она состояла из пустых угроз и предрекала, что польские войска скоро возьмут Берлин. На месте остались продырявленные пулями «консервы» в польской военной форме. На следующее утро Гитлер посередине своей длинной речи перед рейхстагом сказал об этом событии так:
«Сегодня ночью на нашу территорию напали солдаты регулярной польской армии. В 5.45 мы открыли ответный огонь».[79]
Он сам заблуждался. В действительности немецких солдат подняли в это утро раньше и уже в 4.45 они маршировали, повинуясь приказу, по пыльным дорогам Польши, которая якобы нарушила мир.
Старый друг Геринга, честный швед Биргер Далерус, который в эти последние дни курсировал между Берлином и Лондоном, пытался спасти мир. Но его усилия были напрасны. 3 сентября 1939 г. Англия и сразу же вслед за ней Франция объявили войну Германии. Когда ошеломленный Гитлер услышал от Далеруса, что его заверениям больше не верят, прижал левую руку к груди и воскликнул: «Идиоты! Разве я хоть раз в жизни солгал?»
«Фёлькишер беобахтер», Мюнхен, 18 мая 1933 г.
Автор преувеличивает роль изготовленных Гейдрихом фальшивок. О подлинных причинах «дела Тухачевского» и чистки верхов Красной армии в конце 1930-х годов см. А. М. Иванов «Логика кошмара». М. РУССКИЙ Вестник. 1994. (Прим. переводчика.).
Dr. Philipp W. Fabry, «Der Hitler-Stalin-Pakt 1939-1941», Fundus-Verlag Darmstadt 1962, S. 81.
Текст DVB от l сентября 1939.
