Вполне возможно, что Дилмун ассирийских источников — результат «контаминации», название мифической райской страны было перенесено на вполне реальную землю. Но ведь о «кораблях из страны Дилмун» говорят и шумерские тексты, которые, старше ассирийских чуть ли не на полторы тысячи лет. Да и самое представление о земле обетованной скорее всего должно было иметь какую-то основу в действительности.

«Страна, откуда восходит солнце», — так именуется шумерами Дилмун. Но на восток от Двуречья лежит много различных земель и островов, которые могут претендовать на то, чтобы считаться прообразом шумерского рая, страны Дилмун. Тут и архипелаг Бахрейн, и Элам, и полуостров Индостан, и остров Шри-Ланка. Неизвестно даже, находился ли Дилмун на материке или же это был остров.

Зато в памятниках другой древнейшей цивилизации, египетской, мы находим четкое указание на то, что полная сокровищ страна, расположенная на острове в водах Уадж-Ур (так древние египтяне называли Индийский океан и Красное море), «исчезла в волнах», причем говорит об этом не смутное предание, а текст, начертанный на папирусе несколько тысячелетий назад.

«Прошедшей зимой мне удалось сделать совершенно случайно очень важное открытие в египетском музее с.-петербургского Эрмитажа: это папирус, гораздо более древний, чем папирус, открытый мною в 1876 г., также в египетском музее Эрмитажа, рукопись, где уцелели и начало и конец, рукопись, почти вполне превосходно сохранившуюся и притом такую, которая в разных отношениях представляет интерес совершенно исключительный», — писал египтолог В. С. Голенищев в 1882 году. Этот папирус и поныне хранится в собраниях Эрмитажа под инвентарным номером 1115.

В августе 1881 года на Международном конгрессе востоковедов в Берлине Голенищев рассказал о своей работе над текстом рукописи, получившим название «Сказка о потерпевшем кораблекрушение», зачитал его перевод, а также сделал интереснейший литературоведческий анализ. Древнеегипетский текст был сопоставлен с гомеровской «Одиссеей», с «Путешествиями Синдбада-морехода» (рукопись «Чудес Индии» Бузурга Ибн-Шахрияра, послужившая источником для этих «Путешествий» и хранившаяся в Стамбуле, в ту пору ученому миру еще не была известна), а также с рядом мотивов, встречающихся в Библии.

Доклад русского ученого вызвал интерес не только у египтологов, но и у специалистов по античности, историков религии, арабистов, историков географических открытий и других ученых. Ведь в «Сказке о потерпевшем кораблекрушение» можно обнаружить интересную перекличку с сюжетами «Путешествий Синдбада», с библейской легендой о рае, с приключениями Одиссея у феакийцев, загадочного народа-мореплавателя. С той поры египетский папирус номер 1115 из собрания Эрмитажа неоднократно переводился на различные языки, тщательно исследовался и породил целую библиотеку комментариев: историко-географических, лингвистических, стилистических, фольклористических и т. д. Однако и по сей день многие вопросы, связанные со «Сказкой о потерпевшем кораблекрушение», остаются нерешенными.

Сказка начинается с повествования «воина многоопытного», который прибывает из благополучного плавания. «Вот достигли мы родины, взята кувалда, вбит причальный столб, носовой канат отдан на землю. Возносят хвалы, прославляют бога, каждый человек обнимает товарища своего. Команда наша пришла невредимая, нет убыли воинов наших». А далее идет рассказ «воина многоопытного» о том, что приключилось с ним однажды в водах Уадж-Ура.

«Спустился я в море в корабле 120 локтей в длину его и 40 локтей в ширину его. Команда на нем состояла из избранных мореходов Египта. Видали они небо, видали они землю, храбро сердце их более, чем у льва. Предсказывали они бурю до того, как выйдет она, непогоду до того, как случится она». И действительно, «буря вышла в то время, как мы были в море, до того, как коснулись мы земли».

Ветер всколыхнул волну высотой в восемь локтей, «корабль погиб, не осталось никого из тех, кто был на нем. А я был брошен к острову волною моря. Провел я три дня будучи один, сердце было товарищем моим», — повествует далее рассказчик. Отправившись обследовать остров, он нашел там инжир, виноград, «лук всяческий превосходный», разнообразные плоды, «огурцы, подобные взращенным», рыб и птиц, словом, «нет того, чего бы не было внутри» этого острова.

Вдруг раздался «голос тучи», гром, деревья стали ломаться земля задрожала. Появился Змей длиной в 30 локтей; «бороде его больше двух локтей, члены его оправлены в золото, брови из лазурита настоящего. Извивался он вперед».

«Кто принес тебя, ничтожный, кто принес тебя? Если промедлишь ты в ответе мне, кто принес тебя к острову этому, то сделаю я так, что узнаешь ты ничтожество свое. Ты станешь пеплом, превратишься в то, что не видят, — с такими речами обратился Змей к потерпевшему кораблекрушение. — Кто принес тебя, ничтожный, кто принес тебя к острову этого моря, берега которого в волнах?»

Воин поведал свою печальную историю, заключив ее словами: «И вот я рядом с тобой. Принесен я к острову этому волной моря». Тогда Змей рассказывает о своих злоключениях. Он жил здесь вместе с братьями и детьми. Но однажды «спустилась звезда» и огонь, пришедший с нею, уничтожил своим пламенем все «75 змей с детьми моими и братьями моими».

Затем Змей говорит: «Достигнешь ты родины; будешь ты на ней, среди братьев твоих будешь ты». Но когда обрадованный моряк обещает привести Змею к его острову «флот, нагруженный всякими ценностями Египта», в ответ Змей лишь смеется! Никаких даров ему не нужно, он богат всем, ибо является владыкой страны Пунт. «Случится же следующее: когда ты удалишься от места этого, то никогда больше не увидишь острова этого ибо превратится он в волны».

После четырех месяцев пребывания на острове рассказчик видит корабль, пришедший сюда, как и предсказывал Змей. Владыка острова щедро одаряет своего гостя: корицей, большим куском ладана, слоновьими бивнями, борзыми собаками, мартышками многим другим, «всяким ценным и хорошим». Дары Змея грузятся на корабль, который отправляется на север и после двухмесячного плавания достигает Египта.

Уже Голенищев, первый исследователь и переводчик «Сказки о потерпевшем кораблекрушение», отметил сходство описания острова Змея с «земным раем», описанным в Библии. Ведь в этом раю земля покрыта прекрасными цветами, кругом чудесные сады, издающие благоухание и источающие мед. В рассказах о приключениях Синдбада-морехода часто встречается «блаженный остров», куда судьба забрасывает мореплавателя. «Я пошел по острову и увидел, что он подобен саду из райских садов: деревья на нем зеленели, и каналы разливались, и птицы щебетали, — рассказывает Синдбад. — И было на том острове много деревьев и плодов и разных цветов».

На такой же «блаженный остров» попадает и герой другой сказки из цикла «Тысячи и одной ночи», искатель магического перстня царя Сулеймана (Соломона) Булукия. Сходно описание острова Змея и с описанием островов Панхайя, Солнечного и других, что помещали в Индийском океане древние и средневековые географы.

Советский египтолог Е. Н. Максимов, сделавший новый перевод «Сказки о потерпевшем кораблекрушение» на русский язык (именно этот перевод и цитировался выше), считает, что остров Змея «наделен типичными чертами земли обетованной, райского острова блаженных, куда издавна человек мысленно, а иной раз и реально пытался проникнуть». Такими чертами наделялись, как известно, и вполне реальные острова в Индийском океане. Причем стиль повествования «Сказки о потерпевшем кораблекрушение» очень близок стилю надписей царицы Хатшепсут, рассказывающих об успешной экспедиции в страну Пунт. «Реалистичность описания» подчеркивают, несмотря на все сказочные элементы, почти все исследователи текста папируса номер 1115.

По мнению В. С. Голенищева, прообразом для острова Змея послужил остров Сокотра. Другие отождествляют его с островом Святого Иоанна (ныне Сент-Джон)[7] в Красном, море, ибо во времена античности существовало поверье, что он населен змеями-стражами, которые были потом уничтожены. Указывается и другой «адрес»: небольшой островок возле Адена, который арабы называют Абу-Хабан — «Отец Змей». А по мнению Е. Н. Максимова, идентифицировать и отождествить остров Змея с каким-либо островом в Красном море бесполезно и пытаться, ибо это «классический образец одной из многочисленных «земель обетованных». Египетское звено в создании сюжета «блаженного острова» весьма важно, так как своими корнями оно уходит в глубокую древность и для многих аналогичных сюжетов является отправной точкой».