Германская разведка возлагала на подростков также и функции диверсионной (активной) разведки, как-то: порчу телеграфных и телефонных проводов, развинчивание рельс, возбуждение паники и т. д.

Германская агентура пользовалась также стариками и калеками.

Так, напр., в конце сентября 1914 года в боях под местечком Пясечно и Домбровка имел место следующий случай.

По занятии первым Сибирским стрелковым полком указанной деревни все население быстро покинуло деревню, вследствие сильного обстрела ее германцами. Осталась лишь одна старушка, временами выходившая из подвала в белом платье и чепчике и бродившая поблизости от русских резервов и окопавшихся цепей, довольно хорошо замаскированных. Каждый раз она бродила на разных участках. Спустя несколько минут после ее ухода в подвал, расположение резервов подвергалось сильному артиллерийскому обстрелу с весьма хорошим попаданием.

Кроме того, старики и калеки использовались в агентурных целях под видом беженцев, нищих, мелких торговцев, обслуживавших войсковые части и пр. и пр.

Самым надежным источником сведений о противнике для германской ближней разведки являлись перебежчики и пленные. С первого взгляда может показаться, что этот источник сведений никакого отношения к агентуре не имеет, что это — область чисто войсковой разведки. Раньше, быть может, с этим и можно было согласиться. Война же 1914-18 гг. показала, что это не совсем так. Особенно в первое время войны, когда ура-патриотическое настроение солдатских масс было неимоверно взвинчено, путем обычного допроса и опроса пленного можно было извлечь мало пользы. В моменты боевого затишья, когда расположенным в первой линии частям во что бы то ни стало требовались сведения о противнике, устраивалась целая охота "за языком", т. е. пленным. Но часто последний, будучи пойманным, отказывался отвечать на предлагаемые ему вопросы. Нужно было заставить пленного заговорить. Различные разведки разрешали этот вопрос по-разному. Некоторые, как, например, русская разведка, старались заставить пленного заговорить посредством грубого обращения, физического воздействия, мордобития, угроз и нередко — даже пыток (дня три кормили только селедкой и не давали воды). Но показания, выжатые из пленного таким путем, не всегда оказывались верными и удовлетворительными. Страны же с более гибким и жизненным аппаратом разведки (Германия и Франция) быстро учли это обстоятельство и изменили свою тактику по отношению к пленным. Немцы, напр., обращались с пленными при допросах очень вежливо, угощали их чаем, сигарами и пр. и в частном разговоре старались незаметно для опрашиваемого выведать все необходимое. Однако, не всегда давал ожидаемые результаты и этот прием.

Тогда германская разведка начала применять агентурный опрос пленных. Заключался он в следующем. Как только пленные приходили на ближайший этап, их разделяли по чинам (на солдат и офицеров) и среди этих групп тайно помещались один-два агента разведки, подслушивавшие разговоры пленных и передававшие их куда следует. Понятно, что пленные, чувствуя себя наедине, без посторонних, откровенничали и делились своими впечатлениями о бое, о состоянии своей части, о положении дел в тылу, о потерях, о меткости артиллерийского огня противника и т. д.

В лагерях же военнопленных, помимо тайных агентов, устраивались секретные аппараты подслушивания, автоматически записывавшие все что говорилось в помещениях лагеря. При этом, в виду того, что поставить такого рода аппараты на весь лагерь было невозможно по техническим причинам, — ими снабжались определенные комнаты, в которых концентрировались пленные, представлявшие интерес для такого рода обработки. По имеющимся сведениям, этот способ опроса пленных давал очень хорошие результаты. Позднее эти способы и приемы были переняты разведками почти всех стран, участвовавших в войне.

Впрочем, применение немцами таких приемов опроса пленных по отношению к России, скоро стало излишним, так как уже в 1915 г. среди русской армии начали наблюдаться случаи массовой сдачи в плен. Понятно, что эти "добровольные" пленные выкладывали без всякого принуждения и применения хитростей все, что знали. Эти массовые сдачи в плен русское командование старалось прекратить артиллерийским огнем и полевыми судами, однако, положительных результатов в этом отношении достичь не удалось.

Такое же положение создалось и в австрийской армии.

Германская агентурная служба усиленно пользовалась также "институтом" перебежчиков. Здесь нужно различать перебежчиков со стороны противника и своих перебежчиков к противнику. Как тех, так и других германская агентурная служба старалась использовать в агентурных целях. Перебежчиков со стороны врага она тщательно опрашивала и выкачивала из них все, что они знали. При этом известны случаи, когда германская разведка, при помощи специальных агентов в рядах противника, агитировала и подготовляла перебежчиков.

С другой стороны, германская агентурная служба довольно широко практиковала переправку своих агентов в тыл противника под видом перебежчиков, давая им задание по возможности скорее при помощи разных приемов освободиться от конвоиров, этапов и лагерей, обследовать определенный, заранее намеченный район и вернуться обратно.

Не подлежит сомнению, что и этот прием давал неплохие результаты.

Первыми расшифровали этот прием французы. Они предупредили о нем всех своих союзников. Такие предупреждения встречаются в приказах русского командования уже в начале 1916 года. Так, напр., 13 января 1916 г. командир VIII арм. корпуса получил из штаба армии следующее распоряжение[43].

"Ввиду имеющихся сведений, что противник под видом перебежчиков посылает к нам шпионов, приказано принять меры, чтобы эти перебежчики ничего не видели, проходя наш тыл".

18 января следует другое приказание:

"Приказано принять самые энергичные меры, дабы не давать возможности перебежчикам противника делать какие бы то ни было наблюдения в нашем тылу, ввиду продолжающих поступать сведений в применении противником перебежчиков в качестве тайных разведчиков".

Командир корпуса на это ответил, что распоряжения частям отданы, но что "лучшей мерой предупреждения такого рода шпионажа будет устранение возможности побега перебежчиков с этапов".

Это указание командира корпуса показывает, что перебежчики покорно доходили до тыловых этапов, все по дороге высматривали и примечали, а оттуда бежали обратно к своим.

6 февраля (1916 г.) командир VIII арм. корпуса сообщает войскам, что в 14-й дивизии имел место случай нападения австрийского перебежчика-серба на конвоировавшего его солдата.

Нельзя также не отметить деятельности германской фронтовой агентурной службы по сбору документов противника на полях сражений. Сбор этих документов и их тщательное и быстрое изучение всегда давали ценные результаты. Война 1914-18 гг. лишний раз подтвердила эту истину.

Людендорф в своих воспоминаниях[44], описывая операцию 1914 г., получившую название "сражение при Танненберге", пишет, что "на убитом или раненом русском офицере на поле сражения был найден приказ, который дал нам исключительно важные данные".

Германский же кронпринц[45]рассказывает, что блестящий поиск, произведенный 3/III 1917 г. к югу от Рипона 51 резервной дивизией, под руководством ген. Балка , дал немцам важную добычу: французское наставление, озаглавленное "Указания относительно цели, значений и условий общего наступления". Это наставление заключало данные большой важности.

По словам того же кронпринца, 5 апреля 1918 г. поиск, произведенный 10-й дивизией, дал в руки немцев приказ о наступлении 5-й франц. армии. Там были перечислены все войсковые единицы, которые должны были принять участие в атаке. Там же был указан фронт действия 5-й армии: Пруве-Провизо-Оменанкур. Кронпринц утверждает, что этот приказ вполне разъяснил немцам намерения противника.