После скоропостижного отъезда Моники нас, волонтёров, осталось восемь: шестеро обычных и двое привилегированных. С Софи мы особенно не разговаривали, да и не приходилось — они с Щион заправляли в гостевом доме, пока мы у дедушки с бабушкой красили дом. Жадность мистера Не сыграла с ним дурную шутку: несмотря на дождливую погоду, он решил использовать нас на покраске, чтобы такое количество народу было занято по максимуму и не зря ело свою пищу. Мы-то были не против, да вот только дождь, который то и дело начинал моросить, всё дело изрядно портил. В последний день красили баню. Дженни и Кван Хьюн в силу то ли неумения, то ли отсутствия мотивации, откровенно халтурили, но мы с Пашей и Ючи компенсировали это своим старанием и в кратчайшие сроки выкрасили всё в три слоя, включая дымоход. Дедуля, правда, не хотел отпускать нас так рано и просил продолжать, но его удалось вразумить. Краску и так уже частично размыло дождём — ещё пара слоев, и она начала бы отваливаться вместе со штукатуркой.

Прощались недолго. Хальмони и Харабоджи к нам относились без особой теплоты, и мы отвечали взаимностью. Наскоро помывшись, взяли с собой Ючи и пошли в очередной раз на пляж Пьёсон, а когда вернулись, встретили Софи в истерике: та обнаружила клеща, впившегося повыше мягкого места, и теперь не знала, куда бежать. Для похода ко врачу уже было поздновато, да и языковой барьер мог стать проблемой. Самого клеща сохранить не удалось: тельце она сковырнула ещё в душе, а головку мы не нашли, хотя Софи и уверяла, что она осталась где-то в её теле. В итоге мы успокоили француженку как могли и выдали ей таблетку доксициклина, который рекомендуется принимать в таких случаях, а ещё наказали следить за местом укуса и обращаться к врачу, если в течение двух недель появится покраснение или опухоль. Хоть наши отношения и были далеки от дружеских, в беде надо помогать любому человеку, и неважно, насколько он неприятен.

В последний день пребывания на ферме мы встали рано утром вместе со всеми, помогли ребятам убраться и уехали восвояси. Не помню момент прощания с мистером и миссис Не и не уверена, что он вообще имел место. Вряд ли они сильно огорчились нашему отсутствию. И всё же, несмотря на многие трудные минуты и часы, пережитые в этом странном месте, я рада, что мы не уехали в первый же день. Ведь это тоже хороший жизненный опыт, пусть и не всегда приятный, но очень полезный, как горькое лекарство. Уезжали с радостью, хоть и жаль было расставаться с Ючи. Автобус увёз нас на север острова, поближе к аэропорту. Несмотря на то, что мы провели на Чеджу целых три недели, не было ощущения, что на этом наши отношения закончились. Мы не сделали многое из того, что планировали — не залезли на гору Халла, не объелись мандаринами, которыми славится остров, не все пешеходные маршруты прошли, а некоторые хотели бы увидеть снова. Значит, это не последний раз, и мы вернёмся на Чеджу в следующем году. Улетая, не прощались, а лишь пожелали друг другу доброго здравия и обещали увидеться вновь.

И снова нас встретил Пусан, город на берегу моря. Встретил неласково, дождём и прохладой, но после удушающей жары, царившей на Чеджу, это было даже в радость. Погуляв по рыбному рынку Чжагальчи, мы потаращились на плоских камбал и юрких угрей, но ничего не купили, хотя и успели проголодаться. Гостеприимные бабульки очень активно зазывали есть жареную рыбу, разве только за рукав не тянули, но оставлять дневной бюджет в первом попавшемся кафе не хотелось. В итоге вместо морских деликатесов ели макароны с котлетой, соскучившись по европейской еде. Потом гуляли по городу, пройдя от исполинского пляжа Хэундэ до его меньшого брата Кваннали, мимо маяка и морского порта.

Будний день на пляже Хэундэ.

Нельзя побывать в Пусане и не написать про пляж Хэундэ, в сезон целиком заполненный людьми и зонтиками. Большинство людей купалось в одежде, и у трети купальщиков при себе были надувные плавсредства — в основном большие жёлтые круги. Надев их на себя, корейцы опасливо заходили в воду по колено, а особо смелые — по пояс. Дальнейшее продвижение было невозможно: за этим тщательно следили спасатели, сидящие в воде и истерично дующие в свои свистки каждый раз, когда кто-то из отдыхающих заходил за буйки. Мы не купались, а только сидели на песке и заряжались позитивными эмоциями от окружающей действительности. Хэундэ нам нравился. Неподалёку от пляжа нашлась недорогая харчевня, в которой мы ужинали лапшой целых три дня подряд, такая она была вкусная. А на четвёртый день улетели в Малайзию, таким образом завершив путешествие в давно полюбившейся обоим Корее. Благодаря умению читать корейские буквы и понимать пару десятков расхожих фраз, здесь я чувствовала себя легко и свободно. Будет ли в мусульманской Малайзии, новой для нас стране, так же хорошо? На этот вопрос нельзя ответить априори, а потом нужно было просто дождаться, когда это станет ясно само собой. Мы уезжали не с пустыми руками, а с целым багажом опыта и знаний, который приобрели во многом благодаря волонтёрству, а ещё с благодарностью к людям, которые на этом нелёгком пути были с нами. Спасибо, смешливый мистер О и добрая миссис О, замечательное семейство Чо, стеснительный Гонг и самодовольный мистер Канг, славная Ючи, а ещё Моника и Кван Хьюн, и даже противные мистер Не и Софи. Выздоравливайте, миссис Не! Не поминайте лихом! 

Знакомство с Малайзией началось с плотной и очень хаотичной очереди на паспортном контроле. Из-за того, что перед нами нагло протискивались все новые и новые туристы, мы почти не продвигались ближе к заветным окошкам. После долгого перелёта это расстраивало почти до слез. Но я всегда считала, что свинское поведение окружающих не является поводом уподобляться им, и мы честно стояли на месте, не пытаясь влезть перед другими людьми. Вторым испытанием стала поездка на автобусе, который тащился сначала по пригородным магистралям, а потом и дорогам столицы около двух часов — пробки, несмотря на позднее время, были жуткие. В Куала Лумпуре было уже темно. Шёл дождь, а мы никак не могли найти свой отель, который, как оказалось, назывался совсем не так, как было указано в бронировании. Тёмная и душная, плохо прибранная комната стала нашим убежищем почти на неделю. Создать в ней уют так и не удалось несмотря на то, что Паша своими руками два раза вымыл пол и вымел всех дохлых тараканов. Отель находился в глубине индийского квартала и был выбран нами исключительно из-за своей дешевизны. Зарешеченное окно нашей комнаты выходило в коридор, где стояла гладильная доска и утюг, прикованный к ней цепью. Обстановка удручала, но бронь была оплачена на неделю вперёд, и это приковывало нас к тараканьему отелю, как пресловутый утюг к доске.

Типичный фасад дома в индийском квартале.

Индийский квартал пестрел разноцветными абайями и платками на радость мусульманским модницам. Здесь можно было купить вкуснейшие печёные лепёшки роти, к которым давали в придачу чечевичный острый соус для макания. Неподалёку располагался китайский квартал. В его аптеках продавали сушёных мышей и ящериц, а на улицах дымились чаны с таинственным варевом. Мы выпили китайского чаю и поели лапши в какой-то тёмной подворотне, но смогли удержаться от покупки кроссовок New Balance и топорной реплики часов Rolex, хоть их и предлагали на каждом углу.

Передвижение по столице было затруднено нашим незнанием особенностей местного транспорта. Сев в поезд, я обнаружила, что мы попали в женский вагон, где мужчинам находиться запрещено. Выскочив на станции, хотели перебежать в более подходящий, но у поезда были другие планы. Он уехал вдаль, а мы остались на перроне ждать следующего, что заняло около часа. Пешком перемещаться было не в пример проще, и дойти до всемирно известных башен-близнецов удалось без особых проблем. Впрочем, через пару дней после прибытия я обнаружила, что шестичасовой перелёт в кондиционированном салоне самолёта не прошёл даром, и осела в номере с тяжёлым насморком. Паша ездил гулять без меня, возвращаясь с лепёшками, курицей с рисом и прочей едой на вынос, что было очень удобно. В Куала Лумпуре мне не нравилось, и выходить на улицу совсем не хотелось. Впрочем, добровольное заточение длилось недолго. Мы вылетели на Пенанг — большой остров на севере страны.