Два дня мы жили в хостеле, забронированном по случаю с огромной скидкой. Он оказался капсульным — а это всё равно что тренироваться спать в гробу — занятие, которое не входит в число моих любимых. Две ночи мы мирились с шумными соседями, громко галдящими, хлопающими дверьми, забрызгивающими мочой стульчак, забывающими трезвонящий телефон в кровати и даже рыдающими в коридоре. Спать удавалось лишь тогда, когда возвращались все гуляки, то есть часов с двух ночи и до утра, а потом народ снова начинал шуршать пакетиками и кашлять. Пожалуй, не все хостелы ужасны, но этот, дающий пользоваться стиральной машиной в обмен на хвалебный отзыв, был просто чудовищным. Выселившись в полдень, мы сначала на метро, а потом на автобусе добрались до аэропорта и улетели в Сураттани, отдав на досмотре забытый в рюкзаке кухонный нож, который трижды проигнорировали безалаберные вьетнамцы. Следующие две недели планировалось жить на ферме, и не просто на ферме, а на каучуковой плантации.
Тайка по имени Аой и её подруга с ногой в гипсе встретили нас в аэропорту. Мы вышли из зала получения багажа последними, потратив излишне много времени на обдирание плёнки с рюкзака, намотанной для пущей сохранности. Аой оказалась милой женщиной средних лет с модными, густо начерченными на лице бровями, и трогательными едва заметными усиками на верхней губе. Её торопливый английский с проглоченными окончаниями слов мы разбирали с большим трудом. Тайка рассказала, что ферма очень большая, и принадлежит она её отцу, который уже стар и с хозяйством справляется плохо. Если каучук, приносящий доход, они ещё как-то собирают, впрочем, не без помощи родственников, то на всё остальное сил уже не хватает. Поэтому она приглашает добровольцев, которые помогали бы содержать участок, прилегающий к дому, в чистоте и порядке. Это звучало, как работа, вполне подходящая для нас двоих. Так в итоге и оказалось.
Использовав один выходной для поездки в госпиталь, мы вылечили Пашину пневмонию антибиотиками совершенно бесплатно благодаря новой страховке — предыдущая стала бесполезной ввиду банкротства компании, её продавшей. А мой обструктивный бронхит, также привезённый из Вьетнама, исцелился без посторонней помощи. Аой любезно отвезла нас в город и даже оставила в своём доме переночевать. Таунхаус недалеко от центра Сураттани, в котором она жила со своей сестрой, похожей на неё как две капли воды, был куплен шесть лет назад. У нас появилось подозрение, что именно тогда в доме и была произведена последняя генеральная уборка и ремонт: стена за плитой почернела от копоти, оконные рамы и люстра были грязными, а шкафчик под раковиной и вовсе был сломан и заклеен скотчем. Помимо двух таек, в доме жили десятки комаров, а также, судя по паутине на потолке, многочисленные пауки. Нам выделили отдельную комнату, где на пол постелили одеяло и накрыли затхлой простынёй. Позже, моясь в душе, на одной из полочек я нашла открытый пакетик тамаринда, давно забытый и уже успевший заплесневеть. Но и эта древность пахла лучше, чем наше постельное белье.
Нас не очень-то смутила неухоженность дома Аой, так как женщиной она была простой и выросла в деревне. В ту пору электричество там ещё не провели, и маленькая тайка каждое утро вставала затемно, чтобы успеть в школу, до которой шла около десяти километров по раздолбанной дороге. Теперь, конечно, всё было иначе. Но в деревенских домах такой же порядок, как в городских, не наведёшь, да и воды на это дело не напасёшься. Раз привыкнув к бардаку, Аой жила так, как ей было удобно, вместе с комарами и пауками. Дома она появлялась редко, будучи вечно занятой на работе в ресторане «Дом Пад Тай» на окраине Сураттани. Это было делом всей её жизни, можно считать, перешедшим по наследству, так как соус для лапши пад тай готовила мать Аой по старинному семейному рецепту.
Цех, в котором делали соус, находился там же, где и наш гостевой домик, а именно — рядом с плантацией каучуковых деревьев в тридцати километрах от города, в часе быстрой ходьбы от шоссе и ближайшего магазина. Добраться туда можно было по грунтовой дороге, сильно размытой после дождей, поливавших Сураттани предыдущие два месяца. Низенькая малолитражка Аой скребла днищем по камням, но до места назначения нас довезла без происшествий. Две недели назад в доме жили украинские волонтёры, которые выкрасили все поверхности в голубой и жёлтый, а ещё почему-то в оранжевый. Теперь он стоял пустой и мрачный; пол был сплошь усеян черными катышками, которые гекконы сбрасывали с потолка вниз, испражняясь. В нашем распоряжении оказалось целых три комнаты, в одной из которых мы спали на матрасе, положенном прямо на пол. Другая выполняла роль гостиной и кабинета, где я написала главы о Камбодже и Вьетнаме, а третьей мы не пользовались за ненадобностью. В этой комнате на старой кровати могли бы разместиться ещё двое волонтёров, но так как ферма находилась не рядом с морем или каким другим объектом внимания туристов, желающих не было.
Первая половина дня была потрачена на уборку жилых помещений от пыли и продуктов жизнедеятельности гекконов, а вторая — на подметание пространства вокруг дома и сгребание в кучи сухих листьев. На следующий день уже можно было приступать к работе, и первым заданием Аой оказалась зачистка заднего двора, а затем и большого участка сбоку от дома от сорняков. Вооружившись тяпками, мы приступили к этому нехитрому, но трудоёмкому занятию. Каждый день территория, освобождённая от посторонней поросли, расширялась. И это при том, что мы старались не вкалывать слишком уж усердно, следуя наставлениям Аой: «Только не перетрудитесь! Работайте понемногу, как будто вы у себя дома». Это был разумный совет, учитывая жару, каждый день наползающую на провинцию Сураттани с раннего утра. С одиннадцати и до трёх пополудни работать было совершенно невозможно, и это время разумнее всего было проводить в домике. Подставив разгорячённые тела потокам воздуха, разгоняемого двумя вентиляторами, мы сидели на старом, скособоченном диване и занимались своими делами.
Остальное время было посвящено борьбе за человеческое существование в условиях сурового деревенского быта. Если в России мы, не задумываясь, открывали кран с водой, то здесь приходилось экономить драгоценную влагу. Чтобы наполнить большой бак, откуда вода поступала по трубам во все необходимые места, отец Аой вызывал специальную машину с цистерной. Вводить его в лишние расходы совсем не хотелось, и мы внимательно закрывали кран, пока намыливали руки, и старались не расходовать воду попусту. Как и в доме Зин, и на ферме у Оливье, мыться приходилось с помощью ковшика и большого ведра. Таким же методом смывался и унитаз. Холодный душ после жаркого дня бодрил дух и закалял тело, только надо было следить за временем и не дожидаться заката, иначе мыться приходилось вместе с комарами.
Еду готовили самостоятельно с помощью рисоварки да небольшого электрического вока, умевшего раскаляться за считанные секунды до такой температуры, при которой вся еда, положенная внутрь, моментально сгорала и намертво прилипала к дну. Рисоварка же умела нагреваться либо очень сильно, либо совсем слабо, и переключалась между этими двумя режимами по своему усмотрению. Сначала получалось из рук вон плохо, но позже, когда удалось выпросить у Аой хотя бы масло, мы стали и жарить, и тушить, а не только варить. В плане выдачи продуктов тайка оказалась весьма экономной, так что первое время мы жили с минимумом необходимого: половинкой курицы с головой и одной лапой, древней рисовой лапшой и рисом, маленькой баночкой джема и упаковкой хлеба, а также морковью и огурцами. Изобретая, как приготовить обед и ужин из ничего, мы промучились почти неделю. Выручил отец Аой, который проинспектировал наш скудный запас продуктов и через несколько часов привёз большой пакет яиц и кукурузные подушечки с шоколадной начинкой. Оставшиеся до выходного дни мы питались яйцами всмятку на завтрак, яичницей на обед и омлетом на воде на ужин. А потом стали покупать всё необходимое самостоятельно, да и Аой сообразила, что работников не стоит морить голодом. С той поры зажили, как короли: каждый день ели курицу, разные овощи и даже спагетти, пили соевое молоко, а на десерт открывали упаковку вафель или печенья. Иногда пекли картошку в углях и ели её просто так, с солью, перемазываясь с головы до ног в золе. Всё, что мы хотели, и чего не покупала для нас Аой, оказалось проще приобрести самим, чем объяснять, почему нам это нужно. Это можно было сделать в воскресенье, когда тайка забирала нас на день в город.
