– Кантор, скорее всего, будет настаивать на «классическом» варианте.

– Да?... Только что мы пролистали их с полсотни, и они, признаться, превратились в моей голове в один большой салат.

– Самая традиционные и наиболее распространенные стартовые условия – когда сражающиеся могут взять с собой в круг два артефакта: один, как правило, служит для защиты, второй – для нападения, но это уже личный выбор каждого... Запрещены Предметы Силы... у дворянина средней руки их обычно и нет, но известны прецеденты, и эта ситуация оговорена... Затем запрещено использовать артефакты, предназначенные для вызова или содержащие в себе каких-либо существ... простейший пример – кольцо с камнем, в котором заточен демон... Ещё – если дуэль предполагается проводить в нашем мире – запрещено использовать предметы, могущие негативно повлиять на окружающую местность... естественно, речь идет о масштабном воздействии, вроде создания вулкана... думаю ни у тебя, ни у Кантора на подобное пороху не хватит... по крайней мере, так вот, с ходу... прочие запреты в том же духе. В остальном молено убивать противника любыми способами.

– А оружие?

– Если оно немагическое, можешь притащить хоть целый арсенал. На твой выбор.

На секунду у Дэвида возникло искушение перенести дуэль на ближайшую технологическую планету, предварительно позаимствовав на какой-нибудь военной базе крупнокалиберный пулемет. А ещё лучше – танк. Увы, он не умел обращаться ни с пулеметом, ни с танком. Да и вряд ли Кантор согласился проводить дуэль в другом мире.

– Так что? – поторопил его Лейкарн. – Можно настоять на том, чтобы вовсе не использовать артефактов... хотя не знаю, что тебе это даст... или провести дистанционный поединок, когда противники не видят друг друга... ты ведь учился у Дильбрега прикладной ритуалистике... правда, Кантор, как и все – или почти все – представители древних семей, наверняка изучал обрядовую магию, но...

– Нет, – перебил Лейкарна Дэвид. – Пусть будет «традиционный» вариант. Он меня вполне устраивает.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Ну что, значит, так тому и быть. – Лейкарн вздохнул. Повернулся к Брэйду. – Давай-ка теперь определимся с тем, как вести переговоры. Я уже участвовал в таких делах. Ты?...

Брэйд помотал головой.

– Нет. Не доводилось.

– Тогда постарайся запомнить то, что я сейчас скажу. Переговоры между секундантами – это искусство, они чем-то похожи на игру в карты. Ни в коем случае нельзя выкладывать сразу на стол все, что у тебя есть на руках, нужно знать, когда блефовать, а когда поддаться. Наша цель – время; ты прав, вряд ли секунданты Кантора, как мы, рылись в астрологических таблицах, но палки нам в колеса они наверняка попытаются вставить. Кантор – в этом я уверен на девяносто процентов – захочет традиционной дуэли... я не понимаю, почему Дэвид хочет того же, для него это чистое самоубийство, по это его выбор, и, я надеюсь, у нею есть причины поступать так, а не иначе... Но именно поэтому поначалу нам никак нельзя показывать, что мы хотим, чтобы все происходило по «классической» схеме. Сделаем это предметом торга. Мы с кислыми физиономиями соглашаемся на традиционную дуэль, а вы, дорогие Аллек и Таггар, принимаете наше время... Я внятно объясняю?

– Вполне, – кивнул Брэйд, без споров соглашаясь играть при Лейкарне вторую скрипку.

– Кстати, – обратился Дэвид к кен Эрбриту. – А магические предметы... допустимые в поединке... кто их проверяет? Судья?

– И секунданты тоже. Непосредственно перед началом боя.

– Но заранее не оговаривается, что это будут за вещи?

– Обычно – нет, но если хочешь, мы можем поторговаться и за это...

– Нет. Хочу как раз обратного.

– Хочешь, чтобы Кантор не знал, что ты будешь использовать?

Дэвид кивнул.

– Это очень важно?

– Да, – ещё один кивок. – Важно.

Все прошло так, как и планировал Лейкарн. Торг надолго не затянулся. Брэйда и кен Эрбрита пригласили к столу, но ни выпить, ни поесть не предложили – да они, впрочем, далее появись такое предложение, все равно бы его не приняли. Сразу после переговоров они отправились к Эдвину, чтобы сообщить об итогах; так же поступили Аллек и Таггар.

Дуэль была назначена через два дня, на одиннадцать часов вечера. Учитывая общую загруженность учебой, поединки в вечерние или ночные часы стали уже почти традиционны для драчливых сынков хеллаэнских аристократов. Кантор с сожалением обронил, что шоу-де устроить не получится: в полдвенадцатого он должен быть на уроке у мастера Тьмы и опаздывать на занятие не собирается. Болтливые языки быстро разнесли его слова по Академии.

Поединок должен был состояться в соседнем лесу, на большой поляне; окрестные деревья, исковерканные и полусожженные, хранили память о многочисленных схватках, происходивших здесь ранее; дриады и прочие лесные духи избегали посещать это место.

В назначенный срок явилось немало народу. Естественно – никого лишнего: из эмигрантов – только Дэвид, детей горожан и гостей-иномирян (вроде Скеггеля или Идэль) молено пересчитать по пальцам. Все остальные имели приставку «кен» перед своими вторыми, родовыми именами.

Среди массы сплетен и слухов до Дэвида в минувшие два дня дошла история – по всей видимости, правдивая, – объяснявшая причину дурного настроения кен Рейза. На самом деле эти причины Дэвида не особенно-то волновали, поскольку результат все равно оставался таким, каким был, но эта история, пересказанная Брэйдом, вызвала у него хотя бы некоторое чувство морального удовлетворения.

Буквально на днях Кантор расстался со своей новой подружкой, Амельдой кен Эсель (да-да, дальней родственницей Киррана, принадлежащей к одной из младших ветвей обширного дома кен Эселей). Их любовь была скоротечной, а финал – вдвойне неприятен для Кантора. Во-первых, его бросили; во-вторых, вскоре после разлуки Амельда сообщила своим подружкам, что лучше вызовет – или, если не удастся, купит в магазине – инкуба, чем станет и дальше одарять своим вниманием чурбана, который ничего в постели не умеет – да и не хочет учиться. Подружки оказались, как всегда, более чем оперативны: уже на следующий день о словах Амельды знала половина учащихся, включая и самого Кантора. Кен Рейз, конечно, не подал виду, что это его волнует, однако не прошло и нескольких часов, как он повстречался со счастливой, идущей в обнимку с Дэвидом, кильбренийкой – и вот тут в голове у хеллаэнца что-то переклинило. Для его самолюбия было оскорбительно уже то, что эти девушки вообще бросили его первыми, не дожидаясь, пока сей шаг сделает он. И что же? Одна, расставшись с ним, заводит разговор об инкубах, другая – спит с каким-то смердом, который и колдовать толком не умеет. Счастливая улыбка Идэль (быстро погаснувшая при приближении Кантора) была для кен Рейза как плевок в душу. Она предпочла эту Бездарную обезьяну – ЕМУ?

«...Чем бы все ни кончилось, – посмеиваясь, сообщил Брэйд, закончив рассказ, – своей „бандой" ему больше никогда не командовать. Его выставили круглым дураком, а ты с этой дуэлью – даже если он победит – унизишь его так, что ему уже не отмыться...» Дэвид согласился с ним, испытывая благодарность уже оттого, что Брэйд произнес слово «если», когда говорил о результатах... Брэйд не верил в его победу, да и он сам, признаться, не слишком-то в нее верил... хотя и считал, что крохотный шанс у него все-таки есть. По крайней мере, Дэвид надеялся на это.

Судья, потративший целый час на скрупулезное изучение артефактов, позволил наконец секундантам забрать их. Лейкарн протянул Дэвиду меч Гьёрта, Брэйд – повесил на шею амулет. Аллек и Таггар вооружили Кантора.

Поединщики вошли в круг, обозначенный на земле белой фосфоресцирующей линией. Круг был подготовлен заранее, но сейчас Эдвин наложил несколько дополнительных заклинаний, ограждающих дуэлянтов от внешнего мира. Если поединок затянется, отбитые и срикошетившие заклятья барьер в конце концов, конечно, проломят – если не Дэвид, то уж Кантор, с его врожденным Даром, на это вполне способен. В этом случае секунданты и судья, по мере сил, будут обязаны блокировать разлетающиеся по сторонам боевые заклятья или хотя бы сводить их разрушительные последствия на нет – тушить загоревшиеся деревья, останавливать бури и ураганы, растапливать острые, как нолей, сосульки и вообще следить за порядком.