Подбегая, он начал метать ножи, на этот раз не одновременно, а один за другим — то с правой руки, то с левой. Когда он приблизился вплотную, четверо из дюжины валились на землю, пятому повезло чуть больше — то ли он успел среагировать, то ли случайно отклонился в сторону, но кинжал лишь отскочил от его наплечной металлической накладки.

Пятый стал первым, на кого направились спиногрызы Молнии. Все-таки, решил про себя Ким, его уклонение от брошенного ножа не было случайным — этот противник был опытным. Он сумел отбить оба первых удара Кима, и тот, чтобы не терять времени, отскочил в сторону, наклонился и круговым движением махнул кинжалами, подрезая сухожилия еще двоих, пока только наблюдавших за схваткой. После этого удара их участие в поединке закончилось.

Чтобы не попасть в свалку и не быть случайно схваченным за ноги кем-нибудь из этих двоих, наверняка желающих в качестве отмщения за увечья во что бы то ни стало задержать виновника, Ким вновь отскочил, только на этот раз высоко подпрыгнув вверх.

Он был невысоким, но хуты тоже не отличались ростом. Поэтому удар его колена пришелся как раз в лицо восьмому хуту. Страшный удар, в основание носа, вгоняющий самые слабые кости на лице в глубь мозга, оставляющий человека если не трупом, то уж точно калекой.

От этого удара Молнию слегка развернуло, но приземлился он уже на обе ноги, рядом с девятым, до сих пор не опомнившимся хутом. Вновь ударив сразу двумя кинжалами, прибавив к силе удара инерцию своего непрерывного движения, Ким пробил легкие кожаные доспехи. И тут же понял, что это было ошибкой. Четверо оставшихся приближались, наконец подстроившись под динамику поединка, а удар оказался слишком сильным. Оба кинжала оказались в ловушке костей, плоти и доспехов, и вытащить их быстро не было никакой возможности.

Выхватив из ослабевающих пальцев своей последней жертвы катану, он подставил ее под первый рубящий удар ближайшего из нападавших. Опять тот самый пятый, которого Ким выделил как самого опасного из всей группы. Под второй удар Киму пришлось подставить плечевой щиток, едва успевая прикрыть шею. По скорости пятый хут ненамного уступал Киму и при этом был значительно сильнее.

Отпрыгивая назад, Ким метнул еще один нож — благо теперь одна рука у него была свободна, хоть и достаточно сильно болела от удара катаны по плечу. Он не стал рисковать — бросок был направлен не в главного противника, а в хута, который был чуть дальше. Но это остановило и главного тоже, заставило того уклониться — слишком близко мимо его головы пролетел нож.

Теперь против Кима оставалось трое, и это заставило хутов действовать осторожнее. Быстрота, с которой он разделался с большей частью этой группы, любого заставила бы если не испугаться, то уж точно задуматься об осторожности. Но была еще и другая группа хутов, которые наконец отошли от ослепления и теперь тоже двигались в сторону Молнии. Врагов снова становилось многовато.

Ким краем глаза взглянул назад — туда, где начинали рушиться в огне причалы. Во всем можно было найти свои плюсы — ему тоже можно было не спешить, устроить неторопливый поединок, стараясь не сильно подставляться. Остановить пожар на причалах стало теперь невозможно, свою задачу он выполнил, так что теперь можно и подождать, пока его товарищи завершат свою.

Он был один, а врагов по-прежнему много. Он отбивался от непрерывно сыплющихся ударов, иногда все же доставая то одного, то другого противника своим слишком коротким для такого боя клинком. На его куртке появилась кровь от мелких ран — не каждый выпад ему удавалось остановить полностью. Он начал уставать, с трудом выдерживая темп движения сверкающих вокруг него лезвий вражеского оружия.

В лагере вновь громыхнуло. Молния, стелющаяся почти у самой земли, на короткое мгновение осветила окрестности. Уклоняясь от ударов, Ким яростно танцевал в этом неестественном свете, как будто это был его последний танец.

Аль'Шаур и Гедон разделились, действуя по отдельности. Постепенно к ним сбегались все хуты, которые приходили в себя и решались продолжить оборону. Оборону непонятно чего, потому что лагерь в Бухте Туманов был сожжен почти полностью, и, судя по зареву на берегу, о причалах заботиться также уже не стоило. Ким справился со своей частью задачи, и одно это можно было считать решающим результатом.

Вокруг каждого из двух бойцов собралось по нескольку десятков хутов. Мало кто пытался прорваться дальше, к пятерке с магом посередине, и только самым удачливым везло достаточно, чтобы хотя бы суметь вступить в рукопашную. Большинство застревало впереди, там, где плясали мечи Аль'Шаура и посох Гедона. Те, кто все же прорывались, останавливались Фантомом, быстро опустошающим колчан.

Хуже было другое — начали приходить в себя лучники. Немногие из них были на позициях прямого выстрела, но в какой-то момент и Виктор, и Фантом одновременно увидели трех вражеских лучников, натягивающих тетивы луков.

Не сговариваясь, они разделили свои усилия. Фантом выпустил свою стрелу в самого дальнего, лишь на мгновение опередив готового выстрелить хута. Виктор бросил в центрального первое заклинание, которое имело хоть какой-то шанс сработать быстро. Молния, стелющаяся у самой земли, прорезала пропитанный дымом пожаров воздух и не просто убила лучника, но и отшвырнула его на несколько шагов назад, на еще нескольких хутов, готовящихся натянуть луки.

Стрела третьего из этих вражеских лучников успела сорваться с тетивы и навылет пробила плечо Рема. Сначала он оступился, но быстро восстановил равновесие и сделал несколько быстрых шагов назад, коротко бросив остальным:

— Жить буду.

На его место тут же встал Грег, до того момента стоявший рядом с магом. За время этих быстрых перемещений Фантом успел выпустить еще две стрелы, заканчивая поединок лучников. Больше ни одного натянутого лука в ближайших окрестностях не наблюдалось.

Гном медленно, но упорно продвигался по флангу, иногда собирая вокруг себя по дюжине хутов. Но те из них, которые находились здесь, на окраине лагеря, в большинстве своем предпочитали уклоняться от драки, нежели горели желанием сражаться. Только время от времени, когда их собиралось достаточно много в каком-то одном месте, они решались напасть всей гурьбой. Как правило, веселье продолжалось недолго — секира оставляла на земле двоих-троих, а остальные тут же старались быстро ретироваться. Что особенно радовало Гнома — большинство убегало еще дальше от лагеря — туда, откуда то и дело доносились раскаты грома. Брентон успел заметить по крайней мере несколько десятков, исчезнувших в лесу. Их участие в сражении можно было считать законченным.

Гном сшиб грудью на землю еще одного хута, так и не успевшего решить, бежать ему или принимать бой. Демонстративно вонзив в грудь лежащего острие секиры, он заставил принять окончательное решение еще двух таких же нерешительных. Они побежали.

Брентон огляделся. В ближайших окрестностях врагов не наблюдалось, что его не устраивало. Первоначальный план — обойти лагерь по периметру, уничтожая внешнее охранение, можно было считать либо завершенным, либо невыполненным. Внешнего кольца охранников больше не существовало.

Гном двинулся ближе к центру лагеря, туда, где еще оставались враги.

Виктор, практически единственный, кто мог наблюдать за картиной боя в целом, неожиданно понял, что они упускают инициативу. Хуты окончательно пришли в себя. Те, кто был недостаточно храбр, уже сбежали. Те, кто был недостаточно проворен, уже погибли. Но в поле его зрения оставалась еще почти сотня, которая сумела организоваться и перешла в наступление. Колчан Фантома опустел, и сейчас он защищался от троих наседающих на него врагов коротким клинком.

Надо было переломить ситуацию в свою пользу, и делать это быстро. Ему помог случай.

С одной из немногих оставшихся в сохранности вышек прозвучала отчетливая команда. Слова были Виктору непонятны, зато хуты восприняли приказ однозначно. Большая часть тех, кто окружил Аль'Шаура и Гедона, перенесла свое внимание на группу королевских воинов, взявших в кольцо мага. Несколько десятков одновременно рванулись в их сторону, и с таким количеством они могли и не справиться.