Виктор повернулся к Брентону, потом взглянул на придвинувшегося поближе Мугру, ожидавшего интересного рассказа от мага, и сказал:

— Да ничего особенного по большому счету. Той фразой ты навел меня на одну блестящую мысль. «Пыльным мешком по голове» — повторил Виктор запомнившуюся ему фразу. — Понимаете, мне совершенно недоступна магия иллюзий и все прочее. Вообще, очень немногие волшебники могут похвастаться тем, что умеют создавать иллюзии. Выполнение подобных заклинаний требует не силы, но огромных знаний. Знаний того, как человек думает, каким он видит окружающее, и многого другого. По этим же причинам у меня нет для вас заклинаний, чтобы сделать вас сильнее или быстрее. Требуются другие знания, но не меньшие.

Виктор отпил глоток из своей кружки и продолжил:

— Я очень давно старался что-нибудь придумать, что обошло бы это препятствие — заклинания, которые бы пугали врагом, или вводили их в заблуждение, или хотя бы дезориентировали.

— Вспышка очень хорошо их отвлекает, — вставил Мугра.

— Да, — кивнул Виктор — это был мой первый маленький успех. Но вы не раз на собственной шкуре почувствовали, что это заклинание имеет свои ограничения.

— Ну и причем здесь все-таки пыльный мешок? — Брентону явно не было так интересно, как Волку.

— Этими словами ты навел меня на мысль. Очень простую, на самом деле. Если я не могу управлять головой врага, то я очень хорошо могу его отвлечь. Я ударю его потоком пыльного воздуха — «мешком». Это заставит любого потерять ориентацию, и тогда…

— … Продолжение мы знаем. Проходили не раз, — хохотнул Брентон. — Ты становишься мудрее с каждым днем. Скоро мы будем кланяться тебе, проходя мимо.

— Ты тоже становишься мудрее и опытней, Гном, — ответствовал волшебник, — может быть, ты сам этого не замечаешь, но твоя сила и умение растет день ото дня.

— Главное, чтобы нашего мастерства оказалось достаточно следующей весной, — произнес Лашан. — Придумай побольше новых заклинаний, маг. Почему-то у меня не возникает ни малейшего сомнения, что они все нам пригодятся в том деле, что задумал для нас принц.

— Помните, солдаты, у вас всего одна минута, чтобы справиться. Количество стрел не ограничено. Начали, — крикнул Фантом и взялся за одолженную у Лашана веревочку с узелками. Пока веревка проходила свой круг между пальцами рейнджера, одновременно с ней проходила минута.

Прямо в снег было воткнуто около сотни мишеней, все на разных расстояниях, от тридцати до сотни шагов. Взвод начал выпускать стрелы одну за другой, торопясь поразить как можно больше мишеней до истечения времени.

Однако минута минула, а до многих из дальних мишеней так и не долетела ни одна стрела. Даже несколько ближних, находящихся на расстоянии всего в тридцать шагов, оказались девственно чисты. Всего Ким, стоящий рядом с Фантомом, насчитал шестнадцать пустых мишеней.

— Хорошо, — неожиданно произнес Даниэль, — очень неплохо.

Солдаты удивленно посмотрели на рейнджера. Они чуть ли не впервые услышали похвальбу из уст сержанта.

— Вы совершили только четыре ошибки, — голос Даниэля стал жестче, — четыре ошибки, которые в настоящем бою стоили бы вам жизни. Первая, — надо было, прежде всего, уничтожить всех ближайших противников. Потому что мгновением позже они бы были в ваших рядах и рубили бы вас на куски. Это понятно?

— Так точно, сэр, — гаркнул взвод.

— Вторая ваша ошибка заключается в том, — что вы оставили больше дюжины врагов живыми. Эта дюжина сейчас в ваших рядах, сносит головы наиболее неповоротливым из вас, пока вы достаете свои мечи.

— Третья ошибка заключается в том, что вы выпускаете стрелы, не думая, куда они должны попасть. Для ближайших мишеней это не так важно, куда бы вы ни попали, с такого расстояния стрелы пробьют любую защиту, кроме тяжелых щитов и лат. Но дальние стрелы должны лететь в стыки между лат, в шею противника, в плохо защищенные ноги, куда угодно, только не прямо в доспехи. Ваши луки не пробьют даже кольчугу на таком расстоянии. Так что живых врагов даже больше, по моим прикидкам, почти три дюжины. И все они опять же среди вас, с ятага…, с мечами наголо, рубят вас в мелкую требуху для свиней. Это тоже понятно?

— Так точно, сэр, — взвод, казалось, был поражен необходимостью не просто попадать в дальние мишени, но еще и думать о том, в какую их часть должна угодить стрела.

— И последнее. Даже самый тупой и медлительный враг пробежит сто шагов за время, в пять раз меньшее, чем я вам дал. Это означает, что сейчас вы все мертвы, а над вашими телами измываются вся сотня, которую вы не остановили.

Сделав паузу, чтобы подчеркнуть свое утверждение, Фантом спокойным голосом произнес:

— Быстро собрать стрелы. Будем повторять. Мы закончим, когда через минуту в каждой мишени будет торчать по пять ваших стрел. Тогда я буду доволен.

В этот день взводу так и не удалось сделать сержанта довольным. Лучшее что у них вышло, это закрыть все мишени хотя бы одной стрелой.

— Тетива их луков никуда не годиться, — тихо произнес Фантом, наклонившись к Киму, — Она отсыревает, потом замерзает на воздухе. Я заставляю каждого из них ухаживать за луками, но на таком морозе их трудно содержать в нормальном состоянии.

Скользкий сидел за столом в таверне на окраине Рамангара и широко улыбался. Только что он проиграл в карты еще пять медяков. Всего же за этот вечер он потерял серебряную монету из своего кошелька, проигрывая ее в карты и проставляя выпивку всем, кто сидел за его столом. Все его не интересовали — его интересовали только стражники, зашедшие сюда выпить после караула и перекинуться разок-другой в картишки.

Скользкий улыбался не очередной монете, ушедшей из его кошелька. Таких монет он истратил уже много с начала наступившей зимы. Скользкий улыбался, чтобы вызвать доверие окружающих, особенно у сидевших рядом с ним стражников.

В глубине его мыслей не было места улыбке, а было только раздражение. С начала осени он пытался выяснить, что произойдет следующим летом. Он чувствовал, что назревает что-то крупное, очень крупное, но не находил ни одного подтверждения этому.

Целыми днями он крутился у цитадели города, у всех выходов из дворца, то изображая просящего милостыню, то достаточно правдиво играя вора. Даже срезал пару толстых кошельков, хотя и наполненных только серебром и медью. Но ничего необычного, никаких интересных слухов не выходило из дворца. Какие-то мелочи, непонятные причуды принца. Ему уже было известно, что принц берет в долг огромные суммы, просто огромные, но для чего? Какая-то странная активность была развернута в строительстве — зачем ставить дозорные башни вокруг Рамангара, причем с наступлением зимы? Стражники рассказали, как они собирали архитекторов по всему городу. От кого принц собирается оборонять город? Прибытия каких вражеских войск он ждет весной, раз башни возводились, несмотря на падающий снег? В таких условиях, что половина из них так и осталась недостроенной? Уж точно не орков, уж это Скользкий знал наверняка.

Обычные башни, некоторые получше, некоторые ужасные, не стоило и затевать этой суматохи. Сколький облазил окрестности каждой из них, но так и не понял, с какой стороны и от кого принц ждет нападения.

Он облазил и тот зимний лагерь, стараясь изображать местного крестьянина, пытающегося заработать. После того, как его третий раз отогнала стража, на удивление молчаливая и не желающая постоять и поболтать с дружелюбным крестьянским парнем с бутылкой эля за пазухой, он решил, что бродить вокруг лагеря становится опасным. Да он и так увидел все, что хотел. Тысяча молодых мечей, новобранцы, тренируются под руководством опытных вояк. Действительно опытных, это наметанный взгляд Скользкого определил с ходу. Но тысяча новобранцев не делает никакой погоды на западных границах. А ничего необычного в основном гарнизоне он так и не заметил.