— Пойдем на кухню, покурим что ли? — предложил он.

— Пошли, — Мари просто лучилась обаянием.

— Курить вредно, дети зеленые будут, — с холодным металлом в голосе заметил Рен.

— Если папа крокодил, — парировала Марисса.

На кухне Стас прижал Мари к стене и запустил руки под подол ее платья. Холодные пальцы ощупывали ее спину, сжимали и гладили попку, норовили забраться в трусики. Мари попыталась отстраниться, но он присосался к ее рту своими слюнявыми губами, пытаясь раздвинуть их языком и проникнуть внутрь. Мариссу охватило чувство омерзения, по телу пробежала дрожь, растолкованная им, как взрыв желания. Мари удалось увернуться.

— Стас, если кто войдет? А если Рен? Он не любит делиться. Мне попадет.

— Какая ты вкусная, чистая. Так и хочется откусить кусочек, — похотливый шепот парня, перемежаемый мокрыми поцелуями в шею, ключицы, верх груди, вызывал озноб.

Мари стойко терпела, так она быстрее приближалась к решению поставленной перед ней задачи. "Раньше сядешь, раньше выйдешь", — так любил говорить один из ее знакомых. Когда Стас прикусил мочку ее уха и втянул губами, больно сжав грудь, Марисса не выдержала.

— Послушай, Стас. Зачем сейчас распалять себя. Я все равно сюда с Реном приехала. А у тебя вон — Мила.

— Да пошла она, шлюшка эта грязная. Когда ты от Рена отделаешься?

— Я не знаю. Он меня не отпускает. Ты мужчина — вот и придумай что-нибудь. Он мне уже так надоел. Нудный такой. Я уверена: с тобой скучно не будет.

Послышались шаги, приближающиеся к двери. Мари высвободилась с внутренним облегчением и быстро прикурила. Зашли Лан, Алекс и Рен.

— Как-то долго вы здесь курите. Дым ни откуда не повалит? — заржал Алекс.

Ринар злобно сверлил Мари взглядом. Она быстро затушила сигарету и предпочла ретироваться от греха подальше.

Позже, когда все разошлись: мужчины играть в бильярд, девушки в диско-бар, Мари обследовала дом. Ее никто с собой не позвал, чему она несказанно обрадовалась. Общаться с этими людьми ей не хотелось. Они презирали ее, смеялись над ней. Для них она была лишь одним из способов развлечься. Это были люди с другой планеты. У которых есть все: они не считают гроши, оставшиеся со стипендии, раздумывая, что на них можно купить, чтобы дотянуть до следующей. Они не одеваются на рынке в китайские шмотки. Они не пьют дешевое пиво и водку, закусывая солеными огурцами и чипсами.

В углу она нашла одиноко стоявшую гитару. Как давно это было. Прошло чуть больше двух недель, а, кажется, целая вечность. "Это не моя жизнь, я домой хочу", — сердце девушки ныло, тоска холодила душу. Мари, прихватив с собой найденное сокровище, устроилась на кухне на подоконнике. Рядом поставила запотевшую бутылочку пива, раздобытую в холодильнике, и приготовилась хорошо провести время.

Рен, зайдя в коттедж, услышал щемящие грустью звуки гитары. Чувственный, проникающий в душу голос пел романс:

И Беда с того вот дня ищет по свету меня

Слухи ходят вместе с ней с Кривотолками

А что я не умерла, знала голая ветла

И еще перепела с перепелками…

Мари допела песню и задумчиво перебирала струны гитары, когда почувствовала на себе внимательный взгляд. Она подняла голову и встретилась глазами в Реном.

— Как это исстари ведется и в жизни происходит сплошь, он незаметно подкрадется, когда его совсем не ждешь, — констатировала она факт.

— Ты просто увлеклась. Красиво, кстати, поешь, — Ринар прошел на кухню, — Спой еще что-нибудь.

— Нет, — тихо, но твердо ответила девушка.

Ринар удивленно поднял бровь.

— Я пою только для себя и в компании людей, с которыми мне приятно общаться, — пояснила она.

— Значит со мной тебе неприятно общаться?

— А должно было бы?

Ринар подошел к ней. Одной рукой он обхватил ее талию, заставив спуститься с подоконника, и прижал к своему телу. Другой взял Мари за затылок и запрокинул голову. Потемневшие, почти черные глаза встретились с болотно-зелеными, в которых плескался безудержный гнев.

— Обиделаа...сь. Не-на-до. Это просто бесполезно. Мне, знаешь ли до куда, все твои обиды, — он наклонился к ее лицу.

Его язык медленно обвел ее губы, раздвинул их, проникая внутрь, сталкиваясь с ее языком, и начал там свой неспешный пленяющий танец.

Мари пыталась увернуться, упираясь ладошками в его грудь и отталкивая, но руки Рена только еще сильнее сжали ее. Девушка дрожала, чувствуя себя беспомощной. Она ощутила, как где-то внутри нее начинает тлеть, постепенно разгораясь, пламя страсти, захватывая неуправляемым потоком каждую клеточку ее сущности. Ощущая только удовольствие, которое вытеснило все: обиду, злость, желание сопротивляться. Мари выгибалась в руках мужчины, прижимаясь к нему сильней, чувствовала животом его напрягшуюся плоть. Рен ощущал каждый изгиб ее молодого податливого тела, стремящегося ему навстречу в порыве сладострастия. Он понимал, что может опять потерять контроль над собой и взять ее прямо здесь, на холодном подоконнике, грубо и неистово. Ринар прервал поцелуй, взял ее за руку и повел наверх в спальню.

Стараясь ухватиться за остатки разума, понимая, что должна противостоять ему, Марисса начала упираться и попыталась освободиться. Тогда Рен, закинув ее как пушинку на плечо, дрыгающую ногами и возмущающуюся, занес в комнату и не очень-то бережно опустил на кровать.

Мужчина стал вытаскивать ремень из брюк. Мари похолодела: "Он что, меня за малейший проступок или вызов лупить будет?" Она вскочила и рванулась к двери, стараясь убежать. Перехватив ее на полпути, Рен быстро вернул девушку в исходное положение. "До чего же он сильный", — Мари все равно отчаянно сопротивлялась. Руки, сжимавшие ее, были как стальные тиски, подавляя малейшее стремление вырываться. Осознание своего бессилия и беззащитности перед лицом надвигающейся опасности заставило Мари пронзительно закричать:

— Пусти, пусти! Ну что я тебе опять сделала? — она снова предприняла попытку улизнуть, но вновь была поймана.

Прижимая Мариссу к себе спиной, он изучал губами шею девушки. Горячее дыхание Рена обжигало ее кожу, выдавая возбуждение, охватившее его и отдававшегося отголосками в каждой клеточке ее тела.

— Говоришь, общаться со мной не нравиться?

Он развернул Мари и, удерживая рукой за затылок, завладел ее губами. Дернувшись еще пару раз, она сдалась на волю победителя. Неторопливые дразнящие движения его языка у нее во рту, зовущие погрузиться в пучину плотских удовольствий, вызвали сладостное томление во всем ее теле. Оно уже не больше не подчинялось ей, живя отдельной от сознания жизнью. Устремляясь навстречу его губам, она отдавалась его рукам, чувствуя, как возрастает желание внутри нее, которому уже нет сил противиться. Мари хотела этого мужчину, хотела погрузиться вместе с ним в безбрежный океан наслаждений, и к черту здравый смысл.

Опрокинув девушку на кровать, Ринар освободил ее от одежды и связал руки ремнем, прикрутив их к спинке кровати. Разделся сам и лег рядом. Его пальцы скользили по впадинке между двух небольших упругих грудей, теребили, сжимали соски, гладили нежный живот, округлые бедра. Вскоре к ним присоединились язык и губы, а настырные пальцы уже хозяйничали в ее интимном местечке, увлажнившимся от желания. Мари вся трепетала от прикосновения его жадных горячих пальцев. То, что он ими делал, сводило ее с ума. Но ей хотелось большего, и она стала подаваться бедрами в такт движениям его руки. Каждая молекула ее тела вспыхивала жарким пламенем, хотелось приникнуть к его твердому телу с рельефно выступающей мускулатурой, его гладкой коже, почувствовать аромат этого великолепного самца, такого жестокого, неумолимого, не знающего жалости хищника.

— Ринар, — тихо проговорила девушка, — развяжи меня, ну пожалуйста. Я не буду сопротивляться. Правда, правда.

— Не будешь, — согласно отметил Рен, но руки, все же, развязал, отлично понимая, что полной капитуляции долго ждать не придется.