— Доброе утро.

— Проснулась? Как себя чувствуешь?

— Ничего вроде…Ринар, вчера…они же могли убить нас…

— Могли.

— За что? Почему ты такой спокойный? Ведь мы чуть не погибли там на дороге.

— Мари, послушай. Тебя там не должно было быть. Обычно я на базу один мотаюсь. Я никогда не возил туда с собой женщин. Они меня ждали, одного, — объяснил он тихо.

— Но… они бы тебя тогда точно убили. Их так много было.

— Да. Наверно да, — ровным безэмоциональным тоном ответил мужчина.

Мари провела пальчиком по его обнаженной груди, очерчивая мышцы, обвела ореол вокруг его соска. Перед глазами застыла картина: Ринар, лежащий на заснеженной дороге, такой же холодный и неподвижный, как вся природа вокруг. Кровь и падающий неторопливыми хлопьями снег…  Сердце болезненно сжалось. На глаза навернулись слезы. Рен перевернул ее на спину и заглянул в глаза. То, что он там увидел, окатило его волной ярости. Он глухо заговорил, чеканя слова:

— Это моя жизнь. Я знаю, что делаю и чем рискую. Я разберусь с этим дерьмом. И… твои сопли мне на х… не нужны.

Ринар резко отпустил девушку, встал и вышел. Марисса некоторое время смотрела на захлопнувшуюся дверь, затем уткнулась лицом в подушку и позволила, наконец, прорваться рыданиям. Влага текла из ее глаз непрекращающимся потоком, опустошая, очищая сердце и душу от накопившихся там разрушающих эмоций, которые сносили собой все тщательно выстроенные ей барьеры.

Мари целый день пролежала на кровати, отказываясь выходить из комнаты. Видеть никого не хотелось. Все внутри как будто застыло после пролитых слез. Она сознательно замораживала все пытающиеся там разгореться ненужные ей чувства, оставить лишь одно разумное — чувство самосохранения.

Наутро следующего дня, она, открыв глаза, обнаружила возле своей головы небольшую бархатную коробочку и лежащий под ней простой белый листок бумаги. В коробочке лежал кулон, потрясающе прекрасный. Крупный камень каплевидной формы в лучах утреннего солнца то сиял небесной голубизной, то вспыхивал зелеными отблесками морской глади. Он завораживал. Маленькие брилиантики, вкрапленные в золотую оправу вокруг него, добавляли блеска всему этому великолепию. На бумаге было написано от руки: "Это аквамарин. У него цвет неба, цвет моря и твоих глаз. Не грусти, Котена."

"Ну вот, пипец, приехали", — подумала Марисса. — "Ринар-романтик — это что-то новенькое в его репертуаре. И что бы это значило? Решил заинтриговать меня? Пять с плюсом — у тебя получилось".

Ринар, похоже, сильно разуверился в ее способности подбирать гардероб. Ну что ж, сама виновата. Они поехали к Розе, как называла ее про себя Мари. Примеривая кучу одежды, Марисса возмущалась: "Зачем мне столько?", получая взамен полное игнорирование своих протестов. Зато платье на мероприятие в честь помолвки Алана и Сандры было просто чудесным. "Помолвка… хм… на западный манер. У нас все просто: пошли в ЗАГС, подали заявление, расписались. Ну что за люди? Зачем все так усложнять-то? Деньги девать некуда", — бурчала про себя Мари. В салоне меховых изделий и ювелирном бутике она уже не бунтовала, понимая бесполезность своих возражений: "Он все равно всегда все делает так, как ему надо, зачем тратить время на бесполезные споры…"

Вернувшись от Люсика, с помощью Светланы она облачилась в бальное платье и, накинув сверху, по ее мнению, слишком шикарную шубу, спустилась вниз, где ее ждал Кондор, исполняющий роль водителя. У Тимура отвисла челюсть. Глядя на его вытянутую физиономию, Марисса откровенно забавлялась: "Ну как тебе курица ощипанная? А вот ты как Пернатым был, так им и останешься, чучело брутальное".

Марисса и сама себе удивлялась. В платье из золотистого шелка с пышной юбкой, задрапированной крупными складками, в тесном корсете, высоко приподнимающем ее небольшую грудь и придающем ей соблазнительный объем, она была похожа на принцессу из сказки. Диадема в собранных в высокую прическу волосах довершала впечатление. Конечно, в корсете было неудобно и туфли на высоком каблуке в тон основному наряду были просто мучительными, но взгляд Ринара, который остановился на ней, заставил забыть ее об этих несущественных мелочах. В конце концов, красота всегда требует жертв.

Когда Марисса вошла в бальный зал, Рен стоял в компании небезызвестных ей лиц: Алана, Дена и Алекса. Сандра и Джессика, — "Ну куда же без них?" — Лия и Рита блистали роскошными туалетами в обществе не менее элегантно одетых мужчин. Ринар в костюме цвета горького шоколада и рубашке карамельного оттенка выглядел просто изумительно. У Мариссы потекли слюнки. Но слюной захлебывалась не одна она. Джессика бросала на нее злобные, полные ненависти взгляды. Она не отходила от Ринара ни на шаг, постоянно стараясь прикоснуться к нему по любому поводу, бросала ему многообещающие взгляды, сладко улыбалась и ворковала, как голубка.

"Вот прилипла зараза", — Марисса одарила ее неприязненным взглядом. "А говорят еще, что зараза к заразе не пристает. А вот пристает же, глядите, даже присыхает намертво", — пыхтела она про себя недовольно, — "Мне то, впрочем, что? Ринар здесь все равно со мной. Вот и пусть пухнет от злости эта белобрысая, хоть лопнет".

Помимо уже знакомых личностей, в круге их общения находились еще несколько мужчин среднего и пожилого возраста. Подошли еще Стас и высокий статный человек зрелых лет с посеребренными висками и болезненным лицом. Его звали Борис Валерьевич, и он, судя по всему, приходился отцом Сандре и Стасу. Мари даже не удивлялась, что у Сандры такой же отвратительный брат, как и она сама.

Разговоры шли в основном о предстоящей свадьбе и последующем слиянии компаний Алана и отца Сандры. "Ну, понятно — деньги к деньгам. Ну и шут с ними со всеми", — решила про себя Мари. От всех этих деловых разговоров становилось скучно, и она увлеклась шампанским. Вставлять свои реплики все равно не представлялось возможным: она была не в курсе текущих событий в мире бизнеса и мало что в этом понимала. Да от нее, по всей вероятности, никто этого и не ждал. Джессика же, напротив, проявляла удивительную осведомленность и, видимо, казалась себе очень умной, вставляя острые замечания в тему.

Мари развлекала себя тем, что рассматривала всех этих людей из чуждого ей мира, в который попала лишь волей случая, нелепым стечением обстоятельств. Драгоценности, вечерние и бальные платья, костюмы дорогущих известных марок. Все это вкупе с инструментальной тихо звучащей музыкой, звоном бокалов и разговорами про акции, недвижимость, тенденции рынка, политику слилось в одну сплошную какофонию богатства, роскоши и успеха. "Уже начинает утомлять", — думала Марисса. — "Ну, сколько еще можно терпеть это занудство", — улыбаться и изображать из себя что-то вроде аксессуара при Ринаре надоело. Она сравнивала себя с маленькой собачкой породы чао-чао, или какие еще там декоративные бывают, ну такие, которых сейчас стало модно носить в сумочке или на руках, как непременный атрибут светской львицы.

Мари поймала на себе пожирающий, полный похоти взгляд Стаса. Он смотрел на нее, как голодный кот на рождественскую индейку. На всякий случай Мари послала ему ослепительную улыбку, заметив, что Рен мельком наблюдает за ними. Она прислушалась к разговору.

— Да, Борис Валерьевич, мы с Ланом уже обсудили этот вопрос. Пожалуй, я на днях сам лично съезжу и разведаю обстановку. В таких делах нельзя полагаться на волю случая.

— Спасибо, Ринар Сарибович. Рад, что мы друг друга поняли. Не хотелось бы терять доверие партнеров из-за какой-нибудь некстати возникшей нелепой ситуации. Вы правы, в таких делах случайностей быть не должно.

Мари бросила выразительный взгляд в сторону Стаса. Он ее понял и ухмыльнулся. Приблизившись к ней, Стас, как бы невзначай, наклонился и шепнул ей на ухо:

— Позвонишь, — незаметно он сунул ей в руку визитку. — Сможешь выбраться?