Одним из таких направлений являлась интеграция наших потенциалов. Мы наконец-то научились нормально работать в паре. Теперь для этого больше не требовалось наличия экстремальной ситуации, стало получаться в любой момент объединять ментальные усилия в единый инструмент, обладающий как разрушающей, так и созидающей силой. Причем, неожиданно мы с Настей обнаружили, что к нашему творческому тандему, начал подключаться кто-то еще. Некий загадочный третий пассажир. И когда мы наконец поняли, кто это, сказать, что мы были шокированы, значит, ничего не сказать. Наш мальчишка, живущий у Насти в животе, пусть неосознанно, но очень эффективно, вкладывал свои силы в нашу работу. А сил этих у него было немеренно. Уже сейчас. От этого тоже иногда становилось страшно. Настя даже шутила, что, родившись, он будет не только сразу уметь ходить и разговаривать, но и периодически ставить в угол нашкодивших, по его мнению, родителей.
А пару недель назад ее посетило странное, но очень полезное озарение. Мы, как обычно, переплели наши души в единое целое и уже без особых проблем подключились к тому самому океану Силы, черпая и направляя потоки вселенской энергии по заранее составленному плану. А потом Настя вдруг взяла и мягко, но очень быстро оттолкнулась от меня, разорвав пару. Самое интересное, что ей удалось сделать это так, что я остался «подключенным», словно ее подсознание было все еще в упряжке. От неожиданности я быстро вывалился в реальный мир, не успев толком понять, что произошло. Однако, после, проанализировав ее действия, мы довольно быстро обрели новый навык работы с Космосом. Взойти на далекие горизонты мощи у нас получалось исключительно вместе, а вот остаться там, можно было уже кому-то одному. Причем на достаточно продолжительное время, которое увеличивалось прямо пропорционально количеству практических занятий. Это было очень интересно, а главное — полезно. В этом я был уверен на сто процентов. Пригодится, к бабке не ходи.
Мы не питали совершенно никаких иллюзий по поводу того, что нас оставили в покое. Скорее всего, вся эта братва «с того берега», столь красочно описанная нам Иваном, прекрасно знала где мы находимся и что делаем. Правильность наших предположений подтверждали и некоторые события, произошедшие за время пребывания здесь. Несколько раз высоко в небе мы наблюдали округлые бежевые корабли Ануннаков. Низко к земле они не спускались, просто висели на самом пределе видимости обычным зрением. Однако, висели точно над нами. Эти визиты длились минут десять от силы, затем корабли растворялись в небесной синеве. Ровно четыре раза с периодичностью в двенадцать дней Ануннаки напоминали о себе, а потом пропали.
А вскоре произошел еще один очень неприятный инцидент. Совмещая работу и развлечение, мы с Настей периодически отправляли наши души в космос точно тем же способом, который когда-то подсказал мне Иван. Летали поодиночке, вдвоем пока не решались. Уж больно страшно было оставлять на грешной земле сразу два совершенно беззащитных и безвольных тела. Мало ли, что тут может случиться, пока наши духи бороздят просторы Вселенной. Представителей земной фауны мы не опасались, я давно соорудил вокруг нашего плато закольцованное силовое поле, заставляющее любого саблезубого тигра или троглодита, не задумываясь, разворачиваться и идти обратно как можно дальше. Однако, лучше перебздеть… А то полетаем вот так, а потом обнаружим, что возвращаться больше некуда. Упрет кто-нибудь наши физические оболочки и все… Поэтому, один из нас всегда оставался на подстраховке, сторожа обездушенное тело партнера.
Таким образом, однажды я, в который раз мчась по орбите Земли в виде бесплотной сущности и наслаждаясь красотой и гармонией мира, неожиданно для самого себя решил слетать на разведку. Разбирая потом свои чувства, я пришел к выводу, что решение было вовсе не моим, а пришедшим извне. Очень тонко и тихо навязанным. Просто пугающе тонко и тихо! Навыков для межпланетных перелетов уже хватало, поэтому я, ничтоже сумняшеся, оторвался от земной ионосферы и направился вглубь космоса, все дальше и дальше удаляясь от Солнца.
Миновав условную орбиту Марса, находящегося сейчас где-то с другой стороны нашего светила, я очень быстро достиг окрестностей планеты Ануннаков, которая, наоборот, словно специально для меня, была на наиболее близкой к Земле точке своей странной траектории. Сопротивление я почувствовал почти сразу. Остров был защищен на всех возможных уровнях. Я осторожно пощупал невидимый барьер, очень надеясь на то, что, если он еще и оборудован чем-то вроде тревожной сигнализации, мои действия ее не активируют. Пощупал и понял, что мне вполне по силам всю эту красоту взломать. Однако, притупить к проникновению со взломом не успел.
На короткий миг привычный космос вокруг меня уступил место какому-то совершенно дикому пространству, в котором угадывались странные небесные тела, и оттуда на меня кто-то посмотрел.
Просто посмотрел, не более того, но мне этого хватило за глаза. Кто-то огромный, как сама Вселенная, беспросветно черный и настолько чуждый всему в этом мире, что само его нахождение здесь и сейчас казалось просто немыслимым и противоречащим всем основам мироздания, пронзил меня своим взглядом. Этот взгляд играючи разнес все мои защитные барьеры, в спешке выставленные бьющимся в истерике сознанием, и заполнил мою душу. Это длилось, наверное, одну миллионную долю секунды, но мне казалось, что я пережил вечность. Вечность в темном и неподвижном небытие.
А потом все прошло. Лишь напоследок меня коснулся отголосок Мысли. Коснулся самым краем, но так, что моя душа, кувыркаясь и вихляя из стороны в сторону, в панике бросилась бежать. Все равно куда, лишь бы подальше от Этого…
А Иван утверждал, что я победил страх.
Хотя, может быть это был и не страх, а совершенно естественная реакция любой сущности, принадлежащей этому миру, при встрече с чем-то Извне. Не знаю. Знаю лишь, что ужасней этой доли секунды ничего в моей жизни до этого не было.
Я не помню, как вернулся в свое тело, ждущее меня на Земле, не помню, как вокруг меня бегала испуганная Настя, помню только смутные образы, оставшиеся в моем сознании при касании той Мысли. Самый яркий из них — это ненасытный голод, объектом которого являлась моя душа. А все остальное можно было очень условно заключить в такие категории, как брезгливое пренебрежение, исступленная злоба и издевательская усмешка. Как-то так. Да и то, с большой натяжкой. Это примерно тоже самое, что, посетив самый большой в мире океанариум, на вопрос о том, что ты там видел, ответить — рыбок. Сложно выразить, то, что никогда не испытывал. Эмоциональная составляющая пережитого не отождествлялась ни с чем из жизненного духовного опыта, потому что она была антагонична любому элементу нашего мира. Единственное что я мог с уверенностью сказать о существе, с которым столкнулся, — это то, что оно было колоссально и кошмарно. Все остальные качества были для меня запредельны и непознаваемы.
Приходил в себя я почти двое суток. Бредил и стонал, вновь и вновь падая по туннелю из мертвых тел в багровую клубящуюся мглу. Душа скорчилась и изнемогала от тоски. Она была словно испачкана какой-то черной вязкой и липкой гадостью, которая, как плесень, въелась очень глубоко и не хотела отмываться.
Бедная Настя, изо-всех сил старавшаяся хоть как-то мне помочь, настолько проникла в мое подсознание, что эта дрянь перекинулась и на нее, обладая чудовищной силой даже в таком, отраженном, состоянии. В итоге моя девочка тоже слегла от этой душевной лихорадки, пристроившись рядом со мной бессильной и опустошенной тенью. Как ни странно, именно это мне и помогло. Беспокойство за нее заставило меня собрать в кулак все ресурсы и начать карабкаться наверх. На третье утро я более-менее оклемался и смог начать реанимировать Настю.
Вот такое приключение. Хотя, при всём его невообразимом ужасе, оно не было лишено и некоего терапевтического эффекта. Во-первых, оно заставило нас заново переосмыслить рассказ Ивана о всём том множестве и разнообразии сил, в самом центре пересечения интересов которых мы оказались, а во-вторых очень здорово отрезвило, особенно меня, в плане оценки своих новых способностей. Ложного ощущения всемогущества и непобедимости больше не было; проснувшееся здравомыслие вновь напомнило о том, что в масштабе Вселенной — я иногда все тот же таракан, в испуге замерший под нависшей сверху громадой тапка. Значит надо удвоить усилия в работе над собой, пока есть такая возможность.
