– Уш-ш-ш, ответь, это то, о чем я думаю? – спросила Аолла, но он молчал. – Хотя бы объясни, как это происходит? Я не понимаю, что ты делал со мной? – Уш-ш-ш продолжал молчать. – Но ведь у вас нет специальных органов? Я изучала вашу анатомию. Почему ты молчишь?

Аолла почувствовала отдаленный телепатический гул. Кто-то приближался к Каньону. Вдали показалась Огромная черная фигура Президента – и Аолле стало страшно. Этот страх ей передал Уш-ш-ш, который панически боялся приближавшегося Президента. Через несколько минут Аолла поняла, что тот летит в сопровождении трех охранников. Они молча приземлились на краю Каньона. Один охранник тут же снова взлетел и поравнялся с сидящей Аоллой.

– Я понимаю, что у вас есть все основания больше не доверять нам, – сказал Президент. – Но нам необходимо отнести вас домой. Я очень прошу вас перейти на охранника. Он не причинит вам вреда.

Аолла не раз путешествовала подобным образом и сейчас не понимала, зачем ее так долго уговаривают. Она спокойно легла на спину охранника, присоски тут же прижались к ее телу, и это что-то напомнило ей, но воспоминание было нечетким. Президент на очень большой скорости разговаривал с Уш-ш-шем, и Аолла не понимала их речь. Крылья охранника ровно вздымались, она почувствовала себя очень уставшей и от качки скоро заснула. Он принес ее прямо к дому и, прощаясь, сделал круг.

Аолла ничего не понимала и, как только немного отдохнула, полетела к Виэль. Та, видя, как она взволнована, быстро читала в ее мозгу и от того, что увидела, окрасила крылья в серо-бурый цвет ужаса с ярко-синими овалами страха.

– Он все-таки сделал это! – закричала Виэль.

– Что сделал? Я уже чувствую себя почти нормально. Почему никто не хочет объяснить мне, в чем дело?

Влетел Ули-и-и, муж Виэль.

– Уш-ш-ша арестовали, – сказал он Аолле, как будто это разумелось само собой.

– За что? – Этот идиотизм начинал все больше беспокоить ее.

– Разве ты не понимаешь? Он нарушил такое количество законов, что у него нет никаких шансов избежать наказания.

Аолла от этой недоговоренности готова была бы заплакать, если бы у дорнцев были слезы. В этот момент влетел Охранник и предложил Аолле лететь за ним. Ей не оставалось ничего другого, как подчиниться. Аоллу сопроводили в Президентский Дворец. Сам Дорн встретил ее.

– Я еще раз готов принести свои извинения, только если это хоть в какой-то мере может помочь. Уш-ш-ш арестован и понесет самое суровое наказание, – сказал Дорн. – К сожалению, вам придется пройти полное обследование.

– Зачем? – Аолла ничего не понимала.

– Для определения возможной беременности.

У Аоллы возникло чувство, что она уже сошла с ума.

– Вы хотите сказать, что у нас с ним… – Она не смогла сформулировать и замолчала. – Но мы же из разных цивилизаций! О какой беременности идет речь?

– Вы не понимаете. У нас нет специальных органов размножения, потому что любая из присосок может быть использована как такой орган – вы видите, на моем теле их тысячи, – и каждая женская клетка может быть половой. Поэтому очень сложно определить, было оплодотворение или нет. Инкубационный период до начала развития ребенка составляет примерно пятьдесят земных лет. Затем оплодотворенная клетка начинает прорастать в организм матери и ищет удобное для себя место. В отличие от людей, это место может быть каким угодно. Беременных женщин содержат отдельно. Это очень сложный процесс, большую часть которого они проводят в спячке. Поэтому вы никогда не встречались с ними. Процесс родов, естественно, тоже очень отличается от вашего, и наши женщины значительно чаще погибают. Даже страшно себе представить, что произойдет, если ваши регрессивные гены все-таки оказались способны к оплодотворению.

– Что-то можно предпринять, чтобы определить это? – Аолла с ужасом представила, как пятьдесят лет будет ждать окончания этого эксперимента. Она не отличалась слабонервностью, но это могло оказаться слишком даже для нее.

– Можно. Но нам придется проверить каждую клетку вашей кожи. И, кроме того, мы не знаем, что искать. Сначала нужно будет понять, что могло получиться при взаимодействии ваших регрессивных генов и наших.

– Может быть, мне лучше делать это на Земле? – спросила Аолла. Вардам она доверяла куда больше, чем дорнцам.

– Нельзя. После регрессии вообще непонятно, куда может переместиться эта клетка. Я еще раз приношу свои извинения. – Президент был искренне расстроен, что не смог сдержать своего обещания, данного Страннице.

Когда с Дорна поступил запрос с просьбой рассчитать вариант взаимодействия регрессивных генов Аоллы и дорнцев, Креил сразу заподозрил неладное. Он лично переговорил с ней и, только убедившись, что она здорова, проделал необходимый расчет. Дополнительно дорнцы запросили, какой болевой порог у Аоллы относительно их тела. Креил дал парадоксальный ответ: во время операции Аолле ничего не грозило, а вот тем дорнцам, которые ее оперировали, угрожала опасность болевого шока, если прорвутся ее воспоминания о прошлом. Болевой порог Аоллы в тысячи раз превосходил дорнский. Там, где дорнец умер бы от боли, она могла ничего не почувствовать. И та боль, которую Аолла могла почувствовать, вполне способна была убить врача.

В операционный было не менее десятка дорнцев. Аолла легла на натянутую для нее сеть с большими ячейками.

– Это длительная процедура? – уточнила она.

– Достаточно, – ответил один из врачей.

– А чем вы собираетесь ее проводить? – Аолла не понимала принципов их хирургии, но, не видя никаких инструментов, нисколько не испугалась.

– Лучше закройте глаза и ничего не бойтесь, – приказал врач.

Аолла не стала спорить. Она ощутила легкое мягкое прикосновение к коже, и по телу разлилось тепло. Ей было настолько приятно, что Аолла расслабилась и уснула, чем просто поразила дорнцев. Им было удивительно, что ее нисколько не смутило присутствие такого числа мужчин, которые прикасались к ее телу, определяя необходимую клетку. Несколько раз они переворачивали ее, и Аолла слегка выходила из забытья, но эти мягкие прикосновения почти тут же снова погружали ее в сон.

Она проснулась от того, что ее больше никто не трогал. Президент Дорн был один в помещении. Врачи уже улетели.

– Как себя чувствуете? – Он обеспокоенно прослушивал ее мозг.

– Очень хорошо. – Аолла мысленно улыбнулась. – Я отлично выспалась. Ничего не нашли?

– Почему вы в этом были так уверены?

– Я знаю Уш-ш-ша двадцать лет и ни за что не поверю, что он мог причинить мне такой чудовищный вред, – пояснила Аолла.

– Он говорил об этом. Но мы ему не поверили. В таком деле нужно быть уверенными наверняка. Слишком большой риск.

– Я понимаю. – Она слегка качнула крыльями в знак согласия. – Поэтому и решила не спорить с вами. Теперь вы его выпустите?

– Конечно, нет. Это только несколько смягчает его вину, но никак не прощает того насилия, которое он учинил над вами. – Цвет крыльев Дорна означал возмущение.

– Я не собираюсь жаловаться на него. Откуда вы знаете, что мне это не понравилось? – На самом деле Аолла почти ничего не помнила, возможно, из-за слишком большой разницы восприятия.

– Это не имеет значения, он все равно будет наказан. О том, что он сделал, знает весь Дорн, и здесь нельзя ничего изменить.

– И какое ему вынесут наказание? – спросила Аолла. Она никогда не сталкивалась с правосудием системы Дорна.

– Приговор уже вынесли. Его приговорили к полугоду пребывания в тюрьме Дин.

Аолла подумала, что за изнасилование на Земле Уш-ш-ша подвергли бы коррекции психики, и неизвестно еще, что было лучше. Полгода заключения совсем не показались ей страшным наказанием. В конце концов, Уш-ш-ш, действительно, воспользовался ее незнанием.

– Президент, можно нескромный вопрос? – Аолла поглядела на него своими огромными, сейчас совсем зелеными, глазами.

– Какой?

– У вас это всегда происходит в Каньоне?