Только теперь, когда Этель назвала мужчину по имени, Диггиррен поверил в то, что видел, и застыл посреди танца. Партнерша изумленно уставилась на него, все повторяя: «Что случилось?», только он не слышал ее. Мир закружился перед глазами, Диггиррен с трудом дошел до стула, все ища взглядом эту прекрасную пару, приковывавшую всеобщее внимание. Только теперь он понял, что никто не мог узнать Строггорна, изменившего свой пси-образ. Женщина в золотом платье плавно скользила в танце, а мужчина в изумрудном камзоле нежно обнимал ее. Эта картина, навсегда оставшись в памяти Диггиррена, даже много лет спустя, по ночам, в снах будет мучить его, но сейчас он понял только, что какое-то совершенно незнакомое чувство поселилось в нем и, смешавшись с дикой ревностью к Строггорну, причинило чудовищную боль. Диггиррен не мог напиться – алкоголь не действовал на него – и не мог уйти – это тоже оказалось выше его сил. Он так и просидел до конца бала, не в силах отвести взгляд от Этель и Строггорна, и все больше убеждаясь, что это у него, безусловно, у него жила она столько месяцев, никому не показываясь на глаза и забросив работу. И значит, не было никакой надежды отбить ее. Диггиррен хорошо представлял возможности Строггорна и с ужасом в душе осознал, что если Этель полюбила – это не оставляло никаких шансов даже в отдаленном будущем завоевать ее сердце. Только глубокой ночью, когда Строггорн и Этель, тесно обнявшись, покинули бал, он смог заставить себя подняться со стула и поехать домой.

Его душа разрывалась на части. Диггиррен метался по квартире, не в силах успокоиться и уснуть. В конце концов, совершенно измучившись, он позвонил Креилу, подняв того с постели, и попросил разрешения приехать к нему за обезболиванием. Креил не спрашивал его ни о чем и только удивился очень большой дозировке, которую пришлось применить, чтобы хоть как-то ослабить боль Диггиррена.

– У тебя нет психотравмы? – уточнил он.

– Нет, я все прекрасно помню, но дорого бы дал, чтобы забыть. Только не получится, боюсь, что теперь уже никогда, – спокойно сказал Диг и неожиданно закричал, испугав Креила. – Пожалуйста! Сделай мне еще что-нибудь! Я просто не вынесу этого!

– Чего, Диг?

– Я не могу тебе рассказать, прости. – Диггиррен справился с собой, только застывшее страдание в глазах выдавало его боль.

Креилу потребовалось больше двух часов, чтобы как-то ослабить боль, но убрать ее совсем не удалось. Креил пришел к выводу, что лечит Диггиррена вовсе не от того, подумав, что если это Любовь, вряд ли теперь помогут обезболивающие, но расспрашивать он не имел права.

Строггорн и Этель еще несколько раз попадались Диггиррену на праздниках. Обычно они выбирали места, где было много людей, легко затеряться и, видимо, не собирались афишировать свои отношения. Каждый раз это причиняло Диггиррену почти смертельную боль. У него уже давно не было насчет них никаких сомнений, но только однажды он решился задать несколько вопросов Лингану, когда помогал тому во время операции и смог воспользоваться перерывом.

– Ты не знаешь, Линган, Строггорн не собирается жениться? – Диг старался сказать это как-то между делом, но тут же понял, что этот вопрос прозвучал несколько странно.

– Я всегда считал, что Аолла замужем на Дорне. Разве ей уже дали развод? – удивился Линган, и Диг пожалел о том, что начал разговор.

– Но у него есть другая женщина.

– Разве? Не знал об этом. – Линган нахмурился. – Бедная Аолла. Хорошо, что она так мало времени проводит на Земле. Я не думаю, чтобы Строггорн сознался ей в этом.

– Как же он сможет это скрыть?

– Он у нас мастер на такие дела. Я только не пойму, давно это тебя стала волновать личная жизнь Строггорна? Не сказать, чтобы вы были большими друзьями.

– Просто часто вижу их вместе.

– Тогда понятно. Ты лучше скажи, когда сам собираешься жениться, пора бы уже, давно не мальчик… – Линган едва договорил. Диггиррен вдруг расхохотался, и его взгляд стал совсем безумным.

Вечером, после этого разговора, Линган отчитывал Строггорна.

– Вы с Этель довели его до кондиции! Диг сегодня так рассмеялся, что я уже хотел готовить для него операционную. А всего-то я и спросил его, когда он собирается жениться.

Теперь Строггорн тоже мысленно расхохотался.

– У тебя хорошее чувство юмора, Линган. Для него это сейчас очень актуальный вопрос. Лучше ответь, что ты ему сказал про нас?

– Ничего не знаю. Что я еще мог сказать? Что вы занимаетесь его «лечением?» – он с укором посмотрел на Строггорна. – Что вы собираетесь делать дальше? Ситуация, на мой взгляд, тупиковая. Диггиррен совершенно уверен, что Этель живет с тобой.

– Зато теперь ему не до других женщин.

– Конечно, Этель ему хватит до конца его дней. Но ты не уклоняйся от вопроса, Строггорн.

– Этого я тебе не скажу. Но план у нас есть, чудовищный по своей жестокости, правда.

– В твоем репертуаре. Девчонку испортишь.

– Это еще неизвестно, кто кого испортит. Я тоже не железный. Не дождусь, когда Аолла прилетит. К ее прилету нужно эту комедию закончить, Линган, – уже серьезно добавил Строггорн. – Не допущу, чтобы она страдала из-за какой-нибудь нелепости. В любом случае, у меня не будет времени на Этель, и мы сорвем всю игру.

– Ладно. Так мне ничего и не сказал. Тяжелый ты человек. Этель только не обижай, хорошо?

– Не бойся, никто ее не тронет, пока она со мной. – Строггорн смеялся.

– Когда-нибудь можно будет дать тебе в морду? – совсем без злости спросил Линган.

Этель лежала на операционном столе, дома у Строггорна. Им никто не мешал.

– Строггорн, это обязательно делать? – Она решила задать пару вопросов, пока он не начал.

– Занятно. Мне казалось, мы с тобой уже все обсудили. – Он вошел под купол и сел рядом с ней.

– Не знаю, у меня есть сомнения. И потом – это жестоко, вы не находите? Я даже представить себе не могу, какие Диг может испытать чувства, когда напорется на все это!

– Жаль, что ты не была у Инги в голове, но твою собственную запись могу тебе поставить. Впечатляющее зрелище! – Строггорн сказал это почти зло.

– Это так, – вздохнула она.

– Ты влюбилась и теперь тебе стало его жаль.

– Я? Вы с ума сошли! Да я его просто ненавижу!

– Угу, поэтому я и вожусь с тобой несколько месяцев, помогая переиграть Дига. Из-за ненависти!

– Злой вы человек, Строггорн. – Она помолчала. – Это больно?

– Ложные воспоминания? Это приятно. Воспоминания же будут приятные.

– Это как сказать.

– Намекаешь, что у тебя ко мне никаких чувств, и поэтому будет неприятно? Ты заблуждаешься. Мне нет никакой необходимости делать их абсолютно реальными. Диг будет не в том состоянии, чтобы анализировать. Конечно, при зондаже врач сразу бы отличил их от реальных. А так это будет ближе к сну, красивому, запоминающемуся сну. – Строггорн грустно посмотрел на нее. – Не беспокойся, Этель, я профессионал и не извращу твои истинные чувства. Ты права, мне не составило бы труда это сделать, но у меня нет такого желания. Пойми меня правильно. В моей жизни было достаточно женщин, но полюбил я один раз и, боюсь, что навсегда.

– Мы знакомы несколько месяцев, а я никогда не видела вас с этой женщиной. Вы прячетесь, как моя мать и Линган? А как она относится к вашим походам со мной?

– Ее нет на Земле. И она ничего о тебе не знает. Потом, может быть, я и расскажу ей все. Посмотрим, это будет зависеть от результата.

– Значит, это Аолла Вандерлит. Занятно. Как к этому относится ее муж?

– Какая ты любопытная, Этель! – Глаза Строггорна смеялись, он понимал, что Этель мстит ему за бесконечное копание в своей голове. – Плохо. Она давно не живет с ним, и теперь это сказывается на наших отношениях с Дорном.

– Значит, это ты тот самый Советник, в личную жизнь которого заглянул Диг. Теперь я понимаю, почему ты помогаешь мне. Наверное, во всей этой истории ты тоже немного виноват. Правда?